Со Смирновой по-прежнему встречались на станции «Медведково». Сидели на лавочке, ждали Анюту. Смирнова ворчала:
– Песен мало!
– Я не умею писать тексты.
– Да это просто. Можно прямо сейчас. Ну, что-нибудь вроде:
«Ты садист, садист, садист
И ты на руку не чист!»
Ха-ха-ха…
«Мазохистом я не буду
Полюблю я лучше Будду!»
Вот клево! Дома доработаю…
В метро она написала восемь строчек, которые на репетиции легли на традиционный рок-н-ролльный квадрат.
На пересадку не успевали. У Анюты нашлось пять рублей.
– Поехали! Переночуешь у меня!
Поймали такси. Из магнитолы в теплом салоне звучал голос Маккартни.
– О! Битлы!
Анюта растворялась и млела. Было тепло и приятно ехать по заснеженной Москве на «Волге» с музыкой. Подъехали к дому Анюты.
– Я доплачу вам: можно дослушать эту песню?
Какое счастье: поймать машину и нарваться на редкую запись.
Анюта жила в доме сталинской постройки. Квартира, не ремонтировавшаяся много лет, обилие тараканов, грязная посуда, беспорядок глобальный и торжествующий. И вещи, вещи – везде.
– Будь, как дома…
Пили чай на кухне.
– Ты читала стихи Лидера?
– Нет.
– Я попросила у него тетрадочку.
– А он, что? Дает?
– Дал.
– Можно посмотреть?
– Я писала раньше стихи. Где-то лежит тетрадь.
– Приноси, может, сгодится на тексты?
– Вряд ли. Но принесу.
Не спали до утра. Читали тетрадь Лидера и пили чай.
Дома Принцесса взяла тетрадь в сорок восемь листов в клетку и начала рифмовать все, что приходило на ум, добавляя стеб и юмор в стиле Лидера. Рифмовала все, что попадалось на глаза: яблоко с червяками, какашки с унитазом, – набирая количество. Писала разными ручками, изменяла почерк. Вспоминала знакомых, школу… Школа. Французская спец. Единственным живым уроком была НВП. Учитель-полковник – человек, не деспот, с юмором:
– На уроках я – полковник Еланский. После уроков – просто Владимир Ильич.
Весело. На его уроках Принцесса доставала косметичку и начинала краситься от досады, что очень хочет, но стесняется идти разбирать автомат Калашникова. Полковник бегал за ней по классу с шомполом и в конце концов выставлял за дверь. На контрольной сажал за первую парту, отбирал тетрадь, лежавшую на коленях, в обмен протягивая ободряющую карамельку.
В школе у меня был любимый урок.
Это, конечно же, НВП.
Я мечтала с детства
Работать на КГБ,
В состоянии оргазма
Прижимала к груди АКМ –
Холод металла
Не сравнить ни с чем!
Исписав полтетради, Принцесса объявила, что нашла старые школьные стихи.
– Клево! Приноси!
Звонок телефона. Звонит Лидер:
– Принцесса, я сочинил песню с твоим текстом. Классно получилось, я даже и не ожидал.
Принцесса удивилась. Внутри все замерло.
– Это…. с которым?
– «АКМ». Приезжай – покажу, и будете разучивать.
Принцесса приехала к Лидеру домой. Песня вышла просто «АХ!» – на двух аккордах. К этому времени она разучивала партии гитары на акустике, которую одолжила у Смирновой, и два аккорда были ей по силам.
Встретились в метро, как обычно. На базу должен был подъехать Скляр с какими-то немцами, которые снимали фильм о русском роке. Принцесса нервничала, слонялась из угла в угол, присела на корточки – и ткань джинсов на обеих коленях лопнула, дырки раскрылись, как рты, обнажив розовую кожу.
Иностранцы проявили большой интерес к женской панк-группе и стали снимать ЖЕНСКУЮ БОЛЕЗНЬ, исполняющую песню «Перестройка» на фоне белого кафеля и раковины. В фильм вошла эта песня и сказанная Принцессой фраза из интервью: «Они еще не знают, чем это закончится!»
Э.С.Т. выступали на сборных рок-концертах в разных ДК. Смирнова и Принцесса ездили практически на каждый концерт с постоянной тусовкой, состоящей из близких друзей. На одном из концертов Смирнова упросила Лидера спеть «Перестройку» дуэтом с Принцессой.
– Ну, не знаю, как это сделать. Мы сами здесь на «птичьих» правах. Бабульки тут еще, дежурные. Нет, не знаю.
– Я вылезу из зала.
– Давай! А мы как бы ни при чем. Ха-ха!
Принцесса стояла в толпе фанов у самой сцены и ждала. Наконец:
– А сейчас – «Перестройка»!!!
Зал взревел. «Перестройку» всегда воспринимали «на ура!». Подождав первые четыре такта, она толкнула парня, стоявшего рядом:
– Подсади меня на сцену!
– Зачем?
– Петь буду!
– Клево!
Парень подхватил легкую барышню на руки и поднял на сцену. Принцесса подбежала к Лидеру и сняла микрофон со стойки:
– Выйди на улицу и подыши!..
Пропели куплет голова к голове. На следующем проигрыше выбежала седовласая дежурная и принялась выгонять наглую девчонку. Пришлось прыгать обратно в зал.
– «Перестройку» со мной пела вокалистка новой классной панк-группы ЖЕНСКАЯ БОЛЕЗНЬ! Кстати, там – одни девчонки. Ха-ха-ха!..
…Смирнова снимала комнату в Текстильщиках. Принцесса боялась возвращаться поздно и ночевать поехала к ней. Крошечная комната, огромная кровать, здоровенный фанерный шкаф, стул, стол.
– Сейчас должен приехать Ни-рыба-ни-мясо. Наверное, трахаться захочет. Он в армейском отпуске, все время хочет. Посидишь на стульчике, ладно? А потом будем спать.
Ни-рыба-ни-мясо приехал. Принцесса сидела на стуле. Горела настольная лампа. В руках газета «СДВИГ».
– Только быстро! Принцесса спать хочет!
Они шевелились под одеялом – она сидела и читала. По окончании «процесса» легла с краю на широченной кровати и проспала до утра.
Базу в новом доме прикрыли: дом стал заселяться. Репетировали в ДК им. Курчатова, у ВА-БАНКА.
– У вас сколько песен-то?
– Четыре. Пятая что-то не идет. Нужна аранжировка, а заняться не получается.
Сыграли «АКМ» – сыро.
– Так, сделаем в начале отрывистые аккорды – бас, барабаны и гитара вместе, как строевой шаг. И начинаешь под них петь. Четко и размеренно, чеканя слова.
Получилось то, что надо. Спасибо Саше Скляру.
Наступила весна. Базы не было. Репетиций тоже.
– Принцесса, поехали в Ленинград! Заедем в рок-клуб, может, на счет концерта договоримся?
Девятое мая. Питер. Принцесса, Смирнова и Вагоновожатый.
– У него ключи от питерской теткиной квартиры.
Двенадцать ночи: Москва. Ленинградский вокзал. Шесть утра: Ленинград, Московский вокзал. Вагоновожатый присоединился в поезде. Всю ночь Принцесса слушала в плэйере песни Стинга.
Вышли на пустынный Невский. Прохладно. Погуляли по окрестностям. Сфотографировались на лавке у Исаакиевского собора. Ближе к обеду узнали в угловой забегаловке «точный» адрес рок-клуба и направились искать. Все чаще попадались люди мужского пола с бутылками вина в руках, по две и больше – открылись винные магазины. Во всех дворах шло распитие. Все шли с вином, все пили. Ленинград не радовал.
В одном из дворов располагался знаменитый Ленинградский рок-клуб. В пыльной комнате, заставленной старой канцелярской мебелью и увешанной плакатами, сидел человек и в одиночестве пил вино. Имел ли он отношение к музыке? Непонятно. Смирнова нашла с ним общий язык, болтала, хохотала, выходила в соседнее помещение на полчаса. Проторчали там весь день. Под окнами играли дети. Они забрались по наружным газовым трубам на второй этаж и заглядывали в окно. Человек из рок-клуба плеснул в них вином из граненого стакана и заорал: «Пошли вон!» Детские головки исчезли. А он все вещал о непонятости и одиночестве…
Вечером на метро поехали на окраину Питера, в квартиру тетки
Вагоновожатого. Утром Смирнова села на шпагат и десяток раз отжалась о пола. Потом мы снова двинули в рок-клуб. Повторилось все то же самое, но с новыми действующими лицами, которые находились в сильном подпитии. С Принцессиной куртки сняли любимый значок. День становился все абсурднее. Принцессу тискали, целовали взасос. Потом, проведя километрами дворов-лабиринтов, вывели к вокзалу, урвали один билетик и отправили в Москву на «Стреле». Она приехала домой, вымыла голову, намазала хной, одела сверху пакет и прилегла. Утром выяснилось, что проспала на работу, а волосы теперь ярко-красного цвета.
Репетиционный угар постепенно затухал. Было грустно. Программа ЖЕНСКОЙ БОЛЕЗНИ тормознулась на пяти песнях: «Перестройка», «Ведьма», «Садист», «Мужеские женщины» и «АКМ». Принцесса знала их от и до. Если кому репетиции и требовались, то остальным девчонкам. Школьница с басом постоянно сбивалась, у Анюты барабанной установки дома не было, Амазонка с кислой миной перестраивалась с металла на панк. Лидер завел себе девчонку и стал понемногу побухивать. Закон «без вина и без секса» канул в лету. У Принцессы появился Царевич.
Пришли в ДК института Лумумбы на концерт группы МЕТРО, чей руководитель приходился Принцессе приятелем. Сидели за кулисами. На Принцессе были перламутровые клипсы и витой кожаный браслет. Царевича в этой компании она раньше не встречала.
– О! Панкерша!
Он попросил примерить клипсы и браслет. Белая рубаха, синие джинсы, светлая кудрявая шевелюра, стриженая а-ля Иван Царевич плюс перламутровые «путанские» клипсы – ему шло. Он развлекал и смешил. В темном зале мест не было. Принцесса села к нему на колени и беспрестанно ерзала. Царевич дышал в затылок и держал за талию. После концерта Царевич исчез с перламутровыми клипсами и браслетом.
Через день позвонил, через два заехал вернуть. Стали общаться по телефону. Принцесса слушала разную музыку, и темы нашлись. В мае начала ночевать у него, сбегая из постылой коммуналки со старой мебелью, где давило вечное ожидание и пустота, в двухкомнатную квартиру в Теплом Стане. Здесь царили беспорядок, шизовые картинки, магнитофон на кухне, кофе по-восточному, макароны с тушенкой и лес под окном. Царевич беспрестанно капал на мозги, что нужна настоящая группа, мужской состав и он лично – клевый барабанщик.
Внезапное известие: ЖЕНСКУЮ БОЛЕЗНЬ включили в сборный коммерческий рок-концерт в «Горбушке»: КОЛЛЕЖСКИЙ АСЕССОР, ВОПЛИ ВИДОПЛЯСОВА, Э.С.Т. и ЖЕНСКАЯ БОЛЕЗНЬ. Принцесса взяла Царевича на контрольную репетицию в Курчатник. Он еще не слышал, как она поет. Его лицо перекосилось, когда Принцесса запела. Смирнова рассказала, что лицо стало злым, и он процедил:
– Я запрещу ей петь!
Май 1988 года. ДК Горбунова. Принцесса приехала от Царевича и с Царевичем, с простуженным горлом и больной головой.
– Я твой менеджер. За пульт тоже сяду я. Знаю я этих звуковиков! Вокал зарежут – сто процентов.
Он был помешан на Анархии. В гримерке перед первым – дневным – концертом нарисовал черным подводным карандашом на щеке Принцессы букву «А», заключенную в круг. Принцесса выступала в черном: черная длинная юбка, черные короткие сапожки. Лидер отдал ей свой черный пиджак, который до этого был одет на его голый торс. На шее висел черный фонарик, всученный Царевичем, на правой руке – узенькая изящная перчатка из – когда-то в XVIII веке – белой кожи, с веерным отворотом, слегка порванная, с надписью на ладони красной шариковой ручкой «Sex punk», сделанной самой Принцессой.
Выступали после Э.С.Т.. Жуткая головная боль, не утихающая, пульсирующая, разрывающая череп, заставляющая относиться к долгожданному событию безучастно и равнодушно. Кто-то принес анальгин в порошках – не помогло. Принцесса соображала с трудом.
– Я буду вашим менеджером!
– Он будет нашим менеджером?
– Я сяду за пульт!
– Он сядет за пульт?
Она отдала в руки Царевича то, о чем не имела ни малейшего представления. Он ходил гордый, как петух, отрабатывая «солидняк». Для нее главным было спеть.
Публика дневного концерта была чинна и культурна. Пришла мама с
Пеликаном, в группу которого она когда-то предлагала Принцессу в качестве вокалистки. Пеликан мнил себя металлистом, очень умным и расчетливым, и не взял ее – пел сам. После реплики Лидера:
– Песню «Перестройка» вы услышите в исполнении группы ЖЕНСКАЯ БОЛЕЗНЬ, –
девчонки вышли на сцену, но сама Принцесса появилась лишь спустя четыре такта. Вся в черном, с огненными иглами на голове и знаком анархии на щеке, направила в зал луч фонарика и сразу запела. Дневная публика была деловой, и у сцены никто не шатался. Отыграли. Больное горло не подвело: орала, как надо. Зашли в гримерку. Там толпилось человек пятнадцать с фотоаппаратами, которые засверкали вспышками, едва девушки появились. Принцесса ничего не понимала: их встречали, как звезд.
– Никаких интервью! Никаких фотографий! Я менеджер! – это появился Царевич. Но никто его не слушал. Все фотографировались.
Принцесса позировала: в профиль и анфас, одна и с группой.
Спустились в холл. Принцессу останавливали, ей улыбались, ее ловили в
коридорах Горбушки, подводили знакомить к журналистам, пишущим о русском роке, а у нее очень болела голова. Вся душа вместе с азартом и интересом куда-то испарилась, остался лишь «солидняк» Царевича. Принцесса задирала нос, Принцесса воротила нос, она слонялась по коридорам Горбушки, натыкаясь на знакомые лица, что-то говорила, а нутро раздирали боль и тоска.
Вечерний концерт. Панки, «ночные волки», тусовщики – концертный беспредел. Зал орал и все время находился в движении. Звук повлялся и исчезал, перемешиваясь с воплями толпы. «Перестройку» исполнили Э.С.Т., а ЖЕНСКОЙ БОЛЕЗНИ пришлось начинать с «Ведьмы». На сцене расположились пьяные байкеры с пивом в руках и едва появилась Принцесса, один из них схватил ее на руки и стал кружить по сцене, судорожно подпрыгивая. Его одернул Главарь – и только так удалось допеть «Ведьму» до конца.
Когда «Женская Болезнь» запела «АКМ», сидящий на сцене «ночной волк» разбил пивную бутылку, порезал руку, подошел к Принцессе и мазнул ее щеку своей кровью. Одна щека в крови, на другой – знак Анархии.
– Дайте, дайте мне АКМ! АКМ!!!
Под этот вопль и рев зала ЖЕНСКАЯ БОЛЕЗНЬ направилась за кулисы.
Царевич встретил своего давнишнего друга Кабана, который торговал на Горбушке виниловыми дисками, и, подхватив Принцессу и Смирнову, а также ребят из ВОПЛЕЙ ВИДОПЛЯСОВА, направился к нему домой.
– Эй, панкерша! Давай дружить! Я тоже панк. Давай, я буду твоим парнем!
Этого персонажа она не раз встречала на рок-концертах. Крепкий и высокий, там он был одет в кожу, на голове – ирокез, но сейчас ирокез был причесан и лежал полосой ото лба и до спины. Он стоял на выходе из Горбушки.
– Нет. У меня все есть.
Тоска. Что-то умерло, потерялось.
Принцесса провела ночь в квартире Кабана в Строгино. Все о чем-то говорили, что-то слушали. Царевич крутил запись с концерта.
– Я хочу домой!
– Подожди!
– Я не могу, я сойду с ума! Мне сейчас же нужно домой!
На рассвете удалось выйти из этой клетки.
Шесть утра. Принцесса и Царевич шли по Арбату. Их остановила группа панков, побывавших на концерте. Они гуляли всю ночь, были веселы,
поздравляли Принцессу и спрашивали, когда будет ее следующий концерт.
Но больше давать концертов Принцесса не хотела. Слишком фамильярна была публика, слишком доступна и беззащитна оказалась она сама…
Для Специального радио
Июнь 2005
Записал Владимир Марочкин
“ЖЕНСКАЯ БОЛЕЗНЬ” КОНЦА 80-Х ПРОШЛОГО ВЕКА. ЧАСТЬ 1: «СИСЬКИ?» – У ПРИНЦЕССЫ ИХ НЕТ
