Обычно, в тех случаях, когда мнение автора не совпадает с мнением других участников какой-то истории, принято писать что-то типа: «все персонажи являются вымышленными, любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно». И хотя, я не писатель, один раз, в результате изложения подобной истории у меня получилась целая книга, которая, будучи опубликованной, категорически испортила мои отношения с большим числом людей, в ней упомянутых. Для меня же, этот опыт был чрезвычайно позитивным, он дал мне знание того, что моя точка зрения никогда не совпадет с мнением даже очень близких друзей. И она не должна совпадать. И, конечно же, в процессе изложения и этой истории, я не стал прислушиваться к их мнению.
Всеволод Гаккель
***
Вот уже тридцать лет, как я бегу от всего, что связано с музыкой. Категорически бегу, мечтая заняться чем-нибудь другим, и убежать куда-то, где не было бы никакого звука. Но, мне так и не удалось достичь этого состояния, потому что, как только я обретаю этот покой, и наступает тишина, что-то начинает меня подтачивать изнутри и побуждть к действию. Что это такое — я так и не знаю.
Все, последующие после закрытия клуба «TaMtAm» годы, я был так или иначе вовлечен в сферу, сопряженную с организацией концертов. Какое-то время это была «Лаборатория звука», фестиваль «Стереолето», и я работал на десятках отдельных концертов, организуемых разными промоутерами. Несколько лет я работал на ежегодных международных фестивалях «Сотворение Мира» в Казани, «Движение» в Перми и «WOMAD» в Пятигорске, организуемых моими друзьями Сашей Чепарухиным и Сашей Львовским из московского концертного агентства «Greenwave».
Периодически я находился в фазе полного бездействия и категорически нуждался в работе и был согласен на любую. В какой-то момент Артем Троицкий порекомендовал меня в качестве арт-директора (не люблю этот ярлык), приземлившегося на территории Петербурга клуба «Китайский лётчик Джао Да». Московский предшественник был замечательным клубом-кафе, основанным Алексеем и Ириной Паперными, и располагался в подвале, что абсолютно соответствовало духу того времени. Он мгновенно обрел культовый статус и стал местом пристанища артистической богемы. Хозяином клуба был реальный этнический китаец Владимир Джао, который давно задумывал открыть филиал в Петербурге. Но, когда он созрел, у них с Пеперными наметились какие-то противоречия, и петербургский клуб он открыл самостоятельно без их участия. Вместо артистического кафе из всего этого получилось заведение общепита с нелепым подвальным интерьером, который забацали в роскошном петербургском доме на улице Пестеля с витринными окнами, выходящими прямо на Пантелеимоновскую церковь.
Это категорически не совпадало с моими представлениями о том, каким должен быть музыкальный клуб. Но у меня не было выбора, поскольку я был согласен на любую работу. Я уже был в преклонных годах и меня не очень прельщала перспектива провести остаток дней в прокуренном заведении общепита. Ситуация усугублялось тем, что будучи убежденным вегетарианцем с многолетним стажем, я вынужден был обитать в сугубо мясоедной среде. Спасением было лишь то, что в этом же доме располагалось вегетарианское кафе «Ботаника», основанное моей старинной приятельницей американкой Мариной Алби. Это кафе тоже было своего рода клубом, то есть местом обитания интересных людей, приверженцев этой идеологии. Когда у меня вообще не было никаких средств к существованию, Марина предложила мне «место» курьера/экспедитора. В мои функции входило ездить за небольшими партиями продуктов и по разным мелким поручениям. Это стало тогда для меня существенным подспорьем, и что я, даже имея другую работу, продолжаю делать по сей день. Правда, мой старенький автомобиль все чаще выражает свое несогласие с объемом перевозимого товара.
Артем пригласил меня как человека, который, как гласит легенда, способен совершить маленькую революцию, как это было в период существования клуба «ТаMtAm». Но в этом случае не совпало практически ничего, начиная от места расположения — это музейная часть города в пяти минутах ходьбы от Летнего сада, в которой к вечеру замирает всякая жизнь, и заканчивая тем, что то, что было хорошо для Москвы девяностых, совсем не обязательно хорошо для Петербурга нулевых. Всё осложнялось еще и тем, что противоречие Паперных с Владимиром Джао достигло такого уровня, что не имея ничего против меня лично, они бойкотировали петербургского собрата. То есть, по логике процесса, в этом клубе должны были играть все те группы, которые составили славу московскому клубу. Но случилось прямо наоборот: даже на московском сайте клуба не было ни одной ссылки на нас.
Можно было сразу разглядеть в этом начинании мертворождённое дитя, но я был настроен на эксперимент, что-то неожиданное, интересное по форме, неформатное, пограничное, провокационное или даже радикальное. Я люблю легкое безумие, до тех пор, пока ты не видишь, что имеешь дело с абсолютно сумасшедшими. Это то, что мне нравится в панк-роке, когда люди могут что-то противопоставить косности, пошлости и вопиющей глупости, но при этом я не могу принять отрицание ради отрицания и питаться только этим. Но Владимир Джао категорически этому сопротивлялся и все время говорил, что музыка должна способствовать пищеварению. Мы не могли совпасть.
Но коль скоро я согласился, то надо было как-то балансировать. Требовалось время, чтобы снова изучить музыкальную сцену, которая за пятнадцать лет категорически обновилась. Я же на эти пятнадцать лет постарел, и разрыв с теми, кто молод, разительно увеличился. К этому времени в городе было и постоянно функционировало огромное количество клубов самого разного масштаба и направленности, которые были лояльны по отношению друг к другу, но вынуждены конкурировать и бороться за кассовых артистов. Постепенно сложилась определенная этика – известные группы, выступление которых намечено на определенное число, уже не могут выступать в других клубах в пределах одного месяца «до» и месяца «после».
В первые недели в «Джао Да» выступили мои близкие друзья «Tequilajazzz», «Markscheider Kunst», «Сказы леса», и еще полтора десятка групп и отдельных музыкантов, которые сыграли из уважения ко мне, но принципиально это ничего не изменило. Самое печальное, что в этот клуб не стали ходить сами музыканты. Одного того, что в этом клубе работаю я, и время от времени играют хорошие группы, было недостаточно. Не работало само место, то есть требовалось время, для того чтобы приручить публику. Мое поколение перешло в ту возрастную категорию, когда ты уже никогда и никого из них не встретишь в подобном месте. Не встретили бы вы там и меня, если бы мне не надо было там находиться по долгу службы. Даже люди младше меня – среднего поколения, в возрасте сорока плюс лет, уже не ищут новых мест, а пьют в привычных заведениях, в привычной среде и своей тусовке. Я же не пью ни там и ни здесь, но по каким-то мистическим причинам все время оказываюсь в этой «агрессивной» среде.
Речи о том, чтобы привлечь молодое поколение (ненавижу слово «молодежь») не заходило. Потому что, молодые люди сами выбирают свои места и сами формируют свою среду. Они никогда не примут того, что для них может сделать пожилой человек. Наступила новая эпоха. Появились лофты, галереи, кластеры, креативные пространства, творческие мастерские и прочая, и прочая. Если в период «TaMtAm’a» мне удалось перебросить мостик к новому поколению и обрести друзей, в значительной степени благодаря тому, что вокруг меня постепенно сформировалась команда, то на этой территории это было исключено. Надо было приспосабливаться к новым обстоятельствам.
Я пригласил своего старого приятеля Сашу Потолицына, который сделал прекрасный сайт и разработал филигранный фирменный стиль клуба со всеми шрифтами и иероглифами, которые давали китайский привкус и ощущение, но никак не соотносились с московским собратом. Среди прочего в нем была рубрика приема заявок на выступление, кои мне пришлось рассматривать, а точнее отслушивать. В поисках новых имен и трендов я блуждал в Интернете.
Я не люблю социальные сети и не хочу перестраиваться и начинать жить по их канонам. Я не хочу вступать в беспорядочный контакт с людьми, с которыми у меня мало чего общего, но которых я почему-то должен называть своими друзьями. Клуб работал шесть дней в неделю, кроме понедельника. В ходе прослушивания мне пришлось производить какой-то отсев, но так или иначе мне надо было на что-то соглашаться. Достаточно часто попадались кавер бэнды и джазовые ансамбли. Я был приятно удивлен тому, насколько изменилось отношение к звуку: совершенно исчезла самодеятельность. Если уж музыканты собираются в группу, то они имеют очень хорошую школу и собираются заняться этим профессионально. Другое дело, что профессионализм и школа чреваты тем, что люди мыслят шаблонно и играют так, как этому учат. Особенно джазовые музыканты, воспитанные на стандартах. Тому, с чем я тогда соприкоснулся, я дал определение – СУШИ-ДЖАЗ – формат, оптимальным образом подходящий для заведений общепита.
По счастью, наряду с этим произошло мое знакомство с новой сценой и отдельными яркими музыкантами, с которыми постепенно стали формироваться приятельские отношения. Я увидел просвет и даже начал получать некоторое удовлетворение от самой работы. В особенности, когда мне удавалось сделать новое открытие.
Я очень пытливый, мне интересны любые отклонения от мэйнстрима, я люблю сетевой дайвинг – блуждать по сети в поисках чего-то нового. Мне очень нравится MySpace. Я иду по ссылкам тех музыкантов, которые мне интересны и натыкаюсь на самую неожиданную музыку, которую они рекомендуют. При этом, я категорически не занимаюсь скачиванием целых альбомов, потому что прослушать альбом для меня уже не представляется возможным. А так, время от времени послушать отдельные треки. Поймать какое-то ощущение: новый тренд, новое звучание и интересную форму.
Иногда это может быть даже что-то вполне мэйнстримовое, но только, если оно дает ощущение, которое совпадало бы с вибрациями моей юности. Например, в 90-е годы я очень любил брит-поп, потому что он на короткое время давал отсыл к музыке шестидесятых годов. Потом, когда его стало очень много, я потерял к нему всякий интерес. Сейчас это занятие я почему-то забросил, и мне достаточно «тубзика».
И вот, блуждая по сети, я время от времени натыкался на портал www.balconytv.com. Прогуглив, я обнаружил, что это два парня Стивен О’Риган, Тим Миллет и их подруга Полин Фримен, которые дурачились на своём балконе в Дублине, записали песню на один микрофон, сняли это на бытовую видеокамеру и выложили ролик в «тубзике», назвав канал «BalconyTV». Тут же к ним прибежали другие музыканты и попросили записать песенку. Одна-другая-третья группа, и образовался чёткий формат. Они стали записывать своих дублинских дружков по песне в день и ежедневно выкладывать их на своем портале. Я подозреваю, что в Дублине, помимо «U2» достаточно насыщенная музыкальная сцена, огромные пласты музыки: независимой, народной кельтской, уличной, дворовой, домашней — какой угодно. И вот, эти ребята стали все это планомерно снимать и выкладывать осознанно в формате «Lo-Fi», что называется «как есть», безо всяких технических ухищрений.
Я поймал себя на мысли, что мне все чаще и чаще хочется заходить на этот портал. Один раз, листая выпуски «BalconyTV» я наткнулся на флэшмоб:
Tango Flash Mob
Меня заинтриговала музыка, под которую они танцуют танго, поскольку она была вовсе даже не стиле танго. Я разыскал авторов музыки, оказалось что это группа Alanalda, взявшая себе название по имени и фамилии известного американского актёра:
Alanalda – Always Someone Watching
Меня порадовало то, как у них звучит виолончель – абсолютно так, как я себе представлял функцию виолончели в группе, и как она звучала во времена оны, когда я играл в одной такой группе, и когда мы просто репетировали у меня дома. А виолончелистка этой группы оказалась ведущей «BalconyTV» Полин Фримен.
Эта находка привела меня в состояние полного восторга, и я стал внимательно следить за этим балконным проектом. К этому времени появился второй балкон в Гамбурге, и третий в Лондоне, и все с абсолютно таким же подходом. В Гамбурге снимали на шумной улице, похожей на Рипербан. На маленьком узеньком балкончике вдоль стены, на котором помещалось три-четыре человека. Играли в любую погоду: на морозе в перчатках с обрезанными пальцами, но сама игра вызывала у меня восторг именно тем, что в ней был элемент игры. В конце концов, проект стал плодиться. Балконы стали стихийно и бессистемно появляться в самых неожиданных местах: Торонто, на Солнечном берегу в Австралии, Южной Африке, Сеуле и Познани. Я стал подумывать, что может быть это то, чем мне хотелось бы заниматься здесь.
Примерно на второй год моей деятельности в клубе «Джао Да» одна моя юная знакомая Оля Кашеварова, с которой мы познакомились когда работали на концерте группы «Franz Ferdinand», предложила мне вести подкаст на портале «Pod.Fm». Это было совершенно новое для меня поприще. Я не был уверен, что у меня получится, но будучи очень словоохотливым, я решил попробовать, не связывая себя с ними никакими обязательствами. Разговор о возможной оплате зашел было, но до этого так и не дошло. Ну да и Бог с ним, постепенно я разговорился и стал даже получать от этого удовольствие.
Я приглашал своих старых друзей музыкантов, с которыми мы болтали о том, о сем, очень по касательной касаясь музыки, потому, что говорить о музыке бессмысленно. Меня всегда интересовал внутренний мир музыканта, независимо от того, какую музыку ему пришлось играть. Почти вся моя жизнь протекла в этой сфере и среди музыкантов, и более всего мне близка сама среда.
Есть вещи, о которых можно не говорить, поскольку они понятны на интуитивном уровне, и именно по этим признаком люди складываются в группу. А иногда, при всех прочих сопутствующих обстоятельствах, хорошие музыканты в такую группу не складываются, а остаются ансамблем. Мне посчастливилось играть в группе на том этапе, когда мы абсолютно совпали и были группой до мозга костей. Но всему приходит конец, настиг он и эту группу, что правда не заметил мой талантливый друг, который так и продолжает странствие с другими музыкантами под этой же, уже изрядно поистрепавшейся, вывеской. Но мне не стоит затрагивать эту неблагодарную тему, а то я могу и не остановиться. Да, лучше вернуться к «Джао Да».
Хотя я сетовал на то, что мне не удалось сделать этот клуб центром вращения тусовки, мне удалось стать катализатором каких-то процессов. Неожиданно мы легко прониклись взаимной симпатией с группами «Padla Bear Outfit» и «Shokalski Revenge». Барабанщик этих групп Данила Холодков производил сильнейшее впечатление своей неуемной и очень эффектной игрой на барабанах и напоминал мне одновременно Георгия Гурьянова и имел внешнее сходство с Марком Боланом, только был головы на три его выше, имел совершенно другую прическу и цвет волос. Но в жизни он был необычайно мягким и интеллигентным юношей, каким, как мне кажется, был и Марк Болан. На сцене он так преображался, и играл на барабанах так самозабвенно и артистично, что Земфира, как-то увидев его на концерте, тут же пригласила его в тур. Эти ребята замутили некий процесс, который давал мне ощущение того, что в своё время было в клубе «ТаMtAm».
Тогда там выступали сотни групп, но на общем фоне выделялось несколько, которые задавали основной вектор, и которые в свою очередь стали символами эпохи 90-х. В итоге они и выжили, остались на плаву, успешно функционируют по настоящее время и радуют тем, что играют концерты и записывают альбомы.
При том, что «Джао Да» имел среднестатистический репертуар, и в нем играли все те группы, которые по циркулю играли во всех остальных клубах города, это ничего не меняло. Мне так и не удалось вдохнуть в него жизнь. Владимир Джао выражал недовольство тем, что клуб несет убытки. Появился новый управляющий, который был призван спасти положение, с котором мы категорически не нашли понимания. В итоге он перестал платить мне деньги, появилась какая-то нервозность, и в какой-то момент я решил что, наверное, мне пора уходить. Но, поскольку, я по-прежнему бывал в «Ботанике», то так или иначе наблюдал за тем, что происходит в «Джао Да», который через пару месяцев агонии испустил-таки дух.
Какое-то время я еще продолжал записывать подкасты на «Pod.Fm». В числе прочих я приглашал моих новых знакомых, с которыми я познакомился в период моей работы в «Джао Да». Я изначально осознанно предпочитал разговорный жанр, но иногда некоторые музыканты приходили с инструментами. Так, постепенно мы изменили формат, и разговоры стали иллюстрировать песнями: эти подкасты постепенно превратились в маленькие часовые unplugged концерты. Меня радовало, когда мне удавалось находить общий язык с музыкантами, которые мне годились если не во внуки, то по крайней мере в сыновья.
На какое-то время я упустил из виду «BalconyTV», и вдруг в один прекрасный день, вернувшись к привычному занятию сетевого дайвинга, я наткнулся на балкон в Костроме. Это был шок. Я несколько лет вынашивал эту идею, и тут выяснилась, что ее уже кто-то осуществил и меня опередил. Я понял, что, если я не сделаю это прямо сейчас, то в течение месяца-двух в Петербурге его запустит кто-то другой. Немедленно я связался с продюсером костромского балкона Борей Борским и спросил его, что нужно для запуска балкона. Он как раз собирался по своим делам в Петербург. Мы с ним встретились, и он рассказал мне про всю процедуру регистрации. Тогда же я связался со Стивеном О’Риганом из Дублина и мы «составили протокол о намерениях».
Выяснилось, что регистрация – это простая формальность: нужно найти подходящее место с характерным для этого города видом и сделать пробную съемку. У них это так и называется «Music With a View». Но такой балкон под брэндом «BalconyTV» в каждом городе может быть только один. Таким образом мы «застолбили жилу».
Основным условием является то, что допускается только авторский материал, никаких каверов и интерпретаций, поскольку это сопряжено с авторским правом, которое в «тубзике» очень жестко регламентировано. И с каждым соискателем мы должны были подписать контракт от имени «BalconyTV».
Итак, я был готов включиться в активность. Дело было за малым – найти этот самый балкон с видом на Перетбург. Я по-прежнему живу в центре в родительском доме с неплохим среднестатистическим петербургским видом из окна. Но балкон у меня очень маленький, на котором едва могут поместиться два-три человека, которых невозможно снимать в упор. Нужна была какая-то дистанция и какой-то воздух. Конечно, можно было начать и так, но была зима и торопиться было некуда. Помимо балкона как такового нужно было понять, как и на что снимать, и как записывать. У меня был элементарный стерео рекордер «ZOOM Н2», но я имел весьма смутное представление о видеосъемке. Нужна была аппаратура и команда.
Примерно в это время на дне рождения Ольги Слободской в «Грибоедове», где была уйма народу, я оказался за одним столом в компании Леши Вишни, а также Саши Сенина, в свое время барабанщика групп «Петля Нестерова» и «Кофе». Саша Сенин долгое время работал на телевидении и был для меня непререкаемым авторитетом в этой области. Я поделился с ним своими фантазиями на тему «BalconyTV». Также, ко мне в гости как-то зашли Петр Козельский из группы «Почти Володя» со своей подругой Евой Кулигиной, которая занималась фотографией. Мы попили чаю, и когда я обмолвился, что вынашиваю идею запуска балконного проекта. Ева выказала интерес.
Я продолжал работать на отдельных проектах и концертах. Как-то, работая на концерте Горана Бреговича в Москве, я случайно встретил балерину и актрису Софью Скаю, дочь моей очень близкой подруги Александры Аржаковской, трагически погибшей незадолго до этого. Мы всегда охотно виделись, но, к сожалению, очень редко. Мы поговорили за жизнь, и я поделился с ней своими фантазиями. Она сказала, что нет ничего проще! – у нее в Петербурге есть двухэтажная квартира на Петроградской с видом на ее родительский дом, с огромным балконом, окаймляющим угловую квартиру с двух сторон. Она затеяла в этой квартире ремонт, конца которому не было видно, и, если нас это не смутит, пока ремонт не закончен, мы можем расположиться на её балконе.
Я не знал с какой стороны подступиться. Мне надо было на кого-то опереться, и в один из последующих подкастов ко мне пришли уже выше упомянутые Данила Холодков и Шокальский из группы «Shokalski Revenge». У Шокальского было очень своеобразное чувство юмора. В какое-то время он представился Виктором, но потом выяснилось, что он и не Виктор, и даже не Шокальский. В моем подсознании с именем Шокальского была сопряжена некоторая семейная тайна: мой отец, будучи полярным исследователем, плавал на научно-исследовательском судне «Академик Шокальский», и у меня дома сохранилась большая фотография с этим судном, сидящем на мели. В итоге ключ был найден: во время разговора с Холодковым и Шокальским, я коснулся темы «BalconyTV», которая вызвала у них живейший интерес. Выяснилось, что подруга Шокальского Настасья Масленникова учится на оператора, и у неё есть своя фотокамера с функцией HD видео.
Я тут же позвонил Софье, и она сказала, что ключи от квартиры я могу взять у Татьяны Кржановской, старинной подруги её матери, с которой мы тоже были давними приятелями. В тот момент она была прорабом на реконструкции квартиры. Софья дала ей инструкции, и мы тут же сделали пробную съемку, на которой Шокальский спел свою песню, а Данила выступил в качестве презентера. Мы отослали видео в Дублин и получили добро. Нам прислали графическое оформление и инструкции, как всё это публиковать на их сайте. Когда дело дошло до первого выпуска я пригасил Сашу Сенина, а в помощь Настасье Масленниковой пригласил Еву Кулигину, у которой тоже была идентичная камера с функцией HD. Так у нас сформировалась команда.
Будучи на этот момент достаточно хорошо ознакомленным с петербургской сценой, я не задумывался о том, кого буду приглашать. Мне было важно запустить процесс. Я могу провести параллель. Что бы мне ни приходилось делать, меня не очень интересовал результат, меня интересовало само действие, и при таком подходе, результат, как правило, превосходил любые ожидания. Считается, что самую интенсивную фазу жизни я прожил в то время, когда играл в группе, которая за период моего участия в ней, прошла путь от полной безвестности, до масштаба группы «федерального значения» (мне нравятся такие новые категории). Я имел фантастический результат, которому могли бы позавидовать многие, и этого результата я достиг только лишь за счет того, что не ставил себе никакой цели. Мы идеальным образом совпали, я привнес свой элемент во всю эту игру и немного повлиял на сам процесс, как показала практика, но я был лишь соучастником. Мой уход ни на что не повлиял, поскольку идея изначально принадлежала другим людям, и группа благополучно продолжила начатое дело. Правда, при другом составе участников, общую сумму группа имела уже иную. Я же приобрел жизненный опыт и способность к деланию.
Только когда я запустил клуб «TaMtAm», я имел свой собственный результат. Меня больше не интересовали, ни музыка моего поколения, ни сама среда. Я из неё выпал. Меня не интересовал клуб как бизнес, в лучшем случае работа, которая могла бы дать мне прожиточный минимум. Самым важным для меня было само действие. Единственную задачу, которую я перед собой ставил – это запустить процесс и создать благоприятную среду, которая позволила бы музыкантам уже другого поколения в их активную возрастную фазу, примерно от 18-ти до 35-ти лет, реализовать свой потенциал. Клуб просто занял нишу, которая была пуста, поскольку в то время в городе категорически ничего не происходило. И это привнесло в жизнь клуба некий иррациональный элемент, который был подчинен другому закону, вывести формулу которого невозможно.
К моменту запуска «BalconyTV» я уже категорически списал себя со всех счетов. Где, как и чем живет поколение нулевых и десятых, я уже не был способен увидеть. Мои юные соратники Данила Холодков и Шокальский стали моими проводниками в эту эпоху. В какой-то момент я дал им карт-бланш на то, чтобы приводить тех, кто был интересен им, а я, уже в свою очередь, мог подгонять тех, кого я ещё помню из совсем глубокого прошлого, из средней фазы прошлого, и кого-нибудь из тех, кто попал в поле моего зрения уже на территории «Джао Да». Но, чтобы нащупать правильные ощущения, требовалось время.
Так, потихонечку, сформировалась концепция «BalconyTV», каким оно могло быть в этом городе.
Конечно же, на презентацию проекта мы позвали неизменных «Markscheider Kunst», пригласили уйму гостей, и приехала сама Софья. Ее квартира находилась на двух последних этажах – это был практически пентхауз. Но, пока двухэтажной квартирой это можно было назвать очень условно: не было ни пола, ни перегородок, лишь бетонные перекрытия, горы известки, ветонита, керамзита и гипрока. Было не на что присесть, не было даже туалета. Но это никого не смутило:
SANKT-PETERSBURG LAUNCH
Мы стали снимать почти каждый уикенд, поскольку в основном все члены нашей команды, кроме меня, работают в общепринятом режиме. У меня же наоборот – в течение года, как правило, заняты практически все уикенды. Но, летом концерты в больших клубах проходят реже, поэтому по утрам я достаточно часто бываю свободен. Постепенно мы начали обустраиваться, свозя туда всякую утварь: разнокалиберные стулья и табуретки, чайник, чашки и даже дачный чайный столик, поскольку, любой процесс, который мне случалось запускать, всегда должен был начинаться с непременного чаепития. Сам процесс съемок нас всех настолько увлек, что мы стали получать удовольствие от того, что мы делаем, в особенности когда мы становились свидетелями таких редких явлений как «Digital Samsara»:
Digital Samsara
Но не тут-то было.
Помимо того, что при уличной записи обычным существенным препятствием служат уличные шумы, которые лезут во все микрофоны, в добавление к ним, над нами летали вертолеты, на соседнем доме ремонтировали крышу, везде что-то пилили, строгали, сверлили, лупили молотками по железу, бросали его с грохотом во двор, а через ещё какое-то время на фасаде дома стали работать промышленные альпинисты. Крышу нашего дома тоже затеяли залить гудроном. Всё бы ничего, но оказалось, что соседом по лестничной площадке оказался председатель местного ТСЖ, который стал выказывать интерес к активности в соседской квартире «50-бис», в которую ходили толпы народу, и откуда доносились какие-то странные звуки. Он стал любопытствовать и искать повода под разными предлогами заглянуть в эту загадочную квартиру, ведь то, что он наблюдал в зрачок своей двери, явно не соответствовало уставу и укладу товарищества собственников, коих он стал накачивать.
Сначала нам перекрыли свободный доступ в подъезд, и на каждую сессию мы должны были заранее представлять консьержке список гостей, коих иногда в течение дня могло прийти человек двадцать-тридцать. Дескать, хождение туда-сюда нарушает покой жильцов (что, в общем-то, можно понять). Потом он просто перешел на визг, врывался в квартиру и грозился вызвать ментов. Мы звонили Софье, но она говорила нам не обращать внимания. Она артистка и в своей квартире может жить так, как ей заблагорассудится, когда же ремонт закончится, она намеревается вести богемный образ жизни, и такое начало ей очень нравилось. Так продолжалось месяца два.
Саша Сенин пригласил в качестве ведущей Ксению Рюкман, милую девушку с опытом работы на телевидении. Мне нравилось, что у нас появилось так необходимое женское начало. У нас в команде было много девушек, но они все оставались за кадром. Но Ксения была далека от музыки и не совсем понимала характер того, что мы делаем. Работая на очередном фестивале «Движение» в Перми, Саша Чепарухин познакомил меня со своей очаровательной подругой Ольгой Огневой, которая намеревалась ехать работать в Петербург. Когда она приехала, я пригласил её на очередную балконную сессию. По прибытии в означенный день, оказалось, что наш балкон накануне залили гудроном, который уже застыл, но еще прилипал к ногам, и Татьяна Кржановская сказала, что на него лучше не выходить, но, коль скоро, мы собрались, то можем пойти на крышу.
В этот день мы планировали снимать несколько групп, и когда вышли на крышу, то были просто ошеломлены видом. Крыша оказалось горизонтальной, и с нее открывался вид на Петропавловскую крепость, которая не была видна с балкона. Мы как всегда расположились на обоих уровнях квартиры, пришло много гостей, среди которых был Андрей Тропилло со всем своим семейством. Музыканты последовательно выходили на крышу. Одним из них был присно поминаемый Боря Рубекин, который играл на флейте в трио с Денисом Розовым. Мы с Борей были шапочно знакомы, и хотя мы симпатизировали друг другу, никогда не общались, поскольку он на этом этапе играл в прославленном коллективе, контакты с которым у меня были прерваны. Потом мы отсняли Юлию Клаузер из группы «Зелёные рукава», фантастическую певицу с удивительно красивым голосом:
Julia Klauzer
Когда мы собирались снимать следующих соискателей, Саша Сенин, который в этот момент оставался в квартире, сообщил, что прибежала жена председателя кооператива, которая была еще более злобной, чем сам председатель, и с ликованием сообщила, что заперла нас на крыше и таки вызвала ментов – выйдя за пределы квартиры, мы, наконец, попались. Это было не очень приятное известие, которое усугублялось тем, что надвигался грозовой фронт, а мы находились в самой высокой точке Петроградской стороны. Мы как раз собирались сделать паузу, после чего заснять последнюю группу.
Уговаривать тётечку было бесполезно, она была настроена решительно. Хотя, в этом случае это было опасно и для неё, случись что-то с кем-то из нас, ответственность за это несла бы она. Но, на рассуждение не было времени. По счастью, в нашей квартире находился альпинист, который в последние недели что-то делал снаружи Софьиной квартиры и в ней переодевался. Они с Сашей открыли мансардное окно верхней квартиры, и мы, скатываясь по очереди по мокрой крыше, ныряли в него, а он ловил нас внизу своими стальными руками и как на гидравлическом лифте плавно опускал на пол.
Было спасено 12 балконьеров с инструментами, проводами и съемочной аппаратурой. Практически, спасение Челюскинцев (ещё одна страница истории моей семьи). По завершении этой эпопеи, всё воспринималось как весёлое приключение, но, когда я скользил по крыше, я многое вспомнил и представил себе, как со стороны выглядит этот седовласый старец, который кувыркается на крыше. Дождь остановил и ментов.
Когда же дождь кончился, и мы немного обсохли, то решили продолжить съемку уже на нашем балконе – гудрон после дождя окончательно затвердел. Но, как только мы расположились снимать мэтра, Анжея Захарищева фон Брауша, на балкон вдруг врывается разъяренная соседка в сопровождении наряда милиции с криками, – «Вон они, это они – они были на крыше!». Участковый был озадачен – перед ним чинно сидели углубленные в творческий процесс убеленные сединами злоумышленники с инструментами в руках. На что он резонно возразил, – «А они что, сейчас на крыше?» Этим вопросом она была совершенно сбита с толку, – «Вроде как нет». Тем самым инцидент был исчерпан. Он сказал, что ничего в этой ситуации поделать не может. Чтобы не происходило до этого, в этот момент мы находились на частной территории. Соседка ничего не могла понять, дверь на крышу по-прежнему оставалась закрытой, а злоумышленники, которых она на ней закрыла, спокойно сидели в квартире. Это нарушало ее представления о законах физики, и было похоже на своего рода нуль-транспортировку. Вид у неё был как у Фрекен Бок, когда из закрытой комнаты исчез Малыш.
Мы позвонили Софье, она сказала, что, при такой сумме неблагоприятных обстоятельств, продолжать всё это, пожалуй, не стоит. Мы все были немного раздосадованы, но вынуждены были согласиться. Наша новая знакомая Ольга Огнева была в полном восторге. За всю свою жизнь она не испытывала такого набора острых ощущений в такой короткий отрезок времени. В особенности, эпизод исхода с крыши, который она могла расценивать как своего рода боевое крещение, после чего она уже могла считать себя полноправным членом нашей команды.
Для SpecialRadio.ru
Санкт-Петербург, июль-сентябрь 2016
Материал подготовлен Алексеем Вишней
