…Размышляя о Вертинском, я начал понимать, что такое панк. Ну, не то, чтобы понимать, но чувствовать его. Эта музыка никогда мне не была интересна, у меня в музыке другие вкусы. Тем более, исторически у меня сложилось близкое знакомство с тяжелой музыкой, а эта музыка от панка отстраняет. Но, размышляя о Вертинском, я начал видеть то, что с некоторой долей условности можно назвать традицией. Это – некий очень странный пунктир преемственности, где следующее поколение в отличие от того, как это бывает в биологии, удивительно непохоже на своих родителей. И только внимательное изучение домашней библиотеки, содержимого карманов, ассоциаций или оговорок, выныривающих из потока речи, заставляет догадаться, что это – предыдущее воплощение того же самого духа.