– На какой-то вечеринке в 1964 году я услышал чудесную музыку, – рассказывает Георгий Крутов, – которая мне страшно понравилась, я просто обалдел от нее, попросил переписать и кайфовал под нее страшно, вот только не знал, что кто эту музыку исполняет. И однажды в перерыве между лекциями по военной подготовке (я тогда учился на первом курсе МИФИ) я встретил человека, который стоял у окна и пел ту волшебную песню, я начал подпевать, и вдруг этот человек начал мне делать второй голос, чем меня категорически убил! Это и была песня «Битлз» «Hard Days Nights». А потом вместо лекций мы смотрели толстый журнал, который был у Горика, этот журнал назывался «Golden Beatles», в нем были напечатаны все тексты и гитарные аккорды, которые «Битлз» к тому времени успели записать. И вот мы, стоя у окна, пели все эти песни в хронологической последовательности, как они были написаны, вместо того чтобы заниматься начертательной геометрией или осваивать какие-либо еще науки…
– Это называется: спелись! – поддакивает Горик.
– И тогда вы собрали группу?
– Нет, мы с Георгием Александровичем начинали с того, что проводили вечера на репетициях джазовых коллективов МИФИ, а МИФИ в ту пору был настоящим центром джазовой музыки, – говорит Гарик. – Как сейчас помню, ему дали банджо, а мне – корнет. Я три раза в него дома дунул, так мне родственники сказали: «Либо съезжай с квартиры, либо найди себе что-нибудь другое». Они же не знали, что этим «чем-то другим» окажется бас-гитара!
– Каковы были ваши взаимоотношения с джазменами, ведь они представляли более старшее поколение?
– Джаз и рок-н-ролл тогда были как параллельные миры. – отвечает Гарик. – Они относились к нам снисходительно-прощающе, а мы… ну, у молодежи к старшему поколению всегда отношение радикальное. Но все же надо сказать, что мы росли в хорошем окружении,. Даже то, что мы просто сидели у джазменов на репетиции, сами еще ничего не делая, а просто смотрели, как они это делают, очень много дало нам. Мы все, в принципе, имели какое-то музыкальное образование, но оно же было классическое, мы ни черта не знали, ни даже что такое ритм-группа и кто ответственен за ритм.
– До появления «Битлз», – говорит Горик, – было такое ощущение, что музыкант – это человек, который долго учился музыке, вернее, его учили, и это – единицы, которых мы можем разве что увидеть по телевизору или услышать по радио. А наш удел – быть студентами или школьниками, а потом инженерами – и все. Но «Битлз» показали, что любые четыре парня могут научиться играть четыре аккорда и спеть «Love Me Do». Народ, еще ничего не умея, но уже вдохновленный этой идеей, стал разбиваться на четверки, буквально говорилось следующее: «Ты будешь играть на басу, а я – на ударных. Нет, наоборот! Ты – на ударных, а я – на басу!..
– Итак, вы познакомились, а где и когда состоялось ваше первое выступление?
– Это был английский клуб при английской кафедре МИФИ. На двух акустических гитарах мы играли и пели английский и американский фолк, – рассказывает Гарик, – . Иногда к нам подключался контрабасист Юрий Андреев, с которым мы учились на одном потоке. Окончив МИФИ, он, кстати, стал профессиональным музыкантом, играл вместе с Игорем Брилем, преподавал в джазовой школе. Но это были еще не «Аргонавты», а дуэт «Гарик и Горик». А в 1965 году, где-то в феврале, мы в первый раз услышали русскую бит-группу! Это был знаменитый «Сокол».
– Нет, сначала пошел ты, – поправляет друга Горик, – и когда ты вернулся, то был в полном восторге…
– Еще бы! – восклицает Гарик. – Я даже не предполагал, что в нашей солнечной стране возможно такое услышать!
– И потом, когда они приехали в наш родной МИФИ, ты потащил меня на их выступление, – уточняет Горик.
– На сейшне я встретил своего бывшего одноклассника Славу Атрана, – продолжает Гарик, – Он еще в школе отличался несвойственной советской молодежи коммерческой жилкой: менял марки на открытки, открытки на носки, носки на трусы, трусы еще на что-то, – и славился таким умением. И вот мы стояли там, слушали, балдели, и разговорились со Славой Атраном, который предложил нам свои услуги в качестве менеджера группы, то есть организатора наших будущих побед. Тогда это заключалось в том, что надо было достать настоящие электрогитары, которых у нас, конечно, не было, мы еще играли на акустических гитарах.
– И где он их достал?
– А вот это уже нас не волновало – это было Славино дело, – говорит Гарик.
– Но мы так и не отдали ему долг за те инструменты. Остались еще должны 50 рублей, – вспоминает Горик.
– Все то лето мы провели в Тушино, во Дворце культуры «Красный Октябрь», – рассказывает Гарик, – каждый день репетировали, как на работу туда ездили. В первый состав «Аргонавтов» вошли: Георгий Крутов – бас-гитара, Георгий Седов – лидер-гитара, Владимир Шамис (по кличке «Бома») – орган, Евгений Чупраков – барабаны, Вячеслав Атран – менеджер. А осенью в кафе «Ленинград» состоялось первое выступление «Аргонавтов». Мы заполняли паузу у «Соколов», и с нами играл их барабанщик Сергей Тимашев, – рассказывает Гарик. – И я никогда не забуду, как Горик не мог попасть штекером в гнездо гитары, так его било! Эту амплитуду можно было видеть! Еще бы! Одно дело – выступать в английском клубе МИФИ, где все – свои ребята и мы вроде как самодеятельность, а тут мы уже претендовали на внимание публики. Это была уже не самодеятельность, это было уже подполье. А играли мы «Animals» (немножко), «Rolling Stones» (немножко) и свои композиции (тоже немножко).
– В первое время позиции соло-гитариста и барабанщика являлись большой проблемой «Аргонавтов», – рассказывает Гарик. – Иногда с нами на сцену выходили друзья из «Сокола» – гитарист Юрий Ермаков и барабанщик Сергей Тимашев. Делал попытку стать у «Аргонавтов» соло-гитаристом и солистом сын композитора Захарова Григорий. В Москве его все звали Гриша Лопес по аналогии с Трини Лопесом, потому что он исполнял весь репертуар Пита Сигера и Трини Лопеса, выступая в кафе и ресторанах. Но он был человеком слишком вольного полета, и никакой коллективизм даже в рамках рок-группы ему не подходил. Состав группы стабилизировался только в 1966 году, когда к «Аргонавтам» присоединились гитарист Владимир Силантьев из группы «Братья», которая к тому времени рассыпалась, и барабанщик Юрий Радашевич, «украденный» из группы Виктора Луферова.
– Где прошли самые запомнившиеся вам выступления «Аргонавтов»?
– Когда мы играли в МИДе, в цокольном этаже, – вспоминает Гарик, – там вдруг вырубилось электричество. И Юра Радашевич тогда минут десять или даже пятнадцать выдавал соло на барабанах!
– А помните, – воскликнул Юра, – как мы вместе с Гараняном выступали на ВДНХ в кафе «Выставочное»? Там еще двое каких-то ребят очень красиво танцевали рок-н-ролл…
– Силантьич был там на своей машине, – дополняет картинку Гарик, – так у него все лобовое стекло после концерта было в губной помаде!
– Я великолепно помню случай, произошедший в кафе «Молодежное», – рассказывает Горик. – Уже, когда мы играли, стояла на дверях охрана, и в перерыве кто-то ко мне подходит и говорит: «Там рвется малый один. Пускать или не пускать?» Описал его внешность. «Я, – говорю, – не знаю такого. Не пускай». Потом, уже ближе к концу люди начали как-то просачиваться в зал, все-таки прорвался и он, и оказалось, что это – Градский. Он вырвался на сцену, когда у нас был перекур, схватил гитару: «Разве так надо играть? Вот как надо играть!» – и стал наяривать «The House Of The Rising Sun», причем орал, как резаный. Сегодня он поет, а тогда он просто орал…
– Насколько я понимаю, успех «Аргонавтов» был основан не только на современном звучании, но и на русских текстах, в которых в большой степени содержались юмор, ирония и даже сарказм?
– Поскольку русский язык плохо сопрягается с ритм-энд-блюзом, то мы с самого начала выбрали юмористический, иронический подход к этому делу, – говорит Горик, – то есть тексты мы заведомо писали как хохмы, к которым и претензий особых быть не может. Я не хотел надувать щеки и корчить из себя проповедника-гуру, который учит всех, как жить. Нет, я просто рассказал анекдот, а твое дело – смеяться или нет. Вот был наш подход. Мы не написали ни одной песни серьезной, а приколов и шуток – полно.
– Тексты на русском. – продолжает мысль товарища Юрий Радашевич, – возникали из стремления все-таки уйти от вторичности и сделать что-то первичное. Ну, спели мы «The House Of The Rising Sun», а теперь попробуем что-то сделать свое.
– Одной из первых, – говорит Горик, – у нас родилась композиция «Кремлевские куранты», которая некоторое время служила… заставкой для телевидения. Когда вечером заканчивались передачи, на экране появлялась надпись «Не забудьте выключить телевизор», после чего телевизор начинал громко и противно пищать. Но перед этим на протяжении целого года на всю страну вместо гимна Советского Союза звучала композиция группы «Аргонавты» «Кремлевские куранты».
– Она была записана, мы ведь и на «Голубом огоньке» ее исполняли, – вспоминает Юра.
– Потом мне кто-то сказал: «Слышал я тут опять вашу композицию, какие-то фокусники под нее свои фокусы показывали!» Мысли об авторских правах нам в голову не приходили: исполняют – и хорошо. Тогда все было просто, – говорит Горик.
– А каким образом вы попали на «Голубой Огонек»?
– Мы отдыхали на Большой Волге, в спортивном лагере нефтехимического института имени Губкина, каждый вечер играя там на танцах, а осенью у них в институте устроили студенческий «Голубой огонек», который транслировали по телевидению, и ребята из комитета комсомола, с которыми мы там подружились, позвали нас выступить, – рассказывает Горик.
– А потом, – говорит Гарик – был уже настоящий «Голубой огонек», из телестудии на Шаболовке.
– Ту передачу снимали несколько раз, – вспоминает Горик, – Тогда не было еще видеомонтажа и все снимали «одним кадром», как говорят телевизионщики, а если кто-то сбивался, то всю передачу снимали с самого начала еще раз. И вот она уже должна идти в эфир, а все – брак, брак и брак. Я помню рыдающую режиссершу: в три часа эфир, а у нее опять брак: где-то что-то камера не то показала. И вышли из положения так: в тот момент, когда на записи шел брак, камер показывала вращающийся глобус, символизировавший передачу. А вел эту программу Олег Анофриев.
– «Голубой Огонек» для многих советских артистов служил трамплином на Большую сцену, а чем он стал для вас?
– Ну, положим, Большой сцены тогда еще не было, – говорит Гарик. но таким образом мы попали, что называется, в «обойму». И когда нужно было показать достаточно современную молодежь, то вспоминали про нас.
– У этих ребят с телевидения было несколько любимых групп, про которые знали, что они их не подведут, – поддерживает друга Горик. – Самая любимая группа называлась «Зеленый огонек», состоявшая из двух таксистов. Почему? Да потому что это был рабочий класс, что хорошо проходило по всем документам. Но это была первая и последняя группа, состоявшая из рабочего класса. А дальше уже шли студенты. И вот среди студентов мы были первыми.
– Или если нужно было включить каких-то музыкантов в программу радиовещания для иностранцев, чтобы показать, что в Советском Союзе рок-музыку не зажимают, то опять нас записывали, – продолжает Гарик. – Мы не то чтобы заигрывали с горкомом ВЛКСМ, но достаточно часто общались с комсомольцами, чтобы как-то легализоваться, чтобы нас не давили ногтем, как клопов, потому что тогда можно было в одночасье все потерять и вылететь к чертовой матери даже не за репертуар, а вообще за то, что мы имели наглость играть эту музыку! И комсомольцы в конце концов стали нашими хорошими друзьями. Они и ночевали у нас, и распивали у нас, и гуляли у нас, но… в нерабочее время. А до 18.00 они нам давали указания.
– Но все это веселье прекратилось после пражских событий, – говорит Горик, – когда по всем ДК и вузам была разослана директива о том, что все бит-группы, подобные «Аргонавтам», должны быть взяты под жесткий контроль, что репетиционные базы должны предоставляться только в исключительных случаях. А что музыкантам надо? Инструменты и место для репетиций. Послетали со своих мест и многие комсомольские лидеры из тех, что поддерживали бит-движение и помогали организовывать разные фестивали и конкурсы. Ведь секретарями комсомольских организаций они были лишь в рабочее время, а вечерами становились такими же молодыми ребятами, любящими «Битлз» и «Роллинг Стоунз»… И наступил период, когда всякие сейшены прекратились.
– И все сразу почувствовали, что начались перемены, – грустно, в один голос подводят итог Гарик и Горик.
– А вы пытались уйти на профессиональную эстраду?
– Нам предлагали в полном составе уйти на профессиональную сцену, – говорит Горик, – но благодаря участию в различных конкурсах мы посмотрели, как работают и живут музыканты-профессионалы, это произвело на нас тоскливое впечатление.
– Я хорошо помню, как нас приходили агитировать два респектабельных и достаточно пожилых человека, – рассказывает Юра. – Они упорно уговаривали нас пойти в филармонию, говорили, что они лично станут заниматься нашим ангажементом, организовывать нам концерты, что у нас все будет в порядке, что у нас всегда будет в кармане солидная пачка денег, то есть активно нас обрабатывали.
– Причем обкурили они нас тогда! – Горик вдруг вспоминает странную подробность давнего разговора. – Почему память запоминает какие-то дурацкие мелочи? Дело в том, что курили они «555», которые по тем временам в Москве можно было достать только в «Березке» или у фарцовщиков.
– Звучало это все довольно заманчиво, но мы отказались, – говорит Гарик. – И не то, чтобы мы решили подумать, мы сразу сказали им «нет!», так как никто из нас не хотел делать из этого увлечения профессию.
– И в первую очередь потому, что было ясно: играть то, что ты хочешь, там ты не будешь,
– поддерживает товарищей Горик.
– А карьера инженера тогда была действительно стабильная, – говорит Гарик. – Все знали: окончил институт, теперь можно писать кандидатскую работу. Это было нормально.
***
Казалось бы, некогда популярные песни «Аргонавтов» бесследно исчезли с горизонта российского рок-сообщества, о хитах этой группы – «Кремлевских Курантах», «Смеющихся дельфинах», «Разговоре двух соседок», «Маленькой колдунье» – помнили лишь те, кто слышал их живьем в далеких уже 60-х годах, но в 2003 году Георгию Седову, Владимиру Шамису и Владимиру Силантьеву удалось восстановить замечательный саунд группы, сделав римейк старых хитов в новых аранжировках. Старые песни звучат не как воспоминание о прошлом, они свежи, полны энергии и очень актуальны, поскольку в таком стиле у нас на эстраде сегодня никто больше не играет, потому что уже мало кто помнит, как надо играть эту музыку…
Для Специального радио
