…
У группы Васи Шумова уже было несколько кустарно записанных альбома и песенка в программе «Веселые ребята», да и вообще коллектив был достаточно сложившийся. Используя сцену Большого зала для записи барабанов и маленькую конурку, в которой все оборудование располагалось, для всего остального, мы записали первый наш альбом — «Стюардесса летных линий». Никаких комбиков, все писалось в пульт, в наушниках, чтобы никому не мешать! Использовали наложения — с проблемами, конечно, потому что STM’ы скорость не держали, тональность уплывала, да еще и оба, даром что изначально стереофонические, работали только в монорежиме — пришлось доводить их до ума руками.
Но большая часть альбомов, которые я с ними сделал, были в электронике. Драм-машина, секвенсоры — только гитары прописывались в студии и вокал. Все остальное — а у Шумова к тому времени был уже свой восьмиканальный магнитофон — он мог делать дома. Это, наверное, были мои первые серьезные работы с секвенсорной частью. Потому что, как ни крути, чтоб что-то зазвучало из секвенсора, это нужно было сыграть. Я тогда начал понимать, что секвенсоры могут здорово помочь на сведении. Можно многое автоматизировать, нажимая кнопки на тех или иных эффектах, программировать, использовать на сведении — ведь автоматики пультовой тогда пока что не было. Все это создавало массу дополнительных возможностей. Может, на «Мелодии» тогда и были пульты с автоматикой, но они не использовали электронную часть по причине того, что просто не умели этого делать. Нет, были упакованные студии — у Саши Кальянова, Юры Ширкина, — но им все это оборудование доставалось потому, что они работали со звездами. У меня таких возможностей не было, кроме Васи, который женился на француженке и из Франции что-то привозил. Мы садились, вместе изучали, начинали пользоваться — а потом железный занавес упал, и компьютеры повалили в Россию. Это было в начале 90-х. И я понял, что пришел к наступлению новой эры в звукозаписи подготовленным.
…
Сейчас не вспомню, как назывался фестиваль в «Лужниках», на котором я побывал в 1987-м… там в первый раз я услышал «Вежливый Отказ» по-серьезному — до этого был только на прослушивании в Доме самодеятельного творчества. Меня очень заинтересовала их музыка, и, когда от них поступило предложение поработать вместе, я ни секунды не сомневался.
Рома Суслов — очень непростой музыкант и композитор, но у меня никогда не возникало конфликтных ситуаций ни с ним, ни с кем-то еще из музыкантов. Я настолько был выучен «Отказом», что со многими потом было трудно: я был недоволен тем, как они подходили к созданию аранжировки. Мне казалось это слишком простым. Но первую виниловую пластинку на «Мелодии» — сейчас ее называют «белый альбом» — делал не я. Я присутствовал на записи альбома, давал какие-то незначительные советы, но записывал ее Андрей Ветр, нынешний руководитель службы звукорежиссеров канала «Россия». Зато перед этим мной был записан альбом, который вышел в Финляндии, «Этнические опыты». С ним случилась такая история: после записи, которая была сделана в очень сжатые сроки, материал сразу же уехал в Финляндию; мы получили какое-то небольшое количество пластинок, а мастер ушел — и не вернулся к нам. И было решено записать его заново, с чистого листа. Почему? Я послушал пластинку, и многое мне не понравилось. Мы писали ее как-то очень просто и, связанные сроками, очень гнали, а потому кое-где просто не доделали. А тут появилась многоканальная аппаратура… Думаю, о том, что мы работали над одним материалом дважды, и музыканты не жалеют. Над второй версией мы работали скрупулезно; басист Дима Шумилов мне очень помогал на сведении, потому что рук не хватало. Вещи были длинные, сложные; делали ошибки, останавливались, начинали сначала… Пульт был расклеен бумажками, означавшими, где, на каком месте какая ручка должна находиться. И по моим ощущениям это один из первых альбомов «Отказа», к которым весь коллектив подошел действительно серьезно. Хотя была простая, удивительно комфортная обстановка, без напряга — и все сложилось идеально.
…
Мне всегда было интересно работать с Сашей Скляром. Более уважительно относящегося ко мне человека среди музыкантской братии я не знаю. Я всегда чувствую, что он хочет услышать мое мнение. А оно у меня всегда есть! Я, например, ему говорил: неправильно это, что вы сами продюсируете свои альбомы. И Саша, подумав, пригласил для записи «Босиком на Луне» Александра Солича из «Морального кодекса» как музыкального продюсера. Группа готовила материал не в студии, а на базе, на запись музыканты пришли готовыми процентов на 70. И мы пошли нормальным профессиональным путем. Когда нам казалось, что нужны сессионные музыканты — мы их приглашали. Паша Кузин из «Браво» сыграл что-то на барабанах, и сам Солич играл, и Кильдей (гитарист «Морального кодекса» Николай Девлет-Кильдеев. — А.Л.)… При этом никто из ва-банковцев не обиделся, включая Скляра. «Ва-Банк» держался на голосе Скляра. Убери — ничего не останется. Поэтому было важно, чтобы аранжировка соответствовала его манере исполнения — Солич именно такую и сделал. Все было четко, ясно, понятно. Убирали все лишнее нещадно, до кристальной чистоты. Работа была настолько увлекательной, что, когда закончили, стало чего-то не хватать. Мне кажется, тут электрический «Ва-Банк» достиг некоего потолка. Я не умаляю работ, которые Скляр сделал после — когда он пел Вертинского, цыганскими какими-то делами занимался, в этом я его тоже вижу… но электрический «Ва-Банк» мог бы быть вот таким. А Толя Крупнов, например, оказался совершенно не тем, кем я его представлял по «Черному обелиску», его основной группе. Мне сказали, что он хочет записать сольный альбом (проект «Крупский сотоварищи») — и назвали столько имен, что я понял: пропущу — буду всю жизнь жалеть. Мы встретились, и я был потрясен: Толя оказался интеллигентнейшим человеком, чего от металлиста как-то не ждешь. У него были свои взгляды на музыку; более того, после работы с Крупновым я много узнал о музыке нового для себя! Он, например, открыл мне Леонарда Коэна, песню которого он спел на том альбоме — и мы искали, как ее сделать, как аранжировать, кого-то, может быть, позвать. А уж когда после его смерти мы доделывали «Postальбом», то каждый привносил чтото свое: там играли музыканты из «Обелиска», из «Неприкасаемых», а под конец записи кто только ни приезжал! Юра Шевчук, Костя Кинчев, Гарик Сукачев… Скляр исполнил несколько песен Толи практически с первого дубля! Это было необычно: мы с ним всегда бились над тем, как подать материал, — а тут мы все в один голос заорали: «Саша, ты спел!», а он в ответ: «Не может быть!»
