— Джаз — очень творческая модель искусства, которая делает человека свободным в своем выборе — что делать, как делать — и заряжает импровизационностью весь образ жизни. Он заставляет человека принимать неординарные решения, часто оставлять все без решения, то есть вести себя сообразно бывшему нашему тоталитарному режиму. Именно поэтому джазовому музыканту всегда было трудно вписаться в рамки каких–то жестких правил. Когда пришли относительная свобода, обнаружилось, что далеко не все готовы этой свободой пользоваться. Ведь для того, чтобы сегодня чего–то достичь в джазе, часто нужно предпринять очень активные шаги, проявить какую–то дерзкую инициативу. Есть люди, способные для джаза что–то сделать: иногда это музыканты, иногда — те, кто и раньше занимался джазовой публицистикой, продюсерством. Есть музыканты, не способные быть менеджером даже самому себе, это часто не совпадает: творческая личность не всегда может быть хорошим организатором. Но я еще не знаю человека, который бы решительно бросил джаз, любя его.
…
— Школ джазовых у нас нет, традиций тоже. Есть традиция проведения фестивалей в одном или другом городе, но говорить о какой–то определенной тенденции не приходится. У нас где–то есть джазовые музыканты, где–то есть условия для создания оркестров, на базе которых могут работать эти музыканты. Биг–бэнд — наша центральная формация. В наши традиции я бы их не внес, но могу объяснить, почему мы на них зациклились. Во–первых, эта линия пошла от эстрадных оркестров: у нас же не было диксилендного периода, мы начали свою историю сразу с бэндов, как и вся Европа. А во–вторых, бэнд мог существовать даже в застойные времена, тогда как малые составы — не могли. Потому что бэнд — это государственная структура, где есть дирижер–директор, который похож на управляющего, а с него можно требовать. В миниатюре — диктатура, все можно утвердить. А малый состав — это неконтролируемый процесс, поэтому мы их очень долго боялись брать к себе в гости. Мы зациклились на биг–бэндах, и сегодня мы говорим о них как о панацее от некоторых бед, так как бэнд дает работу сразу многим музыкантам.
…
— Американцы вообще не придают значения джемам. Там проходит фестиваль, играют гениальные музыканты и — расходятся по домам. Джем в Америке — это ярмарка: в определенные дни играют неизвестные люди — может, их заметят какие–то импрессарио. Джемы, может быть, больше в наших традициях: это кажется нам важным, потому что на джемах мы можем ближе познакомиться с человеком. Музыкантам это не всегда интересно: некоторые считают, что их концепция высказана достаточно серьезно на концерте и здесь они себя как бы опускают, играя что–то простенькое; некоторые не хотят обнаружить свои слабые стороны. Наконец, джем — это работа на очень узкий круг любителей, далеко не все музыканты уважают этот круг, многие ценят больше успех у широкой публики и кассу. Так что джем и тусовка на фестивале для меня — проблема спорная.
