(перевод с английского и датского)
Третий конференц-зал отеля Измайлово-Альфа, 3 мая 2005 года, 14.00 МСК.
————————
Участники встречи:
А – Директор радио, Асгард
С – Главред радио, Сергей
Зал – датские журналисты
Ася – переводчик
————————
А: Поехали.
Меня зовут Асгард Асов, я – директор Специального радио. Позвольте представить вам главного редактора Специального радио – Сергей Жариков. Он, кстати, является лидером легендарной русской рок-группы “ДК” …
С: сокращение от Дании – ДК – Датское Королевство (смех в зале)
А: – … эта группа существовала в 80-90 е годы и в свое время имела очень серьезный резонанс, в том числе и на западе в числе немногих русских групп. Специальное радио возникло в 2001 году. Основной причиной создания радио стала ситуация в музыкальной жизни России, несколько непривычная для западного человека. Когда мы ехали на встречу с вами, говорили о том, что шоу-бизнес в России ничего общего с музыкой не имеет, а представляет собой машину для зарабатывания денег. Так вот, из-за того, что у нас в России такой шоу-бизнес, бОльшая часть российской музыки, которая не укладывается в этот формат зарабатывания денег, осталась за бортом. Командой музыкантов и общественных деятелей, которых это положение вещей не устраивало, было принято решение, создать центр в России для всей этой музыки, которая на тот момент не имела собственного рупора. На сегодняшний день Специальное радио – это 18 музыкальных каналов, на которых нет рекламы, а есть только музыка. Я не буду перечислять сейчас все форматы, просто все и не вспомню, назову лишь основные и самые интересные: это классическая музыка, с уклоном в барокко, блатная музыка…
С: Тюремная
А: .. которая в России пользуется большой популярностью (смех в зале), русский рок, французская музыка, хеви-металл. В России нет ни одной хеви-металл радиостанции кроме нас, хотя это музыкальное направление пользуется очень большой популярностью. Далее это джаз, авторская песня…
Зал: что это за направление?
С: песни бардов…
Зал: ?
А: песни русской интеллигенции…
Зал: понятно.
А: … российская электроника, электроакустическая музыка, нью эйдж, кнопка Вокально-инструментальных ансамблей…
Зал: А это что за стиль?
С: Я вам потом подробнее скажу. Аналога этому направлению нет. Это – партийный рок 70х годов.
Зал: у вас есть с собой эта музыка?
С: С собой нет, но у нас есть планы издать это все хозяйство. Ждем, пока авторы умрут, чтобы им не платить…. (смех в зале).
Зал: Поясните, что такое – партийный рок.
С: Эта музыка, которая проходила цензуру и была разрешена коммунистической партией к исполнению. Музыканты выступали в арабских странах, странах Варшавского договора… потом, отдельно я вам расскажу про это направление.
А: Да, а вот недавно появилась интересная кнопка, посвященная такому музыкальному направлению, которое называется СЕГА. Это музыка маврикийцев – жителей острова Маврикий. Также недавно появилась очень интересная кнопка, полностью посвященная такому направлению как Синти-музыка. Там синти-рок, синти-поп, синти-готика, etc.
Зал: А это что за стиль?
А: Синти-готика? Это утяжеленный вариант электронной популярной музыки – направление распространено в основном в Германии.
На сегодняшний день аудитория нашего сайта – 15 000 человек в день. Аудитория же слушателей радио многократно больше и составляет около миллиона человек. Такая большая разница вызвана тем, что музыкальные каналы Специального радио ретранслируют многие кабельные сети, как в России, так и за рубежом.
В итоге, на сегодняшней день в России существует единственное негосударственное некоммерческое радио, которое профессионально занимается некоммерческой музыкой, и это радио называется Специальное радио.
Почему это Интернет-радио? – потому что мы считаем Интернет наиболее прогрессивной и адекватной для достижения своих целей средой. Никаких планов выходить в ФМ диапазон в России – или где-либо еще – у нас нет, потому что мы считаем это неоправданно дорого и неэффективно.
Другой частью работы Специального радио является издательская деятельность – как на сайте радио, так и издание музыкальной продукции (дисков). Мы публикуем материалы, посвященные актуальным сегодня темам в музыке – у нас вы найдете статьи ведущих музыкантов России. Кроме того, мы регулярно проводим интервью с западными артистами. Например, сегодня на русской версии сайта будет опубликовано интервью группы Джудаст прист. Потом мы занимаемся издательской деятельностью – это компакт-диски с записями молодых российских музыкантов, но об этом лучше расскажет Сергей.
С: Вот такие вот дисочки (показывает один из дисков). В целом эти диски – всего их издано уже 20 – энциклопедия современной русской молодежной музыки, но только не на бумаге, а на дисках. Вот здесь сейчас я держу 15, 16й, 17й выпуски. Внутри каждого диска буклет, где фотографии, информация о музыкантах, их адреса. Нигде – ни на телевидение, ни на радио – нигде вы эту музыку не услышите. Но очень интересные, сильные исполнители здесь собраны.
Зал: А почему нигде эту музыку не услышать?
С: А давайте я вам расскажу, раз уж мне слово дали. Дело в том в России шоу-бизнес – это искусство для глаз (показывает на свой глаз). А у нас радио для уха (показывает на свое ухо). У нас музыка и шоу-бизнес – это разные вещи. Поэтому, когда одни показывают, грубо говоря, попу (смех в зале), у нас главное – это музыка. По-русски даже этимология слова ПОП – похожа на слово попа – эти слова одинаково звучат по-русски (смех в зале).
Многие музыканты не имеют выхода на публику. Чтобы они ни делали, у них практически нет аудитории. В России нет института, который позволяет молодым музыкантам показать свое творчество. Поэтому часть нашей работы – это просветительская деятельность – помочь молодым музыкантам найти свою аудиторию. Но поскольку эти диски тоже продавать приходиться, у нас все равно есть некий формат, и самую “завернутую” музыку мы не можем туда вставлять, потому что у нее уж слишком маленькая аудитория. Хотя, если бы у нас была возможность, то мы бы это тоже делали.
А: Только скажи, что никакого русского откровения на этих дисках нет…
С: …ну почему. Здесь есть хорошие блюзы, хорошие рок-композиции… Понимаете, у нас сложилась ситуация в России, когда музыкант не может быстро показать свои работы широкой публике. И сегодня у нас появляются музыканты, которые супер играют, но в тех стилях, которые были популярны 10-15 лет назад. Получается, что мы отдаем должное тому поколению. Т.е. формально музыка интересная, сложная, но она не так актуальна, как если б она была 10 лет назад. А с актуальной музыкой работает только Специальное радио – единственное в России, больше никто.
Зал: Если у вас нет никакой рекламы – откуда у вас средства?
С: Во-первых, диски худо-бедно, но продаются. Во-вторых, интернет не требует больших вливаний, как эфирное радио или телевидение. В случае с эфирным радио – уже сама частота денег стоит, причем очень больших денег.
А: Чтобы вы понимали – опишу чуть подробнее. В России, для того чтобы просто купить одну частоту в московском ФМ диапазоне, помимо прочих условий, необходимо 500 тысяч долларов. И это только частота. Для того, чтобы открыть свою ФМ радиостанцию тебе потребуется в первый год около 4х миллионов долларов. Это нереальные цифры для независимой музыки. Интернет гораздо дешевле.
Зал: А в чем причина такой дороговизны?
А: Такая ситуация создана специально для того, чтобы не было конкуренции. К примеру, в соседней маленькой Латвии одна частота в ФМ диапазоне стоит 40 тысяч долларов. И у них в одном только ФМ диапазоне – 60 радиостанций, а у нас в Москве – 20.
Зал: А почему государство проводит такую политику?
С: Понятно почему – молодые приходят, а старые не хотят уходить.
Зал: Т.е. дело в коррупции?
А: В России всего три медиамагната.
Зал: сколько человек в России могут выйти в интернет?
А: На сегодняшний день месячная аудитория русских пользователей сети Интернет – 20 миллионов человек.
Зал: В других странах на продаже пластинок можно делать большие деньги – почему этого нельзя делать в России?
С: Хе! Ну, как бы это объяснить. Дело в том, что в России мы вроде как перешли на новую жизнь, а инфраструктура осталась старой – старые люди, старые механизмы работы. При советской власти у нас была некая собственность общая – ну, ее и поделили между кланами. Кому-то нефть, кому-то газ, кому-то отдали СМИ: газеты и радио. Так вот, последние раньше работали в основном в идеологическом отделе ЦК компартии. И у них у всех есть родственники, которых они делают певицами, певцами, продюсерами, ведущими, музыкальными аналитиками и прочее. Потому что в России шоу-бизнес – это легкие деньги. Вот они и не хотят видеть других у себя в конкурентах. Все просто. Поэтому, Интернет – это символ свободы для России, некой альтернативы. Как и везде, впрочем.
Зал: Та музыка, которая у вас на радио – как вы ее выбираете – музыканты присылают, или как?
С: В основном да. Мы позиционируем себя именно как корпоративное радио. То есть к нашим друзьям-музыкантам это все и обращено. Если ФМ радиостанции слушают в основном таксисты, проститутки (смех в зале), то Специальное радио слушают в основном музыканты и ценители редкой музыки. Даже в своих публикациях мы пишем на языке, на котором говорят музыканты, а не таксисты. У нас не случайная публика, а люди, которые любят музыку и живут ей.
А: Если в России всего одна не зависимая ни от государства, ни от кланов радиостанция, то за рубежом полно независимых радиостанций. Из России мы единственные, кто входит в их число. Нам музыканты присылают до 100 композиций в день. И это не только русские музыканты. Со всего мира присылают. Очень много музыки приходит из Америки, из Канады. В Австралии сегодня многие музыканты играют замечательный рокапопс, очень интересную музыку шлют. Европа как-то меньше, в основном французы. Но могу сказать, что в той же Франции сегодня по качеству и интересности музыка очень сильная, причем разных направлений – от экспериментальных и тяжелых до откровенно популярных. Так что присылают нам музыки много, и на большей части кнопок звучит музыка, которую прислали сами музыканты. Но у каждой кнопки есть своя музыкальная редакция.
Зал: Сколько у вас работает человек?
А: Порядка восьмидесяти. Сюда входит как штатный персонал, технические службы поддержки серверов, музыкальные и литературные редактора, все они получают за работу деньги, а также у нас много внештатных сотрудников, которые работают вне офиса. Многие из последних работают за идею, а не за деньги.
Зал: Так вы деньги себе только продажей дисков зарабатываете?
А: На сегодняшний день Специальное радио – это брэнд. Как и любой брэнд, оно обладает свойством производить деньги только своим появлением или упоминанием. Этих денег не много, но на операционную деятельность радио хватает. Собственно, никто и не собирался изначально зарабатывать на этом радио миллионы.
С: В музыке деньги у нас в стране зарабатывают по-другому. Например, есть богатый человек, и у него есть дочка, которая не умеет петь, а из нее надо сделать певицу. Вот на этом можно кучу денег заработать.
А: К примеру, чтоб вы поняли, как это действует в нашем случае. В Санкт-Петербурге живет музыкант Алексей Вишня. В России он известен тем, что изобрел стиль, который сегодня фактически является российским музыкальным мейнстримом. Вишня изобрел русский рокапопс. Он один из самых авторитетных музыкальных деятелей русской части Интернета. В результате сотрудничества со Специальным Радио, к нему все чаще стали приходить предложения в виде заказов на аудио-контент от различных коммерческих структур. В каком-то смысле можно утвердительно сравнить брэнд Специального Радио со знаком качества.
С: То есть, мы помогаем музыкантам делать имя, а вот уже на этом имени потом, музыкант себе делает деньги.
А: Поэтому, работать у нас на радио престижно, и люди идут на это охотно.
С: Давайте, вот девушка руку тянет.
Зал: Что правительство говорит про такую форму радио?
А: Правительство про нас не говорит ничего. Мы же не правительственное радио, поэтому нас для них не существует. Но они нас слушают, мы это знаем, мы это отслеживаем. Среди работников коммерческих и государственных радиостанций и телеканалов считается хорошим тоном слушать в рабочее время Специальное радио. Могу сказать, что у нас они заимствуют чуть ли не все – джинглы, темы музыкальных эфиров, радийные приемы по подаче материала, музыкальные форматы, наконец, благо их у нас 18. Но при этом, вслух запрещено произносить даже название нашей радиостанции. Был случай, о котором я знаю достоверно, когда на одной центральной российской государственной радиостанции была снята с эфира уже подготовленная получасовая передача про Специальное радио. Причем, снята с эфира не цензорами или людьми из Кремля, а самим директором этого радио.
С: Они нас боятся. (смех в зале).
Зал: У вас есть музыка, которая критикует правительство или Путина?
С: (смеется) Такого нет.
А: Русской музыки социального протеста на сегодняшний день не существует.
Зал: Смелости не хватает?
С: Нет. Не поэтому. Это тоже бизнес, и все давно уже поняли, что никакой искренности в протестном дискурсе сегодня нет. Все всё давно уже поняли.
А: Если вы слышите песню против Путина, это значит, что она проплачена Кремлем (смех в зале).
Зал: У вас у всех музыкальное или журналистское прошлое?
А: На радио из 80 человек работает всего 2 журналиста. Большую часть статей и всего контента делают либо музыканты, либо люди других профессий. К примеру, я работаю финансовым аналитиком в одной компании. К сожалению, профессиональных музыкальных журналистов в России найти очень трудно. Большинство так называемых музыкальных журналистов и аналитиков просто-напросто не знают темы, не имеют музыкального вкуса, и манера их изложения больше напоминает стиль писем в газету СПИД-Инфо, где сами читатели пишут о своих сексуальных откровениях.
С: А я по профессии системный аналитик, специалист по прикладной математике. Но я работал журналистом на Радио России, газете Труд вместе с Новодворской, знаете такую?
Зал: Не знаем.
С: Ну, вы молодые, вы уже не знаете таких имен…. Где только не работал я…. А вообще, занимался рок-музыкой конкретно. У нас 2 диска во Франции, три в США вышло. Эта работа была в рамках московского концептуализма, если вы в курсе, было такое течение в современном русском искусстве.
Зал: А какие-нибудь имена вы можете назвать из этого течения?
С: Ну, Андрей Монастырский, Кабаков, Сорокин… Не знаете?
Зал: Не знаем.
С: Ну, да, эти люди известны в основном в Австрии, Германии, даже больше в Берлине. Но если эти имена вам ничего не говорят, я даже и не знаю, что сказать. Короче, мы – дети перестройки (смех в зале).
Зал: Можете вы подробнее рассказать про московский концептуализм?
С: Это сложно, наверное, будет в двух словах рассказать. Раз это интересно, давайте я (обращается к переводчице) буду говорить медленно и коротко.
Ася: Ок.
С: Есть матрицы мышления: восточная и западная. Скажем, восточный менталитет построен таким образом, что субъектом мысли является эмоция или иероглиф, как у китайцев. А западный менталитет мыслит понятиями или концепциями. Т.е. западный человек более конкретно мыслит. И московские концептуалисты – они конвертировали одну матрицу (ментальность) в другую. Это направление – единственное из всего современного русского искусства, которое имело очень сильный резонанс во всем мире. Вы можете поковыряться в интернете или в архивах – вы увидите – резонанс фантастический. Почему? – потому что концептуалисты создали некий русский аналог западного искусства, понятный человеку с западным мышлением. Хотя, например, немецкий концептуализм и московский концептуализм – сильно отличаются друг от друга в этом плане. Это вкратце. Основной мессидж концептуалистов – чисто постмодернистский. Т.е. это работа с цитатами, понятными человеку, живущему в окружении гигантского гипертекста (большой текст), он живет в этом большом тексте. Поэтому западные люди, например вы, – вы приезжаете в Россию вы этого большого текста не знаете. А концептуалисты этот большой текст местного диалекта переводят на понятный для вас язык. И вы – таким образом – окунаетесь на самом деле в нашу русскую действительность. А поскольку, европейская действительность ничем по большому счету не отличается от российской, – т.е. реальность российская и европейская идентичны, только понимание разное, – возникает своего рода катарсис нахождения собственной идентичности в, казалось бы, чужой среде. Ну, это ладно, это дебри (смех в зале).
Зал: Если бы вам прислали музыку, которая была бы критикой Путина, вы пустили бы эту музыку в эфир?
С: Дело в том, что такую музыку даже трудно себе представить. И вот, что я вам скажу. В свое время, с 89 по 93 год я был имиджмейкером Жириновского. Помните, когда он получил пол-думы в 94м? Как тогда мы строили ему рекламу?
Зал: Вот тогда бы вы пустили такую музыку?
С: сейчас, сейчас, я вам скажу, и вы все поймете. Вот послушайте, как раскручивали Жириновского: на грузовике Жириновский выступает, речи толкает. А рядом поднимают транспаранты: “Нет русскому фашисту!”, “Долой Жириновского!”, “Долой реваншиста!”. Эти плакаты привлекают интерес, люди идут на это. А потом банкет с Жириновским. То есть, если вы хотите сделать Путину рекламу, то вы будете петь песни против Путина.
Зал: ОК.
С: Сейчас ситуация в России внешне очень сильно отличается от той, что была при Ельцине. Путин очень здорово отличается от старых советских вождей. Он хоть и гэбист, но он человек вестернизированный, более понятный западному обывателю. Поэтому, сегодня у нас люди живут – многие даже не задумываются, кто там президент – всем все равно. И никому в голову не приходит что-то говорить ни за, ни против Путина. Если только заплатят – тогда да.
А: Сегодня никто против Путина не поет, все деньги зарабатывают.
С: Это интересный факт, кстати. Сознание, например, советского человека подразумевало, что кто-то всегда тебя слушает, некая аудитория: КГБ, партия, милиция, и ты в разговоре всегда к ней апеллируешь. А сейчас все прекрасно знают, что ты никому не нужен, и слушать тебя никто не будет.
А: То есть – если вы видите критику Путина, знайте, что она тоже проплачена Кремлем. В России по крайней мере так. На Западе – не знаю.
С: Никому это не интересно. Ни за – ни против, ни против – ни за. Сегодня скажи – давай другого президента – всем все равно будет. Лишь бы к нам не лез.
А: В России народ сегодня занимается своим делом, а власть – своим.
Зал: Так все боятся выступать против Путина?
С: (смеется) Да никто не боится. Это просто никому не нужно. Нет заказчика.
Зал: А почему вы тогда сказали, что Кремль сам проплачивает критику Путина?
А: Потому что если в обществе не будут представлены обе точки зрения, то в обществе будет конфликт, т.е. кто-то другой вместо Кремля будет говорить против Путина, а это уже чревато “потерей ориентации в пространстве”. Поскольку, народу все равно, и критиковать Путина он не станет, кроме как за деньги, Кремль вынужден, чтобы соблюсти плюральность, озвучивать критику на самих себя.
С: Это закон алхимии – хочешь обладать властью – освой свою противоположность. Вы должны же знать алхимию – это же европейская культурная традиция. То есть надо самому уметь выступать от имени своего противника.
Вы думаете, что это мы вам тут травим пропаганду? – Нет, действительно, это никому не интересно сейчас. Если бы не было радио и газет, народ через месяц бы забыл вообще, кто у них президент и в какой стране они живут. Скажем, наше политическое кредо: нам хорошо, чтобы у власти больше технарей было, потому что мы работаем с новыми технологиями, и нам важно, чтобы власть понимала значимость этих вещей, всей этой кухни. И нам было бы хуже, если бы туда пришли какие-то неучи. Это наш чисто прагматический интерес. А с Путиным или с кем-то еще – все равно. Короля делает свита – есть такая поговорка, поэтому очень важно для нас, чтобы в свите президента было больше технически грамотных людей. Я не знаю, может быть у тех, кто делает свечки, у них другой интерес к власти – не знаю. Здесь все интересы на таких простых вещах построены, что бесполезно глубоко копать. Поэтому, нам пока Путин – хорошо. Он нам не угрожал (смех в зале). У нас нет таких проблем. Наверное, Путин по вечерам слушает Специальное радио, когда в бане парится (смех в зале). Чубайс слушает – это я точно знаю.
Зал: Специальное радио – единственное негосударственное радио в России?
А: В Интернете – не единственное, но самое крупное в России, Восточной Европе и Азии интернет-радио. Существуют и другие интернет-радиостанции, посещаемость которых значительно ниже, чем у нас. За них я говорить не могу. Вес Специального радио среди интернет-радиостанций в мире, а тем более в России очень высокий.
Зал: У вас есть на радио ведущие эфира?
А: Нет. Объясню почему. Нас слушают все языки мира и мы не можем себе позволить говорить только на английском, а уж тем более на русском языке. Большая часть нашей аудитории это иностранцы, и мы должны быть понятны и русскому и индейцу. Наш основной язык, который понятен всем -музыка.
Зал: В Дании большой популярностью пользуются концерты, которые устраивают сами радиостанции – и себе реклама и музыкантам. Вы это практикуете?
С: В России так тоже многие делают, но эти фестивали у нас проплачивают, как правило, пивные компании. Специальное радио таких концертов не проводит, потому что у нас радио корпоративное, и мы уже работаем в своей среде. У нас вертикаль авторитетов выстраивается самими музыкантами. И нам не надо никому лапшу на уши вешать, что мы крутые, потому что нас и так уважают.
Зал: Ну, а вы не хотите расширить свою аудиторию?
С: Вы понимаете, нам чайники… Чайниками мы называем слушателей, для которых музыка нужна только как фон, т.е. те, которые музыкой не живут и не интересуются. Так вот чайники нам не нужны. У них есть свое радио – грубо говоря, ФМ. Для очень широкой публики – у нас сложноват язык.
А: Мы четко знаем формат своей целевой аудитории и только с ней и работаем.
С: Поскольку у нас Интернет-радио, мы очень четко мониторим свою работу: мы видим, кто нас слушает, сколько и даже почему. Мы постоянно находимся в диалоге с теми, кто слушает нас постоянно или пытается послушать, а у него ничего не получается. Не получается не потому что что-то технически не грузится, а потому что человек въехать не может, что ему тут такое за музыку поставили. Мы также четко знаем, кто нас не слушает, поэтому мы на них и не рассчитываем. Вот мы знаем, что нас слушают целыми тюрьмами с разрешения гражданина начальника.
А: Тоже добавлю примером. Как-то раз пришло письмо из Вьетнама, в котором человек рассказывает, что в их деревню недавно провели интернет, и они по вечерам после работы собираются всей деревней возле дома, где есть интернет, владелец компьютера выставляет колонки на окно, и они все сидят и слушают Шестую кнопку Специального радио. Большей благодарности за свою работу, чем такое письмо я себе представить не могу. Люди специально пришли послушать ту музыку, которая им близка. Это и есть те самые специальные люди, для которых Специальное радио и работает.
Зал: Кроме статей есть у вас еще какая-нибудь журналистика?
С: Все форматы, которые существуют в мире музыкальной журналистики, – все они у нас представлены. У нас даже есть свой Интернет-телеканал.
А: Да, он называется Специальное Рок Телевидение, и на нем мы показываем видеоклипы русских независимых музыкантов.
С: Вы там можете посмотреть концерт группы ДК, кстати.
Зал: Вот, например, запись сегодняшней нашей встречи – как это у вас будет опубликовано?
А: Это будет опубликовано на английской странице сайта в виде расшифровки стенограммы, которую мы обязательно пошлем Линн перед публикацией.
С: Это будет как перекрестное опыление – и нам хорошо и вам хорошо. Потом может еще кто-то к нам придет. Датской кнопки у нас пока нет. Вот только ботинки датские – ЭККО есть (смех в зале). А кнопки пока нет. А ботинки хорошие (смех в зале).
Зал: То есть могут вам датские музыканты присылать свои композиции?
А: Они не только могут, они и присылают уже. Есть такая замечательная группа из Дании, называется Спарклинг. В своем интервью Специальному радио, Марианн Голд (группа Альфавиль) назвал эту группу в числе тех, которые ему симпатичны. После этого интервью, ребята из Спарклинг вышли на нас, прислали на радио свою музыку. Скоро мы будем брать у них интервью. С первых дней, в эфире Специального радио звучит такая замечательная группа из Дании D.A.D. (одобрительные возгласы в зале). Это то, что сразу на память пришло. Так что датскую музыку мы любим и знаем. Передайте своим музыкантам – пусть шлют свои диски нам.
Зал: Вопрос к Жарикову: как это было для вас – переход из газеты Труд на Специальное радио?
С: Ооо! Хороший вопрос. Как будто она (кивает девушке, задавшей вопрос) знает мою биографию. Дело в том, что у нас в свое время имидж группы ДК был антисоветский. Был специальный отдел в КГБ, который нами занимался. А потом все изменилось, весь этот антисовок стал неактуальным, и я пошел работать в газету Труд политическим обозревателем, точнее, в одно из еженедельных приложений этой газеты, где рекламировалась новая для того времени рыночная экономика. И одновременно работал на Радио Россия. Тогда была демократия, и я вел там программу Русский Журнал. Потом это название, правда, у меня своровали. Эта программа была посвящена русским эмигрантам. И я решил с музыкой завязать полностью. А потом меня занесло к Жириновскому, это был 89й год. После Жириновского я создавал русский филиал Европейской Синергии, международной организации, председателем которой был бельгиец Роберт Стойкерс, у вас в Дании есть филиал этой организации. Эта структура готовила объединение Европы. Я издавал свой журнал АТАКА. Был еще такой француз – Гийом Фэй. У нас были встречи, мы общались и мы поняли, что современный мир подчиняется законам имиджей. Т.е. любая политика – это искусство имиджей. И после этого я вернулся обратно в музыку. Специальное радио, скажем, сегодня действует на умы намного сильней, чем газета Известия. Наши товарищи французы тоже к этому пришли, с Гийомом Фэем такая же история произошла. Потому что мода – это и есть актуальный имидж. Мода – тире – актуальный имидж. И поэтому вся политика здесь, в области производства массового китча. Возвращаясь к вопросу, почему нас Путин не ругает и не трогает – он хочет с нами дружить.
А: Но это Путин хочет. Нам все равно.
С: Нам это все равно, но нам это приятно. Понимаете, мир изменился очень здорово. Философы называют это игровой эпохой.
Зал: А какая для вас самая большая была разница – на Радио России, в газете или сейчас, на Специальном радио?
С: Ну, конечно интереснее всего сейчас.
Ася: Разница в чем?
С: Разница в том, что когда все эти газеты и журналы в России перестраивались, оказалось что они никуда и не перестроились. И работа в государственных структурах и негосударственных сильно отличается даже сегодня. Вот сейчас с директором, Асгардом, я могу обсуждать большую часть тем, да, практически все могу обсуждать, а в газете Труд я этого не мог делать. Они остались все-таки элементами старой советской системы. Хотя хорошее у меня в газете было начальство, ничего не могу плохого сказать, но это начальство тоже подчинялось другим начальникам по вертикали власти. И это все давало свои особенности, так сказать. Особенно это было на Радио России. Меня оттуда выгнали. Знаете за что? Сейчас расскажу – будете смеяться. У нас Ельцин поддавальщиком был, любил выпить, то есть. И однажды в 9 часов вечера, когда все люди кушали свой борщ, мы по всем радиоточкам передали, что у Ельцина батарейки отключились (смех в зале). А это услышал бывший министр печати Полторанин. Он сказал, что мы сионисты, что нас надо в Израиль выгнать. И нас выгнали с Радио Россия. Но было весело (громкий смех).
Зал: А вот если сегодня на Специальном радио вы нечто подобное скажете про Путина?
С: Про Путина? А Путин, кстати, сам будет смеяться, думаю. Он другой человек, судя по всему. Ельцин был старый партийный деятель. Там было важно, кто за кем сидит, кто за кем стоит. Они с Путиным совершенно разные люди. Полторанин был другом Ельцина. Такой же – недалёкий поддавальщик. И звонил – тоже пьяный. То, что казалось тогда каким-то актуальным концептуалистским жестом или откровением, сегодня, даже чисто художественно – простое эпигонство. Штокгаузен сказал – немецкий композитор, знаете такого? – что все актуальное искусство закончилось 11 сентября 2001 года. В этих словах есть доля правды…
А: …более крутого перформанса, чем снести 2 башни и показать это в прямом эфире по телевидению на весь мир – такого ни один концептуалист не переплюнет…
С: …прямое действие, так называемое. Потом, ситуация в России тоже меняется, это тоже очень важно понять. У нас к власти приходит новая элита. Она медленно и трудно идет, но она все равно приходит и придет. А это уже новое поколение, которому говори – не говори, ругай их – не ругай – они все равно будут делать то, что задумали. Люди, привыкшие мыслить и действовать по-существу.
А: Да и большая часть населения в России политически индифферентна. 99 % населения России занимается только зарабатыванием денег. Не забывайте – Россия очень бедная страна, и большинство населения живёт хуже, чем безработные в Европе. Поэтому люди стали прагматичнее: времени на политическую борьбу, как на Западе у них нет, они работают с утра до ночи. Молодежь – оплот всех революций – все работают, все деньги зарабатывают. Даже студенты у нас не бастуют, потому что работают все. И поэтому люди очень скептически относятся к той информации, которая к ним поступает. Частенько это информация исключительно развлекательного, либо шокирующего характера, чтобы хоть как-то вывести себя из монотонных рабочих будней. Они с гораздо большим удовольствием прочтут про акулу-людоеда в Москве-реке, чем посмотрят последние новости про Путина того же.
С: Да, это мы в свое время в газете написали статью про то, что в Москве-реке завелась акула-людоед. Пришло очень много писем с просьбами рассказать продолжение этой истории. Почему? Каждый уже имеет свою правду. Людям, по большому счету, нужна общая ложь.
А: Опять же, характерная картина в Интернете: большая часть русского интернета – это либо порнография, либо сайты про НЛО, либо письки точка ру, как мы их называем, т.е развлечение сплошное. 90 % всех крупных интернет-газет построены по принципу желтой прессы. Примерный заголовок: “Русская актриса упала голая в прорубь…
С: и там была изнасилована щукой-маньяком”.
Зал: Все что вы говорите, звучит так, как будто вам все равно до Путина. А кого тогда вы поддерживаете?
С: Самих себя, свой собственный проект. Так сейчас все рассуждают в России. У нас политика тоже игровая, т.е. люди позиционируют себя теми или теми, но на деле поддерживают только себя и свой интерес. Может быть, это звучит слишком цинично, но кто бы там ни был у власти, нас главное не трогают, и нам уже хорошо. Кто бы там ни был – они мало, чем отличаются. Это у вас все партии разные, а у нас они все одинаковые. У нас Явлинский, например, ничем от Жириновского или от Рогозина не отличается. Они все, что называется, птицы из одного советского гнезда. Пример: Ходорковский. Везде – Ходорковский, Ходорковский… А он же бывший комсомольский работник.
А: …и никогда не был миллиардером. Деньги не его. Он просто является финансовым менеджером одного из бывших советских кланов. И он изначально был поставлен на эту должность, чтобы сесть. И всем, так называемым русским олигархам – им не принадлежит ничего, на них просто записана собственность кланов.
С: …также и Березовский, они все одинаковые. Вот такой у нас капитализм. Мы-то это знаем, но нам это все равно. Они там между собой грызутся, и пускай. У нас свой проект – главное, чтобы его не трогали, вот и все. Это не только наша точка зрения, любого можете спросить, кто не связан с этой игрой.
Зал: (Жарикову) То есть вы сначала участвовали в политике, а сейчас отошли, да?
С: Ну, для меня Жириновский – это был концептуалистский проект, искусство, перформанс, игра. Публичная политика в ситуации государственной неразберихи для творческого человека есть лучшая среда для реализации. Мы его просто лепили. Он был талантливым лицедеем, гениальным медиумом, а значит интеллектуально – довольно-таки заурядным человеком, чтобы вести свою собственную игру. Мы им пугали, кстати говоря, западных журналистов. Один раз так запугали одного журналиста из Штерн, что человек в ужасе просто убежал. А все потому, что был заказ на фигуру, способную озвучивать понятные формулировки массовых клише. В стране был бардак, а Ельцин привел к власти старую номенклатуру. И для того, чтобы имидж у него был демократа, в спину ему должны дышать фашисты, понимаете, имиджи это всегда контрасты. Поэтому весь Запад говорил: Ельцин – демократ, потому что сзади него стоит Муссолини-Жириновский. И все говорят – пусть уж лучше Ельцин, чем Муссолини-Жириновский.
Зал: То есть вы – заказная фигура от правительства?
С: Нет. От Жириновского нас тоже выгнали (громкий смех в зале). Нас выгнали спецслужбы. Они сказали: вы его создали – вы его и убирайте. А мы говорим: Нееет – это уже ваша работа. Вот у евреев есть хороший образ Голема. Мы создали этот постсоветский Голем, а они испугались, что этот Голем против них пойдет. И они пришли к нам и сказали – ну-ка давайте его быстро дезавуируйте. А мы отказались. Нам-то всё это было просто смешно. Тем более Жириновский нам ничего не платил, и у нас был чисто художнический интерес. А эти – вообще никогда платить не привыкли. Вот так, взять и разрушить своё собственное творение? Мы, кстати, познакомили Жириновского с Ле Пэном и другой экзотической публикой. Мы его стригли под Муссолини (смех в зале), запасали соответствующей риторикой. А вы говорите: музыка! – вот где было наше 11 сентября (смех в зале).
Зал: Ваше радио занимается чем-то специально в связи с праздником 9 мая?
С: Нет. Это такая область, где тоже своя игра идет. Мы не зря говорим, что на дворе игровая эпоха: везде ситуация игры. Это, ведь, всего-навсего общий имидж “исторической победы”, за которым – очень двусмысленная суть. А на самом деле там кто-то на этом что-то зарабатывает, кто-то на этом празднике кому-то что-то доказывает. А, поскольку мы там не играем, то нас там и нет. В этом плане мы сильно деидеологизированны, мы ни с какой партией в прятки не граем. Нам гораздо проще, чем остальным в этом плане – мы можем сказать то, что другие не могут.
Зал: Например, что это за вещи, которые журналисты Московских новостей нам не скажут, а вы скажете?
С: про Ходорковского, например.
А: вам долго будут рассказывать про демократа Ходорковского сидящего за правду, или же про то, что с ним борются. Никто конкретно с комсомольской номенклатурой не борется.
С: …потому что сами все оттуда. Или вам, например, никогда не скажут, что Березовский был Лауреатом Премии Ленинского комсомола в 79 году. А это, знаете, номенклатура очень высокого уровня, старая-старая советская номенклатура. Поэтому, стряхните макароны с ушей, это называется (смех в зале).
Зал: По причине того, что у вас есть такие вещи, которые в Московских новостях не скажут, может быть, было интересно сделать передачу об этом именно в радио эфире?
С: А это никому на самом деле не интересно. Обязательно бы сделали бы и без нас, если бы этого кто-то действительно хотел.
А: Я постараюсь пояснить мысль, которая уже высказывалась выше. На протяжении более чем пятисот лет в России государство все время что-то навязывало своим жителям. При царях это было крепостное право, по сути, рабовладение. При советской власти это были социалистические ценности, которые прикрывали тот же самый рабовладельческий строй. И тут в России началось время, когда власть ничего не просит от своих граждан. Она продолжает обманывать свое население – и по деньгам, и по информации. Она продолжает навязывать населению через радио и телевидение некие клише, выгодные ей самой, но при этом, власть оставила в покое человека дома и на работе. Такого не было в России никогда. И как бы мы не смеялись над Ельциным и не говорили, что Путин зажимает демократию, все равно, таких времен в России как сегодня, не было никогда.
Зал: Вы сказали, что не будете делать передачу такую, потому что нет публики. В чем причина этого?
С: Во-первых, молодежь, она еще более аполитична, чем мы. Мы еще говорим про какого-то Ходорковского, а этим вообще наплевать на все. Они просто этим не живут.
Зал: А почему?
С: А потому что у них ценности другие: заработать себе денег, купить машину, квартиру и найти себе девушку…
А: … или вообще – уехать отсюда навсегда.
Зал: В Дании, например, это очень популярно среди молодежи – участвовать в политической жизни.
С: У нас был этот момент при Горбачеве. Тогда все думали, что участвуют в политической жизни. А потом люди поняли, что их снова обманули. Я же сам обманывал, будучи имиджмейкером Жириновского. Я же только что рассказывал вам, как мы обманывали. В России ложь это политический товар.
А: Просто все поняли в России, что с какого края к этой политике не подходи, все равно обманут, все равно это все неправда. И все также дружно перестали интересоваться этим.
С: Пример: Почему Жириновский защищал Хусейна? Потому что, говорят, Хусейн ему подарил несколько нефтяных вышек. Вот и все. Вот Жириновский изображает борьбу за свободу Ирака, честно благодарит Саддама за щедрый подарок. А помните – в 96 году Зюганов отказался от победы в выборах. Он же выиграл тогда выборы у Ельцина, и отказался. Зачем отказался человек? А потому что Ельцин – такой же коммунист, они же все из одной партии.
А: Все, наконец, в этой стране начали понимать, что улучшение собственной жизни можно добиться только собственным трудом, а не политической деятельностью. Умный человек прекрасно понимает, что в России политики нет и быть не может. Поэтому те, кто что-то там вякает на этом поприще, имеют репутацию бездельников, которые просто не хотят работать. Для большинства – хороший Ходорковский или плохой, или хороший Путин или плохой – что ни скажи – все прекрасно понимают – в кармане от этого денег не прибавиться ни на копейку. Работать надо.
Зал: Какой портрет вашей аудитории: больше молодежи или старых людей?
А: Очень разношерстная.
С: Поскольку у нас разные по формату каналы, аудитория очень разная. Вокруг каждой кнопки объединяется своя аудитория. Хороший есть термин – субкультура. Вот у нас вокруг каждой кнопки своя субкультура. Тюремные песни – там уголовники собираются. Помните, я вам говорил про партийный рок? Давайте я вам про этот стиль расскажу – там публика тоже очень любопытная. У них на сайты заходишь – там везде цитаты из Ленина, портреты Брежнева, марши революционные играют. Сумасшедшие люди совершенно, но они наша публика. При этом никакой для них в этом политики нет. И вот мы, новые русские, которых они ненавидят, даем им возможность слушать ту музыку, которую они любят больше всего на свете. А почему? Потому что они сами не могут даже организовать себе свой любимый контент. А этой публике 50-70 лет. Переведите тексты этих песен – вообще хохотать будете. Смешнее ничего не придумаешь. Сами музыканты рассказывают у нас на сайте, как они записывали эти песни, сколько они выпили, как звукорежиссер крутил ручки вот так вот (показывает хаотические вращательные движения), а им все равно все нравится.
А: Есть определение в нашей музыкальной среде для этих музыкантов – лабух, от двух слов – лабать, т.е. играть и бухать – т.е. пить водку. Вот так они пили и играли, играли и пили (смех в зале).
С: Самое главное для нас – широта охвата, чтобы вся музыка была у нас. Т.е. нам, людям, которые эту услугу предоставляют, нам вся музыка интересна. Одно дело – мои личные вкусы, а другое дело – работа. Нам, в принципе, вся музыка нравится и партийная и антипартийная. Ну, вам это должно быть понятно, потому что везде это нормально, когда ты делаешь работу, ты не можешь прямо свои вкусы и эмоции выкладывать, ты хочешь, чтобы людям это нравилось в первую очередь. У нас разная аудитория, но мы ее любим. Иногда бывает самим смешно: мы их разыгрываем иногда, но мы с симпатией к ним относимся, и к коммунистам и к антикоммунистам.
А: Основная наша черта – это плюральность.
Зал: Что это за музыка – тюремная?
С: Тюремная? Гоп-стоп…. Пентатоника, термин знаете такой? Это китайский музыкальный лад, там пять нот всего в октаве – не восемь, а пять. А по окраске она ни минор, ни мажор. Например, если перед вами человек поет эту песню, совсем не понятно, то ли он плачет, то ли веселится. Может и кулаком заехать.
Зал: Без чувств музыка?
С: Нет, там чувства амбивалентны, двусмысленны. Как психика уголовников. Отличие нашей музыкальной подборки от других – в аутентичности, т.е. у нас, чтобы твоя музыка прозвучала, человек сам должен иметь ходки, отсидеть в тюрьме. Например, есть один тувинец, он три раза сидел за изнасилование и просидел в тюрьме 45 лет. У нас он песни про любовь поет (смех в зале).
А: Вот еще вам не скажут в Московских новостях, что сегодня при демократическом режиме, в российских тюрьмах в процентах ко всему населению, сидит народа больше чем при Сталине.
Зал: Это правда?
А: В тюрьмах люди в три смены спят на одной койке.
Зал: А почему так?
А: Это отдельная большая тема.
С: Тюремная музыка, потому так популярна, что огромная часть населения прошла через тюрьмы. И эта кнопка у нас самая популярная. Тут есть много такого, чего в двух словах не объяснишь. Но это направление у нас тоже сложилось как субкультура.
А: Давайте завершать, наверное.
С: Есть еще вопросы? Тогда все. Забирайте диски. На всех не хватит, правда.
А: Всем спасибо.
Зал: (бурные, продолжительные аплодисменты).
