— Был момент, когда мы приняли участие во Всесоюзном конкурсе Центрального телевидения и Всесоюзного радио, который назывался «Алло, мы ищем таланты!», вёл его Саша Масляков. Этот конкурс тогда как раз, по-моему, переименовали, то ли «Молодые голоса», то ли…Ну, в общем, неважно. Не помню, с чьей подачи мы переименовались в «Голоса Полесья». «Мы, вы и гитары» считалось не очень правильным названием для такого конкурса, а «Голоса Полесья» — уже что-то более патриотичное, привязанное к местности и всё такое прочее. Не такое «попсовое», и для «партейцев» подходит. А поскольку команда была сильная, мы шаг за шагом начали побеждать. Что, собственно говоря, мы и раньше делали, но дальше республики не выходили. Хочу сказать, что мы победили не потому, что реально лучше или хуже всех пели (пели и играли мы, конечно, хорошо, всё это делалось правильно, грамотно), видимо, всё решал и внешний вид, и форма одежды, нет ли какого-нибудь грязного бэкграунда — скандалов или ещё чего-нибудь, что могло впоследствии помешать. Просто сидели люди и решали, кого пропускать, кого нет. Поскольку у нас репутация была чистая, никаких проблем за нами не числилось, выбрали нас, и мы выиграли республиканский конкурс. Потом вышли на зональный, который проходил в Донецке – несколько сот групп из Башкирии, Молдавии, Украины, Прибалтики. Не знаю, как это произошло, теперь уже трудно объяснить, но вот этот зональный конкурс мы тоже выиграли. В жюри были Микаэл Таривердиев, Саша Масляков, Игорь Лученок, не помню уже, был ли Роберт Рождественский, в общем, серьёзные люди. И после зонального мы, естественно, вышли на Всесоюзный, на финальную стадию, в Останкино. Там у нас случился такой сложный момент, когда мы хотели петь песню «Цветы на дорогах войны» Володи Семёнова, которая нам очень нравилась, я там солировал. А нам сказали, что мы должны спеть песню Пахмутовой, иначе первого места не видать. Мы, молодые, сказали: а не пошли бы вы, с какой стати тут нам указываете… И помню, что ко мне один на один подошёл Микаэл Таривердиев (я сидел в холле за роялем, в Останкино). Он наклонился ко мне и сказал: «Вы знаете, я вам дам один совет. У вас слишком западная манера пения». А у меня действительно школа была западная, я стремился к этому мастерству. Говорю: «А как надо?» Он мне: «Подкобзонивать». Он-то пошутил, ему это легко и просто было сказать, а во мне как будто что-то перевернулось, я был потрясён сказанным. Но хочу подчеркнуть, что это не было политической акцией, он просто дал добрый совет, чтобы мы победили, видимо, мы ему нравились. Но мы, будучи молодыми, не понимали, что надо «подкобзонивать», идти на компромиссы. Я и сейчас такой, собственно, не люблю прогибаться. В итоге мы тогда всё равно стали лауреатами, но «бойня» с жюри у нас была.
…
— По-моему, уже на этих последних этапах Рома и Миша (Роберт и Михаил Болотные – прим.авт.) приехали к нам, давали советы, а потом, когда мы вернулись в Гомель, у нас состоялся как бы такой сбор по поводу их предложения идти на профессиональную работу. Но они сказали, что всех взять не смогут, и это была драматическая дилемма разрыва группы. Я понимал, что дальше находиться в самодеятельности никакого смысла не имело, так как куда еще было расти? А продолжать вот так же ездить по городам и весям – уже и возраст начинается, и семья, пятое-десятое. Должна быть динамика, поступательное движение. Я, конечно, сказал, что я целиком за выход на профессиональную сцену. Нам казалось, что профессионалы – это круто, что, собственно, было недалеко от истины. Ушёл я, ушли Серёжа Дроздов и Боря Белоцерковский. Мы вошли в новый состав, который впоследствии стал «Синей птицей». Году в 1974-75-м мы устроились в Горьковскую филармонию, «отсидели» где-то порядка 8 месяцев репетиционный период с ребятами, вызванными Ромой и Мишей из Калининграда – Юрой Яниным, Толей Мурыгиным (оба гитаристы). Юра Янин – непоющий гитарист, пел иногда, крайне редко, в основном Толя пел свои сольные песни и в подпевках (бэк-вокале) участвовал, Миша Болотный с Борей Белоцерковским на подпевках, и Боря иногда даже некоторые песенки пел. Рома потом, впоследствии в каких-то песнях иногда тоже пел, но в основном играл на саксофоне. Ещё пригласили солисткой Женю Завьялову, по-моему, сразу. Вот такой состав у нас образовался. После репетиционного периода поехали на первые гастроли, это был Норильск, куда мы попёрли с собой консервы, макаронные изделия, полагая, что там ничего нет. Из аэровокзала ехали в вагоне пополам с зэками, половина вагона была под охраной. Приехали в Норильск, нам сказали: «У нас сегодня тепло – меньше сорока»… И когда в местном продуктовом магазине «Енисей» мы увидели их северное изобилие, продукты, которые мы просто не видели на материковой части, мы с ума сошли, думаем: «Зачем мы всё с собой притащили…» Проработали мы в Горьковской филармонии, может быть, года полтора. После чего Миша и Рома Болотные съездили в Самару (тогда Куйбышев), договорились, и мы перебрались туда, там пошёл репетиционный период. Вот там мы уже назвались «Синяя птица».
…
— Леонид Бергер — очень мощный вокалист, никто лучше его эту песню не спел. Дело в том, что на концертах «Слова» я пел и готовил, а когда я ушёл, её вынужден был записать Серёжа. Как Серый говорил впоследствии: «Я вообще не понял, чего ты ушёл…» А уже в записи второго миньона я принял участие, там были два хита, конечно, не такие, как «Клён», но тоже «боевые» хиты на все времена, до сих пор их крутят. Это «Ты мне не снишься» и «Прости, вместо прощай», их мы с Серёжей «отдубасили дуплетом», вдвоём, как положено. И потом ещё какое-то время я с ними поездил, понял, что всё, уже не могу проводить столько времени на гастролях. Мне стыдно за концерты, потому что концертная программа держалась на нескольких раскрученных хитах с пластинок, остальное – какая-то навязанная худсоветом галиматья. А меня тянуло петь серьёзные произведения западной школы, западную музыку, я весь был в творческих планах. А тут эти бесконечные гастроли, все друг с другом потихоньку «перецапываются», женщины влезают. Не было серьёзных заработков, ставки были маленькие, потом, правда, стали повыше. Словом, я сам не понял, как это случилось, все ахнули, но я первый ушёл из группы, находившейся на пике славы, уже окончательно. Вот Вам примерная история, так, как я это помню…
