АДРЕНАЛИНОВЫЙ ОНАНИЗМ
Ура! Любители мертвой музыки могут жрать колеса. На их улице настоящий праздник. Виртуальный фиш-фестиваль, организованный одноименной фиш-группой на редкость удался в том смысле, что CD-щука оказалась нафарширована разнообразно, плотно и без лишней трухи, которую бросили, очевидно, кошакам, мышакам и крысакам. Хотя, кого сегодня волнует судьба глистов и сдувшихся воздушных пузырей? Волновать может лишь интерес животных к подобной музыке и та функция, которую она выполняет в своем, так сказать, семантическом пространстве – в своем, так сказать, аквариуме, где подобные сухому мотылю и вырванные из своего привычного окружения засушенные звуковые цитаты смачно пожираются существами, наличие которых сомнительно до очевидности, но чей раздающийся окрест чавк так же до очевидности реален. Есть, правда, еще одно место постоянного и не менее реального чавка – это столовая, где обедают дауны.
Но не будем о печальном. Вы не задумывались над тем, почему телевидение так методично навязывает зрителю криминальную тему, время от времени перебивая ее рекламой? Человек, не способный различать, а уж тем более обобщать полученную информацию, постепенно привыкает путать рекламный и криминальный дискурсы, и вот уже реклама воспринимается как криминал, а криминал как реклама. Власть торжествует, ибо для зрителя она и торжествующее (виртуально!) добро – синонимы, а адреналиновый онанизм истощает зрителя настолько, что человек вообще отвыкает от адреналиновой, а, значит, креативной агрессии. Таким образом, возможное насилие приобретает все качества вожделенного товара, и вот уже, изволите видеть, реальной экзистенциальной ебле сегодня все больше предпочитают ее созерцание, то есть еблю виртуальную.
Живая музыка отличается от мертвой тем, что Руссо в свое время назвал «кадансом» – дыханием ритма, которое чувствуют далеко не все – это то, что превращает собственно звуки в магию музыки. Однако раздробленное сознание обыкновенного, «горизонтального» человека всегда будет настаивать на фрагментарности мира, то есть лелеемой вписанности в случайный калейдоскоп фактов себя в качестве элемента, но никак не в качестве софиста, то есть составителя калейдоскопа. А потому качество ритма определяется им не свободным дыханием – то есть, всем разнообразием нюансов отклонений – но, наоборот, полным и абсолютным подчинением метроному: «Вам же сказал товарищ милиционер, что не положено!?» Или: «Все пройдет как с белых яблок дынь и тыкв холодных неба синь, и месяц теплых груш, прикинь…» Не важно, причем здесь какие-то яблоки и дыни, зато все очень красиво и ритмично. Но наложение звуковых пластов по одному лишь принципу ритмической аллитерации никогда не образует звукового объема и никогда не будет обладать качеством звуковой магии, поскольку магично сердце, а не башка, какая бы яйцевидная она не была. Вот почему в порнофильмах народные артисты так смачно и подчеркнуто дышат – это фальшивое дыхание суфлеров за кадром аналогично компенсационному молотку драм-машины наших музыкальных некрофилов и вуйаеристов, подкладывающих под разъеденные червями жопы тухляка такой недостающий ему драйв: «Я свою любимую из могилы вырою, положу, помою, поебу, зарою».
«Но рыбы же дышат жабрами, – скажет внимательный читатель – и у них нет драйва, а потому и ебать их не надо!» И будет прав. Именно поэтому мы представляем здесь эту оригинально оформленную и добротную работу.
