Про Мишу Малина я много слышал ещё до нашего знакомства. Что это такая легендарная личность, которая дружит с Брайном Ино, у которого дома находится музыкальная студия из Лондона, что он знает очень хорошо английский язык и часто бывает за границей, что для конца 1980-х годов было очень круто. В ленинградской тусовке редко кто мог похвастаться отличным знанием английского языка. Меня с Малиным познакомил известный тусовщик Сергей Павлов по прозвищу «Клипс». Мы вместе поехали к метро «Петроградская» для встречи с Мишей Малиным, чтобы с ним поменяться видеокассетами. Это было лето 1988 года, и я нарулил у приятеля с японским видеомагнитофоном порядка пяти-семи фильмов, которые мы засмотрели до дыр. Клипс в какой-то момент сказал, что эти видеокассеты можно поменять на время у Миши Малина на кассеты с записями музыкального телеканала MTV и концертами западных рок-групп, которые он привёз из Лондона.
Когда мы встретились у станции метро, Малин меня достаточно сильно впечатлил, потому что он разительно отличался от людей серой окружающей действительности. Ярко и броско одетый, сразу привлекающий к себе внимание не только модными вещами, а еще какой-то абсолютной уверенностью в себе и расслабленностью западного человека. Как сейчас помню, у Михаила были высокие чёрные кроссовки Nike, тёмные, чуть укороченные штаны и роскошная белая рубашка явно заграничного кроя с широкими рукавами в стиле «неоромантика». Дополняла образ подсветленная чёлка набок. Мы познакомились, обменялись кассетами, и через какое-то время на правах этого знакомства Клипс привел меня к Мише Малину домой. Жил он напротив Дворца спорта «Юбилейный» на улице Блохина в коммунальной квартире, где у него была своя комната, а потом в 1990-е уже две. Эта комната меня тоже очень впечатлила, потому что она была вся оббита от пола до потолка медными листами, сплошь в технике, музыкальной аппаратуре, инструментах, синтезаторах, гитарах и в бесконечных соединительных шнурах. Это было рабочее место, где Миша творил со своими единомышленниками-друзьями из группы «Внезапный сыч», и где он помогал другим группам и музыкантам записывать свои произведения. Про Мишу часто возникали противоречивые мнения и реплики. Когда они были с негативным окрасом, мне виделась в этом определенная зависть к его успехам на поприще дружбы с Брайном Ино, потому что с ним никто не смог долго продолжить совместных проектов и отношений. Малину это удалось, и до самой своей смерти в 1996-м он был с Брайном Ино на связи и записывал треки, которые Ино использовал для дальнейших своих студийных доработок для саундтреков и подкладок к рекламным роликам и художественным фильмам в Европе и США. Еще Малин имел отношение к виниловой пластинке, которая называлась Music for Films III. Там была музыка Брайна Ино, в записи которой участвовал Миша Малин с Лидией Кавиной, играя на терменвоксе, на бас-гитаре – Джон Пол Джонс из Led Zeppelin, и присутствовал там также Лондонский симфонический оркестр.
Малин в 1988 году познакомился с Львом Терменом и поддержал его морально, потому что Термен был тогда совершенно всеми забыт и жил на мизерную пенсию в коммунальной квартире в Москве. В ней происходили крайне некрасивые вещи, потому что соседи-пролетарии ненавидели изобретателя, считали его чокнутым и сумасшедшим. Однажды, когда его не было дома, они взломали дверь в комнату и уничтожили его терменвокс, научные разработки и архив. Другой терменвокс остался у Лидии Кавиной, как я понимаю, единственной ученицы Термена, которой он преподавал мастерство игры на инструменте с её детства. Дальше, как мне рассказывал Михаил, Термен ему сделал на заказ новый инструмент. Я видел, как он с ним выступал в 1988 году на шестом рок-фестивале в составе группы Святослава Задерия «Нате!». А затем, будучи отличным менеджером, произвел обмен. Этот терменвокс был передан Брайну Ино, а Ино отдал Мише набор студийной аппаратуры для записи музыки по последнему слову техники. Малин очень гордился этим фактом, и всегда с энтузиазмом демонстировал гостям dat-магнитофон, сэмплер ЕМU с одной из первых компьютерных музыкальных программ с огромной палитрой звуков, басовый трех октавный синтезатор Roland и компьютер Atari с эмблемой в виде леопарда. И повторял, это очень ценные объекты, в таком наборе их существует всего три: один у Брайна Ино, другой – у него, третий – у любимой группы Depeche Mode. Лидия Кавина была очень благодарна Мише Малину за то, что он показал ей новые сферы, что объяснил, как мыслить звуковыми пластами, что можно записывать музыку, импровизируя в реальном времени, что нужно учить английский язык и активно общаться с разными творческими людьми, не только из Консерватории и Большого театра. Он ввёл её в другой мир, и Лидия вскоре стала сотрудничать в Гамбурге и Лондоне с музыкантом Том Вэйтсом и режиссером Тимом Бёртоном. Вобщем, она плавно вышла из своего «кокона», в котором выросла – классического музыкального образования и определённого привычного круга общения, и невероятно расширила горизонты своей жизни.
Когда я в 2020 году работал с архивами Александра Липницкого на Николиной горе, у него на чердаке нашёл половину письма Дэвида Боуи. Увидев его, Саша сказал: «Вообще не помню, а что это такое?». «Это письмо Дэвида Боуи!»- сказал я ему. Как оно попало к Гребенщикову (здесь и далее – признан Минюстом РФ иностранным агентом), а потом к Липницкому, это вопрос до сих пор открытый. В этом письме Боуи весной 1983 года пишет, что он благодарит Гребенщикова за присланный ему альбом, и что его внимательно прослушал вместе с Игги Попом. Они пришли в полный восторг, им всё понравилось, и очень надеются, что смогут скоро все вместе встретится.
В 1983-м году, когда только недавно вышел альбом «Табу», Гребенщиков уже был в переписке с Дэвидом Боуи! Дальше идёт прямая связь с Брайном Ино и с Мишей Малиным, потому что Дэвид Боуи в 1986-м году сказал Брайну Ино, что он знает ленинградских и московских рок-музыкантов, которые прошарены в плане эрудиции и играют правильную интересную музыку, и рекомендует ему как продюсеру поехать и с ними познакомится. Брайн Ино действительно вскоре улетает в Москву, чтобы потом посетить Ленинград. Дальше эта история его первого приезда окутана туманом противоречивых воспоминаний и свидетельств современников. По одной их них, его надо было встретить, и нужен был человек, который хорошо говорит по-английски. Об этом узнали достаточно внезапно, когда в городе не было ни Гаккеля, ни Гребенщикова, ни других, кто имел опыт светского общения хотя бы на расстоянии со звездами шоу-бизнеса мирового уровня. Вызвался Миша Малин и встретил Ино. Малин сильно запудрил с самого начала мозги знаменитому англичанину. Когда тот сказал, что хотел бы познакомиться с группой «Аквариум», Михаил заверил: «Зачем с ними знакомиться, это я для этой группы тексты пишу». Тогда Ино спросил: «Ну, я бы хотел еще познакомиться с группой «Новые композиторы». «Так это для них музыку делаю, я тебе всё объясню» – отвечал ему Малин. Таким образом, он получил прямой доступ к Брайна Ино и воспользовался этим, став его неким доверенным лицом в Ленинграде. Я думаю, Миша понравился и как музыкант, и как человек Брайну Ино, поэтому он с ним был в контакте, поддерживал отношения и делал с ним небольшие, но всё-таки совместные музыкальные проекты много лет.
В результате, Брайн Ино, посетив Москву и Ленинград, прослушал, увидел и выбрал для себя две команды, которые ему понравились, и с которыми он подписал контракт. Он решил продюсировать и вложить деньги в группу из Москвы «Звуки Му», а из Ленинграда – в группу «Авиа». Липницкий очень гордился, что в результате мирового тура, который организовал Брайн Ино, было продано 20 тысяч их пластинок. Но мне не кажется, что такая отчётная статистика сильно порадовала их продюсера. По факту заданная планка достигнута не была. В целом, никому из советских рок-музыкантов достичь признания на Западе не удалось.
Но Ино все же сделал второй заход на посадку в культурной столице загадочной страны, и в середине 1990-х, купив квартиру у Певчего моста для проживания и встреч, переехал в неё с дочерями и женой Антеей. Она до сих пор существует, за ней следит известный авангардный модельер Светлана Петрова, которая дружит с Антеей много лет.
В культурной среде Петербурга 1990-х годов прошёл слух, что Ино всё же полон решимости найти самобытный бриллиант в музыкальной среде модных групп и попробовать раскрутить её на Западе. Каждый музыкант, который шёл к нему на встречу лелеял надежду, что именно он или его группа заинтересуют мэтра. Но дальше светского общения и небольших импровизированных встреч, дело не шло. Ино сделал несколько треков с «Новыми композиторами», которые вышли на альбоме Smart, но реально с ним близко общались, как мне кажется, только Липницкий и Троицкий, которые прекрасно знали английский язык и обладали чувством незаурядного юмора.
Я давно обратил внимание, что в интервью Ино часто вспоминает, как они с Боуи постоянно шутили и веселились в студиях по всему миру. Я не уверен, что наши музыканты могли общаться на таком уровне со знаменитым продюсером и музыкантом. Брайн Ино был немного как свадебный генерал, на светских вечеринках очень многие ждали его появления. По моим воспоминаниям, он был крут, когда приходил на какие-то вернисажи, вечеринки, было ощущение, что ты на близком расстоянии соприкасаешься с каким-то другим миром, нам не очень доступном или вовсе далёким. Но первая же питерская зимовка окончилась отъездом, они все уехали и больше не возвращались. Ино потом в интервью говорил, что проведенные холодные месяцы в Петербурге оказались совсем не простым испытанием. Насколько я помню, благодаря этому проживанию в городе с лёгкой руки Ино в нем тогда стали частыми гостями группа Pet Shop Boys и Брайн Ферри.
Миша Малин играл в разных рок-группах. У него были проекты с басистом «Аквариума» Титовым ещё на заре их юности. Миша находился в изначальном составе группы «Хрустальный шар», ещё до переименования в «Алиса» и до появления в ней Кинчева. Играл в группах «Куклы», «Нате!», «Цивилизация Z». С его бурной фантазией и творческими поисками он не смог себя найти в этих рок-проектах, тяготеющих к хард-року. После появления новой аппаратуры от Брайана Ино он познакомился и подружился с Кешей Спечинским, потом с Петром Матвеевым, которые составляли основу группы «Внезапный сыч». Они быстро нашли общий язык, и Малин предложил бесплатно для записи и сведения первого альбома «Короче, ты понял» свою студию и весь продакшн с условием, что его возьмут вторым гитаристом в постоянный состав. В 1990-м они записали этот эпохальный альбом, который произвёл настоящий фурор. Помимо запопсованных оригинальных аранжировок там были находки и приколы, которые сразу считывались и ложились на слух, плюс мелодичность Кеши Спечинского, как талантливого автора-композитора и текстовика. На мой взгляд, они смешали попсу, роковые рифы и шансон-блатняк, но сделали это достаточно тонко-изысканно через фильтр стёба, через брутальный вокал Петра Матвеева, который рычал и хрипел, как потом запели Профессор Лебединский и Шнуров. Такой разрыв шаблонов невозможно было не заметить и не обратить внимание. Их песни охотно брали на радио, и я помню, что очень гордился явно начинающейся звёздностью моих друзей, с которыми мы тогда крепко дружили и практически не расставались. Изначально это была группа формата маленьких клубиков человек на 50-100, которая особо регулярно не выступала, но стремительно накапливала свой потенциал. Все мы были из спального района Гражданки, наши дома разделяли три небольших автобусных остановки и поэтому часто бывали друг у друга в гостях. «Внезапный сыч» стали крутить по радио, печатать интервью в газетах, которые они блестяще давали. Это было очень смешно, с таким дебиловатым юмором и местами трогательной лирикой. Еще они ночью делали вылазки в разные районы города и баллончиками с краской наносили на стены домов и транспортные остановки надпись «Внезапный Сыч» с фирменным рисунком-эмблемой группы, собственно, сычом. По-моему, такой серьезной пиар-компанией в нашем городе никто из музыкантов не занимался ни до, ни после. Малин имел видеокамеру, и в то время его часто можно было видеть с ней на разных концертах и первых ночных вечеринках. Миша снял хоум-видео для группы у себя дома – клип «Короче, ты понял», который до сих пор смотрится весьма оригинально. Они взяли большой лист ватмана, разрисовали его пальмами, вырезали три дырки и туда просунули головы с дикими начесами и загримированные а-ля группа The Cure, которую они все любили. Вместо тел там были маленькие управляемые палочками игрушечные фигурки-человечки. Во время клипа ребята активно двигали бошками, вращали накрашенными глазами, делали бантики и томные улыбки напомаженными губами, в то время как вентилятор раздувал им волосы в разные стороны. На фоне задорной песни этот весёлый клип пришёлся по душе и на телевидении. В метро на станции «Владимирская» я случайно встретил полный состав «Внезапного сыча», которые бодро двигались в гости смотреть по телевизору премьеру собственного клипа. Они пригласили меня, и мы вскоре вместе пришли к Олегу Малову по прозвищу Боби, бывшему скандальному солисту группы «Токио» из рок-клуба, где и состоялся первый просмотр этого клипа. Ребят стали узнавать на улице, на 10-летие рок-клуба они в нём прекрасно выступили, был полный зал. Они отправились по Золотому Кольцу в тур сначала с группой «Зоопарк», потом с группой «Летний Сад» и Татьяной Булановой. Их начали регулярно приглашать на «солянки» – большие сборные концерты в БКЗ «Октябрьский» и Дворец Спорта «Юбилейный», где в основном были поп-певцы и певицы, поп-группы и иногда для перчинки немножко рока. Играли ребята в основном под фонограмму. «Сычи» могли великолепно выступать и на рок-фестивале с отличным приёмом и реакцией зрителей, и с таким же успехом и органичностью на сцене с Татьяной Булановой во Дворце Спорта. Однажды произошёл забавный момент, когда планировалось выступление с тройкой песен в «Юбилейном» и у них вдруг пропал гитарист. В гримёрке Кеша мне предложил выйти на сцену и покрасоваться с неподключённой гитарой перед пятью-семью тысячами зрителей. Я сказал, что электрогитары никогда в руках не держал и не знаю элементарных аккордов, на что Кеша сказал: «Фигня, Серёга, ты парень фактурный и нам подходишь! Тут съёмки ведутся, тебя по телевизору покажут. Просто стой вполоборота или спиной к залу с небольшим вызовом, а я тебя подстрахую. Кайфанешь, приколешься и получишь новый опыт». Но здравый смысл отвёл меня от этого дебюта на большой сцене.
Миша Малин вскоре пошёл по направлению техно и рэйв-вечеринок, которыми заинтересовался ещё будучи в Лондоне, где процветали рэйв-клубы и подпольные танцевальные пати.
Имея отличное чутьё и будучи очень модным парнем, он начал экспериментировать с техно-музыкой и довольно быстро понял, что это и есть то, что надо делать именно сейчас – записывать танцевальные треки и заниматься рэйв-культурой. Малин был склонен к экспериментам, у него есть интересные моменты в биографии, например, как он ездил куда-то в Сибирь и лес валил, вырезал фигурки нэцке и продавал их, он специально выучил английский язык, чтобы лучше понимать музыку и общаться с иностранцами. Он переводил песни, распространял их ещё в «Сайгоне» и через Гену Зайцева, который был главным хиппи в Ленинграде, а потом – первым президентом рок-клуба. У меня в коллекции есть на машинке напечатанные очень трогательные, сброшюрованные вручную, листки из папиросной бумаги с переводом песен King Crimson и Led Zeppelin. Он и сам писал стихи, потенциальные тексты для песен, и у меня имеются несколько таких сборников. Миша ходил с длинным волосами в юности, и предполагаю, что он имел отношение к движению хиппи 1970-х. У него была широкая улыбка, в которой не было мягкости, но была мужская уверенность в себе, наглость и дерзость. Девушкам он нравился, как и многие девушки нравились ему. Он был человеком широкого охвата поля общения и был для многих людей интересен, для кого-то загадочен, для других – раздражителен своей активностью и оригинальностью. Случались и такие моменты, как мне рассказывал Антон Колясников, участник техно-группы Малина The Fantom, когда в середине 1990-х в каком-то кафе они случайно столкнулись с Курёхиным, сидели и разговаривали за одним столом, и Курёхин с ходу очень жёстко начал выстёбывать Малина, считая его конъюнктурщиком, непонятно чем занимающимся. Тот и бровью не повёл, но не сказать, что у него были со всеми ровные отношения. А вот Титов из группы «Аквариум» всегда очень тепло и восхитительно отзывается о Малине, как о своём друге юности, который очень помог ему состояться как личности и повлиял на него сугубо положительно.
Когда я брал интервью у Сергея Летова, то он рассказывал, что Малин его полноценно ввёл в ленинградскую тусовку, и что он был очень продвинутым молодым человеком, который переводил Кастанеду, знал о теории струн, был весьма осведомлён в музыке, в культуре, в различных мистических учениях и с ним было крайне интересно общаться. Также он имел отношение к «Ноль-Объекту», к теории, продвинутой Тимуром Новиковым, Иваном Сотниковым и Олегом Котельниковым, с которым Миша тоже дружил.
Малин достиг явных успехов, ибо он считал сигналы надвигающейся моды на техно-движение, которое как цунами снесло рок-тусовку с их концертами на больших площадках. На мой взгляд, произошёл очень быстрый откат рока во всех его проявлениях на долгие годы на уровень совсем небольших клубов типа «Там-Там», Ten, Wild Side и т.п. Молодёжь быстро переключилась с расшифровывания текстов эзопового языка рок-клуба, рок-лаборатории и урало-сибирской волны на танцевальную музыку, которая была, фактически, запрещена в Советском Союзе. Разрешено было танцевать только на дискотеках с девяти до одиннадцати вечера. (Про рестораны я не говорю). Народ стал ритмично двигаться под грувы и биты, и остервенело танцевал лет десять под грохот многоваттных колонок, которые подключали на ночь где угодно, от дворцов до бассейнов. Первые промоутеры, которые стали это раскручивать в начале 1990-х, быстро смекнули, что помимо ди-джеев хорошо бы ставить танцевальные группы, изображающих шоу на сцене. И тут Малин удачно под это дело подошёл, потому что у него помимо «Внезапного сыча» в начале 1990-х уже был проект The Fantom с Олегом Костровым и Антоном Колясниковым, в котором он стал петь на английском языке загадочным и таинственным голосом, не имея шикарных вокальных данных. Они делали шоу в лазерных лучах, выступая в серебряных масках, серебряных флюоресцирующих куртках с капюшонами, с красивыми стройными девушками на подтанцовках. Миша снял несколько видеоклипов про вторжение внеземной цивилизации в районе Гражданки на территории заброшенной электростанции и мрачных подвалов, выпустил альбом Psychotropical Party в стиле техно, эйсид-хауз и электро-поп и принялся активно выступать по стране с The Fantom по первым невероятно популярным техно-вечеринкам, начиная от «Планетария» в Петербурге, и продолжая в Москве на «Гагарин-пати», «Мобиле-пати» и прочих. Миша сотрудничал и записывался с группами «Нож для фрау Мюллер» и с «Новыми композиторами».
Про Малина можно отдельную книгу писать, он был очень спортивный, постоянно ездил на велосипеде, бегал на пробежки, всю жизнь занимался йогой и делал профилактические затяжные голодания. И вот будучи в ослабленном состоянии после такого голодания, попал в больницу, впал в кому и умер в 1996-м году. После смерти Миши из квартиры растворилось много вещей, и, в частности, фотографии, снятые мной в ателье Карла Буллы на широкую пленку для оформления винилового альбома «Короче, ты понял», который должен быть выйти в Москве. Миша настоял, чтобы негативы и пачка отпечатков хранились у него, и потом они исчезли. Несколько лет назад я побывал в квартире, где Малин когда-то жил. Сейчас там стоматологическая клиника. После объяснения администрации, что в этих стенах работал великий музыкант и продюсер, меня впустили в ту комнату, где у него была студия, сейчас там находится рентген-кабинет для съёмки зубов и челюстей. Сева Гаккель прислал мне фотографию, которую он сделал в гостях у стены дома Антеи Норман-Тейлор в имении Riverbank под Лондоном. Это работа из цветного стекла и слюды в виде ангела знаменитого модельера Эндрю Логана, которая называется Misha Malin. Антея, жена Брайна Ино, всегда очень тепло отзывалась о Михаиле и стала хранительницей тех материалов, что Миша успел ей передать.
Вообще, в конце ХХ века приезд более-менее известного западного музыканта производил невероятный резонанс, который потом участники исторических событий могли со сладкой истомой и глубоким восхищением пронести как воспоминание через всю жизнь. В 1985-м году в рок-клубе на новогоднем рок-концерте в программе «Поп-Механики» выступил анонимно басист Крис Кросс из группы Ultravoх. Он приехал по туристической визе и просто согласился поучаствовать в весёлом празднике. Как-то Билли Брэгг выступил на малой сцене рок-клуба, и еще группа Scorpions. Йоко Оно почтила своим присутствием улицу Рубинштейна 13. А Дэвид Бирн был замечен у ларьков на улице Марата. Про все эти поистине чудеса и волшебства можно подробно прочитать и просмотреть в огромном количестве интервью участников легендарных мистерий.
***
С Кириллом Спечинским я познакомился осенью 1988-го года на Московском вокзале. Кеша, это его прозвище с пионерского лагеря. Мы большой компанией поехали на загородную вечеринку, и вот он меня удивил с первой минуты нашего знакомства. Очень молодой, живой, обаятельный парень с горящими глазами сыпал шутками, прибаутками, анекдотами, спичами и крепко держал всю компанию в тонусе на протяжении всего вечера. Когда мы, наконец, доехали, просидев предварительно полчаса в застрявшем лифте, то там оказалась вялая неловкая атмосфера, потому что многие люди не были знакомы друг с другом и менять что-либо в лучшую сторону явно не собирались. Кеша блестяще это разрулил, он попросил гитару и стал исполнять залихвацкие весёлые песни. После нескольких хитов подобревшие хозяева поинтересовались, чьи песни он поёт, на что последовал незамедлительный ответ: «Это мои». Что меня окончательно подкупило, и на обратном пути разговорившись с Кешей выяснилось, что мы живём в одном микрорайоне.
Потом мы стали часто пересекаться в общих компаниях. Выяснилось, что он недавно пришёл из армии и ждал возвращения со срочной службы своего близкого друга и соратника по музыкальным делам Петра Матвеева. Кеша активно и плодовито писал песни, исполнял квартирные концерты, пытался создать рок-команды. С ним активно сотрудничали разные музыканты. На тот момент очень популярная в СССР группа «Алиса» испытывала такой сильный кризис, что практически распалась. Из состава ушли гитарист Шаталин и клавишник Павел Кондратенко, которые объединились с двумя музыкантами из группы «Пикник», которые тоже покинули свою группу из-за аналогичных проблем. Они хотели создать новый музыкальный проект и выбрали Спечинского, предложив ему стать вокалистом и автором песен. У него был полный карт-бланш сценического имиджа и репертуара, а группу они назвали «Замок Зо». Были напечатаны афиши, они дали несколько концертов, съездили куда-то в тур, но дальше дело не пошло, что-то у них не склеивалось. Когда пришёл наконец из армии Пётр Матвеев, они с Кешей моментально создали коллектив «Внезапный сыч», и сразу стало понятно, что это и есть самое то. Рычащий, хрипящий, придурошный вокал Матвеева, с одной стороны, был очень запоминающийся, оригинальный и яркий, но с другой стороны, как потом оказалось, Советский Союз не была готов к такой новаторской экспансии, к такому дерзкому проекту. Ребята были весьма увлечены весёлым времяпровождением, что достаточно плохо сказывалось на деловых контактах, организационных и финансовых переговорах. И вот Кеша как-то мне сказал, что у него есть идея поставить творчество на коммерческие рельсы и запустить поп-проект с его шуточными весёлыми песнями, и чтобы их пели девушки. Идея была не нова, за пару лет до этого Виктор Цой готовил проект с бойз-бэндом, который будет в постоянных стадионных гастролях исполнять его шуточно-стебалистые песни с ранних альбомов или типа «Малыш, прости, не могу». Спечинский же посчитал, что на сцене в то время было всего несколько либо слишком попсовых женских проектов, либо оригинально-заумные, не для простого слушателя как «Колибри». Планировал обогатиться на новом проекте, чтобы на эти деньги справить с большим размахом и помпой свою свадьбу с Наташей Лобовой, своей невестой. А потом ещё развить свои другие проекты. Кеша продумывал детально и скрупулёзно название группы, чтобы под это получить контракт с большим брэндом, с мегакомпанией типа «Сникерс» или «Марс». На модной техно вечеринке в Планетарии, которую делали братья Хаасы с ди-джеями, Кеша подошёл ко мне во время ночного рэйва с бутылкой «Пепси», угостил меня этим напитком и сказал, что, кажется, придумал название для группы и хочет её назвать «Пепси». И что компания «Пепси» дико обрадуется такому предложению и, несомненно, отвалит кучу денег. Изначально планировалось, что в проекте будут петь четыре девушки. Света Костицина, которая из-за слабых вокальных данных сразу отвалилась, была выбрана директором группы. С чем она блестяще справилась, доказав свой профессионализм и компетентность, потом ещё ощутимо приложив свою руку к раскрутке группы «Ленинград». Как продюсер был приглашён Сергей Курёхин, девушки все были с задорным характером и Курёхину сразу понравились. Из трёх вокалисток Аня Цатурова уже имела эффектный опыт сотрудничества с группой «Люки», которые на тот момент выпустили пару видеоклипов на популярные треки. Она хорошо умела петь, знала своё дело, неплохо разбиралась в музыкальных направлениях. Инесса и Маша были выбраны бэк-вокалистками. Девушки эти жили не разлей вода, находились всё время вместе на протяжении многих лет и старались поддерживать друг друга.
Начался поиск музыкантов, состав которых периодически менялся. Бессменный барабанщик был Денис Сладкевич, великолепнейший музыкант из «Волков Трио», очень деликатный, воспитанный, спокойный человек, который уравновешивал всю эту пёструю компанию. Была сделана первая запись песни «Шелест шин» на студии «Ленфильм» с помощью Сергея Курёхина, который исполнил партию клавиш на этом треке. Запись эта, к сожалению, утеряна. Со временем группа отправилась в самостоятельное плавание, так как Курёхин вскоре отпал от проекта, а позднее и отпал Кеша Спечинский, уйдя в суровые рок-эксперименты. Он неожиданно сдвинулся в сторону тяжёлого рока с гитарными запилами, который любил в детстве и юности. За грохотом барабанов и воем гитар тонул его вокал и терялись тексты, очень личные и цепляющие, настоящие хиты, а в плане мелодичности и аранжировок я считаю его невероятно одарённым и плодовитым музыкантом.
С компанией «Пепси» спонсорское сотрудничество не получилось, потому что они быстро разобрались, что к чему, так как всё-таки в репертуаре кешиных текстов, которые исполняла группа «Пепси», присутствовали наркотики и распутный образ жизни. Ребятам и девчатам было сделано официальное жёсткое предупреждение, что если они не сменят название, то компания подаёт на них иск с большой круглой суммой и их творческая деятельность быстро закончится.
У группы уже была своя публика, появились поклонники, и они сделали хитрый выверт и переименовались в Pep-See. Я дружил тогда с этой группой, это был запоминающийся период 1990-х, в котором присутствовала лёгкость в общении и времяпрепровождении, бесконечные шутки и розыгрыши, забавные мизансцены. Девушки были очень артистичные, они любили потанцевать, попеть, разыгрывали маленькие сценки из кинофильмов, что-то придумывали на ходу, и это было уморительно весело. Денег у нас не было хронически. Где-то с 1992-го по 1995-й они снимали маленькие квартирки на всех вскладчину, а потом уже со своими молодыми людьми. Было плохо с аппаратурой и с одеждой, а иногда и с едой. Инесса со Светой рассказывали, как встретили Курёхина в Гостином дворе, где он фланировал с покупками вдоль прилавков со своей женой Анастасией. Сергей их представил супруге, и девушкам было неловко, потому что они были в брюках-трубах из грубой ткани, в тяжёлых армейских ботинках и в секондхэндовских куртках.
Я помню, как ходил с ними по секонд хэндам, хотя не любил их и никогда ничего не покупал. Моя мама девушкам помогала, приглашала на званые ужины и обеды. Мама помогала им с врачами, потому что Инесса была с Камчатки, Света Костицина с Урала, и многие вещи в чужом городе они просто не знали. Мама консультировала их по лекарствам, она очень хорошо разбиралась в медицинских препаратах, в курсах лечения, давала житейские советы. Было время, когда наступила тугая ситуация и девушки жили у нас дома.
Они старались быть модными и продвинутыми, были естественно задорными и весёлыми и пришлись ко двору, будто их как раз и не хватало в тусовке. Им всегда были рады в компаниях, и было что-то вроде лёгкой опеки, поддержки и помощи от опытных групп как «Колибри», «Два самолёта», «Препинаки». К девушкам тепло и прекрасно относились.
Однажды я встретился со Светой Костициной в кафе кинотеатра «Родина», где она оживленно рассказала, как съездила в Москву, и там настоящее движение, большие деньги, коммерция, реальный шоу-бизнес. Вскоре она переехала в столицу, и это был правильный расчёт – она быстро обросла необходимым количеством связей, контактов и контрактов. Pep-see стали регулярно выступать в клубах, их стали приглашать на концерты, на радио. Они записали песню и сняли видеоклип, который выиграл конкурс от компании «Арт-пикчерс», где клипы производили дети известных кинодеятелей, Фёдор Бондарчук, Филипп Янковский, Егор Кончаловский. Конкурс продолжался сутки и по телевидению показывали клипы, созданные шоу-индустрией России за год. Шуточное произведение Гриши Констатинопольского на песню «Вовочка» группы Pep-See в духе «Внезапного сыча» взял первое место. Приз заключался в том, что новый клип им должен был снять Георгий Рерберг, оператор Тарковского. Рерберг снял профессиональный клип с детальной раскадровкой на Кешину песню «Меланхолия», где есть прекрасные строчки
«Запомни имя моё,
Подай мне шубу в прихожей…
Дверь закрой на цепочку
и тихо плачь у двери…
Я еще слаба и покорна,
Но могу обрушиться лавой
И запутать в капроновых джунглях
своей любви…».
После этого Pep-See стали реально популярными, я регулярно ходил на их концерты, у них начались полноценные записи на профессиональных студиях, выпуски альбомов, клипов, гастроли, поклонники. Их стали узнавать, начали печатать на обложках журналов, крутить по радио и по телевизору. В это же время Кеша всё больше погружался в мир андеграунда, в сторону полутёмных пивных клубов и компании брутальных мужчин. «Внезапный сыч» в начале карьеры находили себе костюмы с широкими плечами в стиле «неоромантика» наподобие Duran Duran и The Cure, красили лица ярким гримом, начёсывали волосы, надевали массу бижутерии, покупали классные штиблеты на блошиных рынках. На пиджаки наносилась объёмная быстрозасыхающая краска в виде молний, линий и полукругов. В комиссионных магазинах они скупали наручные часы, снимали браслеты и пришивая циферблаты, полностью покрывали этими часами пиджак. Позднее Кеша откатился в 70-е годы и взял имидж группы KISS как основу сценического образа. У меня остались его ботинки периода поздних «Сычей» на огромнейшей проклёпанной платформе и красные чулки-сапоги до паха на каблуках. В музыке он обратился к любимым мелодиям Марка Болана и T. Rex, Led Zeppelin, Slade, Deep Purple, на которых он рос и слушал нон-стоп когда-то. И это в то время, когда в стране бушевал техно рэйв, а, с другой стороны, стал невероятно моден гаражный рок в стиле Nirvana и Pearl Jam.
Кеша был очень неразборчив в выборе компании и круга общения. Когда он после армии находился в поисках себя и решал, кем стать художником или музыкантом, он уехал в Москву на несколько месяцев, где моментально познакомился и подружился с группой «Мухоморы», особенно с Константином Звездочётовым, с Александром Петлюрой и массой других ярких и талантливых людей. Но на богемное и светское общение он напрягался, ему всегда нравились простые люди, как его соседи на Гражданке. Вокруг него было огромное количество скользких тёмных личностей, которые мне совершенно не нравились, а ему всегда было по барабану, с кем общаться, с философом, шоу-бизнесменом, режиссёром, моделью или уголовником, алкоголиком или бандитом, главное – чтобы было весело. В итоге он оброс плотным коконом совершенно маргинальных и дегенеративных почитателей и поклонников, которые им восторгались и гордились «дружбой». Хоть он и выпал из той активной творческой среды, в которой мы вращались, но его всегда были рады видеть и любили за весёлый нрав, оптимизм, любовь к жизни, бесконечные шутки и весёлые проекты. А главное, за несомненный талант.
Свадьба состоялась совершенно без притока денежных средств, совсем не так как планировал жених. Кеша дружил с известной дамой Ириной Линник и несколько раз приглашал меня к ней на дачу в Комарово, куда любил ездить и несколько раз справлял там свой день рождения. Наслышавшись про её крутой нрав, я как-то опасался и не воспользовался приглашениями.
Я туда попал первый и последний раз на свадьбе Кеши. Вначале часов в двенадцать была регистрация на набережной Красного Флота, нынешней Английской, туда пришла огромная молодёжная тусовка, где были группа «Пупсы», «Два самолёта», Боби из «Токио», художники, музыканты, поэты. Я приехал один с работы в обеденный перерыв, остальные никто официально не трудился. После Кеша отправился в ресторан с женой и родственниками, а в шесть вечера нашу большую компанию ждал автобус «Икарус» у метро Академическая, чтобы отвезти гостей на дачу к Линник в Комарово. Ехали очень весело, в ударе был Леша Лазовский из «Двух Самолётов», просмеялись всю дорогу. Но дальше было уже не так забавно. Когда приехали в угодья Линник, когда-то принадлежащие её деду академику Линнику, на нас выскочила хозяйка, босая, с растрёпанными черными волосами и горящих нехорошим огнём глазами. Она сразу обвинила Кешу, что он привез к ней отряд сатаны. Покрыла всех матом и выгнала компанию с участка. Всё это сопровождая проклятиями, обязывая нас колдунами и чертями, то есть, изгоняя злой дух со своей территории. Но при этом именно она выглядела как ведьма.
Кеша поступил по-панковски, и не стал заморачиваться с тазами салата оливье и плетёнными корзинами с фруктами, просто накупив спирта «Рояль», прихватил два ведра маринованных шашлыков и несколько буханок чёрного хлеба. Это всё, что было на этой свадьбе. Мы оказались на заливе огромной толпой, причём погодка была так себе, хоть это было и лето, дул сильный ветер. Мы стали пить спирт «Рояль», закусывая хлебом, шашлыки очень долго готовил в полной медитации Вадик Покровский из группы «Два самолёта». Костёр все время затухал. Шашлыков мы так и не дождались. По мере быстрого напивания мужской части компании, некоторые из них просто вырубались, и валились на холодный песок. Тогда павших почему-то брали за руки и за ноги, полоскали в одежде в заливе и укладывали штабелем обратно на пляже. Вместе с закатом солнца стало закатываться и веселье, и народ стал разъезжаться. Я предложил молодой жене помочь с уборкой остатков пиршества, чему Наташа очень обрадовалась. В итоге, мы втроём донесли эти полные вёдра до дачи Линник. Это было уже ночью, и хозяйка обрадовавшись мясу, пригласила нас остаться. В доме гудела хипповская тусовка, был Сергей Силюнин «Силя» из группы «Выход», тусовщики не очень опрятного вида с длинными волосами, они все много курили травы, пили вино и давали импровизированный концерт. Ирина исполняла свои заклания и играла на пиле, Силя на акустической гитаре. Нас положили наверху в маленькой гостевой комнатке. Первый и последний раз в жизни я заснул и проснулся с новобрачными. Утром, когда мы вышли позавтракать пустым чаем, гости сидели на лужайке, курили длинные папиросы, а Линник рассказывала историю, как она была в Лондоне в конце 1980-х, её Гребенщиков пригласил на какое-то светское мероприятие, где был Дэвид Боуи, которого она послала на три буквы. Она этим очень гордилась. Чувствовалось, что она наблюдательная, умная, сильная, свободная и любящая веселье женщина, но при этом желающая контролировать очень много вокруг себя и круто менять сознание окружающих её людей. Что ей и прекрасно удавалось, как я увидел на этой даче. Мне надо было ехать на работу, поэтому увлекательные истории Ирины я не дослушал. Спустя несколько недель на этом месте произошёл один из самых трагических случаев в истории ленинградского рока. В состоянии аффекта лидер группы «Ноль» Федор Чистяков нанес несколько ударов ножом в горло Ирине Линник, решив, что она настоящая ведьма и от неё нужно избавить мир. Ее спасли проходящие мимо соседи. Ирина выжила и даже помогла Чистякову смягчить меру наказания. Всю эту компанию в этом самом доме можно увидеть в клипе «Ноля» «Песня настоящего индейца».
Изобретательность Кеши Спечинского касалась не только музыкальных произведений, но и творческих моментов жизни. Я сам видел и слышал от наших знакомых, как он вдохновлял людей своим образом, манерой поведения и отношением ко многим вещам. В нём все кипело и бурлило неиссякаемой фантазией. Иногда он мне казался какой-то круглосуточной фабрикой по производству идей. Кеша мог поднять меня с постели в 7 утра, и встретиться у метро, чтобы поделиться своим очередным изобретением, а мог завалиться в гости глубокой ночью, и сидя на кровати, что-то объяснять мне заспанному. Вобщем, мне это всё нравилось. Он прокачивал меня, предлагал делать совместные проекты. Осталось даже пара черновиков наших с ним сценариев. Помню, когда мы собирались пойти на день рождения фотографа Наташи Васильевой (Халл), которая тогда была директором «Внезапного Сыча», мои фантазии не шли дальше, чем купить вина и парфюма в ларьке. Кеша с женой Наташей сказали: «Ни в коем случае, мы всё сделаем своими руками!». У них была своя зона монстр-кзосов, куда они меня незамедлительно отвели, и это оказалось недалеко от места жительства, у метро «Академическая». Мы очутились на заброшенной довольно мощной электростанции, которая питала Политехнический институт, её тогда фиктивно обанкротили и распродали. Это было то самое место, где Малин снимал свои клипы для The Fantom. Там, видимо, проводились какие-то эксперименты, и судя по всему, ток шарахал во все стороны. На территории находилась масса предметов, искорёженных электроразрядами. Мы там собрали мешок деформированного пластика, из которого сделали прекрасную инсталляцию, подарили её виновнице торжества, и она была этому очень рада.
Кеша одно время своеобразно подходил к поездкам на такси и говорил, что водителям надо давать не деньги, это банально, а надо дарить праздник. К моему смятению и даже ужасу, ибо не понятно, чем это могло закончиться, ведь это происходило в начале 90-х. Мы садились в такси, ехали на «Ленфильм», где Спечинский собирался преподнести свой сценарий Алексею Герману. При этом был абсолютно уверен, что Герман сразу загорится снимать кровавый трэш -фильм «Все должны умереть».
Во время поездки, Кеша с обаятельной улыбкой спрашивал сидя рядом у таксиста, какую музыку он любит, на чём он вырос. Водитель задумчиво отвечал: The Beatles или «Юрий Антонов». Кеша многозначительно понимающе кивал головой и незамедлительно начинал исполнять шлягеры, наигрывая на губной гармонике, напевая песни, постукивая себя в такт по коленям и иногда подпрыгивая на переднем сидении. Чаще всего люди улыбались, радовались, а когда мы доезжали, Кеша уверенно произносил: «Смотрите, как прекрасно- вы потратили ваше время, но не зря, вы нас довезли в нужнее место из точки «А» в точку «Б», а мы вам, в свою очередь, подарили праздник. Мы прекрасно помогли друг другу!». Я при этом говорил с заднего сиденья: «Для вас были исполнены ваши любимые произведения, это и есть оплата за проезд». Пока человек в себя приходил, мы выскакивали из такси и ретировались. На «Ленфильме» Кеша чувствовал себя как рыба в воде, тогда можно было спокойно пройти в ресторан-кафе без пропуска, и он там искал выход на Германа, потому что написал сценарий жуткого зубодробительного треш-фильма и мечтал как можно скорее сесть в режиссерское кресло и начать съёмку. Сюжет был про то, как совершается налёт на квартиру большой семьи киллерами в белых рубашках и в чёрных костюмах, галстуках и очках, чем немножко предвосхитил картину «Криминальное чтиво» и «Люди в чёрном». Дальше шла сплошная кровавая мясорубка с элементами инцеста, мужеложества и некрофилии.
На «Ленфильме» сценарий поддержку не получил.
Один раз я принёс Кеше роскошные кожаные жёлтые ремни, срезанные из утилизованных немецких ж/д вагонов, купленные мной за 10 рублей. Приятель страшно обрадовался, вставил туда пряжки, проклепал дырки, покрыл их мелкой инкрустацией из фальшивых камней, машинкой для выжигания нарисовал зверей, листья, знаки, символы и раскрасил. Эти ремни потом мы поменяли на более дорогостоящую ценную одежду и какую-то музыкальную примочку. У меня остался в архиве великолепнейший художественный альбом ручной работы с широкими листами, густо покрытыми коллажными экспозициями, текстами, фотографиям и с прикольными стебалистыми рисунками. 70 страниц альбома, посвящённых группе «Внезапный сыч», жизни творческих людей, входящих в эту группировку, их развлечения, работы, проекты и планы. А альбом «Короче, ты понял» вышел с опозданием на 15 лет как приложение при покупке в модном молодёжном магазине Extra в виде компакт-диска с моей фотографией на оформлении.
В последний период жизни его вокал стал скрипучим, он мрачно пел песни про наркотики, про порочный образ жизни, про портовых шлюх и ножик в кармане.
На концертах выступал с омерзительным накладным носом, таким карикатурным, длинным, и заставлял своих музыкантов, которые с ним в группе играли, тоже надевать носы. Из стройного, стильного, красивого и солнечного модного парня он превратился в одутловатого мужика и любил выступать оголённый по пояс с длинными неопрятными волосами и своим вечным накладным носом. Устраивал костюмированные переодевания, которые отсылали к кварталу красных фонарей в Гамбурге и Амстердаме 1980-х годов. На эти мероприятия я попадал случайно, когда были сборные концерты и фестивали, на которых он музицировал. Я не понимал о чём он поёт, звук представлял обычно сплошной грохот, хотя мелодичные песни тоже присутствовали..
С Кешей я случайно встретился в 2017 году у клуба «Грибоедов», где и узнал о его трагических обстоятельствах. Из группы, которая много раз меняла состав, практически, никого не осталось в живых. Его вторая жена Надежда у него на глазах совершила самоубийство – выбросилась в состоянии аффекта с восьмого этажа. От чего Кеша впал в сильную тоску и стал видеть вещие прорубы, что ему самому осталось недолго. Он мне стал это объяснять и рисовать пентаграммы и цифры на асфальте, подтверждающие математически его скорый уход. На тот момент я уже несколько раз предлагал Кеше снять с ним большое интервью, но он всегда отвечал категорическим отказом. В этот раз он согласился.
Я приехал на квартиру, где мы провели часть нашей юности, и где покончила с собой его жена. Он очередной раз меня поразил, потому что открыл мне дверь в чёрной футболке и зелёных трусах в обтяжку, стройные ноги украшали модные в 1970-е сабо на огромных каблуках, а по грудь у него были длинные волосы с крашенными в белый цвет концами. Я с ним снял пятичасовое интервью, начиная с детства и заканчивая последними днями творчества. Это был очень откровенный разговор, мы всё обсудили, как бывшие друзья. Чувствовалось, что он устал, что ему скучно жить и не осталось на этом свете близкого круга, который его понимал, и всё ему уже давалось тяжело, через силу. Кеша на кухне долго вслух перечислял варианты за что зацепиться, чтобы снова стать популярным. Выйти на Эрнста, или договориться за 100 долларов свести и спродюсировать ему новый альбом Андрею Самсонову, который работал с Ником Кейвом, Марком Алмондом и группой Laibaсh. А может, найти нового директора… Всё это было очень грустно, потому что я помнил наши ночные разговоры на этой кухне 30 лет назад, когда Кеша стал по-настоящему популярным и очень перспективным музыкантом. Мой друг молодости не попал туда, где ему было самое место, и где его благосклонно все принимали и ждали. Но он мне сказал на прощание, что ни о чём не жалеет.
И действительно, он меньше, чем через год умер после интервью в этой же квартире.
для SpecialRadio.ru
материал подготовил Игорь Шапошников
2024 гг.
фото из коллекции Сергея Чубраева
|
|
|
|
