Песня “Стой, кто идёт?!” 1989 г.
Инструментальная аранжировка песни «И вновь продолжается бой»
Инструментальная аранжировка песни «Молодёжная» из хф Волга-Волга
Инструментальная пьеса «Danger» CD «NOSTALGIA»
Песня «ДОРОГА»
Итак…
В 1982 году, я ушел из группы, которая состояла из нас – трёх братьев Шаповаловых, как говориться, на вольные хлеба.
Начало 80-х ознаменовалось чередой смертей советских руководителей высших эшелонов власти. «Гонка на лафетах» – так, иронически, высказывались в то время об этих событиях: М.А. Суслов скончался в январе 1982 года. Л.И. Брежнев – умер в ноябре 1982 года. Ю.В. Андропов умер 9 февраля 1984 года. К.У. Черненко умер 10 марта 1985 года.
Шёл тревожный 1983 год. Двоих уж нет, о-ё-ёй, что-то будет! Я в очередной раз где-то перекантовываюсь. Неожиданно звонит Сергей Березин – художественный руководитель ВИА «Пламя» и, рассказывая о предстоящей работе над новой программой «Кинематограф», которая будет в стиле «Hard Rock», предлагает вакансию лидер-гитариста в ансамбле. Обещает сделать вокально-инструментальную ставку 10 руб. Купившись на фразу «в стиле «Hard Rock», недоверчиво соглашаюсь. Но по ходу устройства на работу, происходит заминочка.
В отделе кадров, в те времена, всегда работал человек из КГБ, который тщательно следил за тем, кого принимают на работу. Обычно это был отставной кэгэбэшник – пожилой перестраховщик. Вот он-то меня и застопорил. Мол, нет специального образования. И это не смотря на мой пятнадцатилетний стаж работы музыкантом в разных концертных организациях? Какой-то плешивый бездельник мешает жить людям, ставит непреодолимые преграды!
Очередная глупость властей действует на нервы, и мне хочется послать их всех на хрен. Но Березин спокойно предлагает не нервничать, а просто поступить в училище. Просто поступить в училище! Ни хрена себе! Да ещё так быстро, да ещё без взятки! Да и уже все сроки подачи документов прошли. Но мне везёт, и мои документы принимают. И вот я абитуриент, в свои-то 33 года, йитит твою мать!
На экзаменах по специальности мне аккомпанировал на двеннадцатиструнной гитаре солист ансамбля Виктор Аникиенко, по прозвищу Бенсон. Играл я произведения другого Бенсона, Джорджа (Georg Benson), популярного тогда американского гитариста. В жюри сидели авторитетные музыканты – Георгий Гаранян, Игорь Бриль и др. По специальности мне поставили пятёрки, остальные экзамены я сдал на тройки. В результате я поступил в муз. Училище имени Гнесиных на заочное, эстрадное отделение. Хотя, через два года я просто перестал посещать эти скучные и никому не нужные занятия и, что называется, бросил училище.
30.05.83 я зачислен артистом ВИА «Пламя» и сразу же вместе со всем ансамблем, ухожу в отпуск.
Этим же летом 1983 года, лёжа на Одесском пляже и читая статью в газете «Советская Россия», узнаю о том, что Министерство Культуры выпустило Постановление о сокращении ВИА по всей стране. Оказалось, что этих ВИА развелось больше чем предусмотрено Партией «КПСС». Кроме этого, увольняют музыкантов без специального образования, но мне это уже не грозит, я учусь играть на музыке, учусь брать правильные, СОВЕТСКИЕ ноты!
Выйдя из отпуска на работу, все музыканты ансамбля, кроме меня, конечно, были мрачны и печальны. Вместо хардроковой программы «Кинематограф», пришлось репетировать идиотские песни, прославляющие Советскую власть. Кроме этого, маразм боязни перед худсоветом дошел до того, что мне пришлось намочить свой длинный хаер и зачесать назад (ну не подстригать же его ради этого торжественного случая).
К этому времени ещё не успели пошить на меня концертный костюм, и мне пришлось надеть единственный оставшийся. Этот костюм из синего бархата, хотя и не был моего размера, сидел на мне довольно весело – пиджак для Шварценеггера придавал мне внушительный вид вышибалы, в то время как брюки были коротковаты и совсем не закрывали носков. Чёрные лаковые туфли, тоже с чужого плеча, смотрелись, как обувь от «Снежного человека». Вот таким пугалом с гитарой я и вышел на сцену во время выступления перед худсоветом.
Я стоял как вкопанный, не шевелясь, чтобы не было видно моих длинных волос. На гриф гитары пришлось смотреть искоса, не нагибая головы, от чего потом заболели глаза. После выступления все нервничали, переживая за своё будущее. Березин входил и выходил из гримёрки, ругаясь тяжёлыми матерными словами в адрес и худсовета и вообще Советской власти. Мы же, а внутри ансамбля был узкий круг единомышленников, успокаивались портвейном, незатейливо рассуждая: «Да, хер с ним, – пройдёт, так пройдёт, а нет, так нет!». В результате нас обвинили в формальном (без души), исполнении этих «замечательных» советских песен и перенесли худсовет на месяц, дав нам последний шанс подготовиться.
Потом, всё как-то сгладилось, тема худсоветов сошла на нет, и угроза расформирования коллектива миновала. Начались будни моей работы в ансамбле.
Однажды, уже на гастролях, мы приехали в город Саранск. Только расположившись в гостинице, мы пошли в ресторан пообедать, как вдруг узнали, что умер Ю. Андропов – генеральный секретарь ЦК КПСС. Вот беда! Страна ещё не оправилась от потери «Голубя Мира» Л. И. Брежнева, как опять двадцать пять, горе преследует весь советский народ.
Но нам скорбить пришлось чуть сильнее, чем другим. В ресторане нас сразу же отказались кормить и вообще всех посетителей выгнали, а ресторан закрыли. И тут началось невообразимое. Концерты отменили в связи с немедленно наступившим трауром. Суточные нам, почему-то, не стали выдавать. Уехать обратно мы не могли потому, что Москву закрыли на въезд. Не пускали никого, даже с московской пропиской. Начальники так перестраховались, что остановили всю страну. Хорошо, что мы успели вселиться в гостиницу, иначе могли бы остаться просто на улице. Ни еды, ни денег, ни возможности вернуться домой. Что хочешь, то и делай.
Я поселился в одном номере с Валерием Беляниным, сегодняшним солистом ВИА «Самоцветы», (старый состав). Сели мы друг против друга и стали горевать, да думать, где денег взять. Я раскрыл свою сумку и вынул почти новые джинсы Lewis, которые собирался надеть по приезде в город. Делать нечего – предложил продать эти дефицитные в то время штаны и купить на вырученные деньги что-нибудь пожрать. Кроме этих, моих джинсов у нас ничего ценного и не очень нужного не оказалось. Валерка вызвался поискать покупателя и, взяв товар, вышел из номера.
Вскоре он вернулся и радостно сообщил, что впарил джинсы какому-то мужику, проживающему в гостинице, за восемьдесят рублей и отправился за едой в магазин. Я лежал на кровати, чтобы сберечь энергию, необходимую для жизнедеятельности моего растущего организма, как вдруг, резко распахнулась дверь, открытая пинком Валериной ноги, и в номер вошёл мой коллега, с пакетами в руках: «Живём!!!» – заорал он и стал вываливать содержимое на стол. Белянин купил пакеты с какими-то замороженными овощами, хлеб и литровую бутылку заграничного вермута. Это всё, что можно было купить в этих сраных магазинах, пояснил Валера, деловито откупоривая бутылку.
Для начала, с нескрываемым удовольствием, мы налили по стакану вина и, не чокаясь, помянули раба Божьего Юрия Андропова. Потом, сварив в кувшине для воды, при помощи кипятильников овощной суп, мы наконец-то поели и с удовольствием допили вино. На оставшиеся деньги, сводя концы с концами, мы дожидались разрешения вернуться в Москву. Иногда к нам в номер стучались наши коллеги – музыканты ВИА «Пламя», но мы, занятые беседой, не могли прервать её и не обращали внимания на стуки. Лишь иногда, когда заканчивалось вино, мы отпирали дверь, чтобы сходить за новой бутылкой. Так прошли не совсем удачные гастроли в городе Саранске. Но и на этот раз все музыканты остались живы и здоровы.
После нескольких гастрольных поездок, ансамбль ушёл на «репетиционный период» для работы над программой «Кинематограф» и параллельной записи одноимённого диска.
Режиссёром программы оказался Вячеслав Спесивцев, известный скандальными историями. Программу репетировали в течение всей осени до середины зимы. Я помню, «света белого не видел» выезжая на репетицию утром, когда светало, а уезжал домой, когда темнело.
Надо сказать, программа «Кинематограф» являлась странным, но необходимым экспериментом для ВИА «Пламя». В то время уже чувствовалось начало конвульсии Советской власти, и необходимо было что-то делать. ВИА «Пламя», будучи наследником комсомольской агитбригады ВИА «Самоцветы», поэтому, был обречён исполнять идеологический репертуар до конца своего существования. И, представив публике программу «Кинематограф», начал было отторгать от себя поклонников традиционного репертуара ансамбля: народ не совсем понял, а точнее совсем не понял того, что предлагал ансамбль. Создавалось впечатление, что кто-то сошёл с ума, или ВИА «Пламя» или народ. Но вскоре эту ситуацию благополучно разрешила PERESTROYKA. Все ВИА покатились к чёртовой бабушке, и на сцене появились другие персонажи.
…Моё бардование началось в 1985 г. сразу после выпуска первого альбома «Челнок». Мне начали звонить какие-то люди и приглашать выступить у них в клубах и т.д. Я с удовольствием соглашался, но денег за выступление не брал. Я никак не мог смириться с тем, что пою свои собственные песни, да ещё получаю за это деньги, мне было как-то неудобно, казалось, что люди меня перестанут уважать (вот оно, советское воспитание!) Это, конечно, сильно отличалось от работы в Москонцерте, где, играя то, что ИМ нужно, я получал зарплату.
Все мне говорили, что я дурак, и что эти администраторы просто берут мои деньги себе. Постепенно, пересилив себя я стал брать деньги, чтобы не выглядеть идиотом. Кто-то из вас уже подумал, что я вру! Но это чистая, правда, вот такой я был придурок!
Мне было интересно выступать и в маленьких залах без микрофона и в больших, где в одном концерте можно было увидеть и группы совершенно разных направлений и бардов и попсу, и всё только живьём, никаких фонограмм! В то время меня называли рок-бардом и рок-поэтом, и я постоянно участвовал в рок тусовках.
Однажды меня пригласили выступить на фестиваль «Рок-панорама 86» . Это было заметным событием в моей творческой жизни. Вот как писала о нем одна из газет того времени:
«…На сцене появился курчавый человек с сединой в волосах с гитарой и губной гармошкой. Валерий Шаповалов спел в этот раз под гитару три песни, записанные им ранее в сопровождении группы. Валерий сотрудничает со многими известными музыкантами (В. Малежик, П. Подгородецкий и др.) В этом году он выпустил два сольных альбома. Зал особенно живо воспринял юмор в песне «Проснулся я Tonight». Он бы спел и еще, но Виктор Яковлевич Векштейн (художественный руководитель группы «Ария», главный режиссер фестиваля) очень негодовал по поводу его появления на сцене и со словами «кто его сюда выпустил?» постарался, чтобы при награждении имя его даже не упоминалось».
А вот выдержка из статьи в «Советской Культуре» известного в то время муз. критика Артемия Троицкого:
«…За всё время фестиваля публика горячо отреагировала лишь однажды, когда на сцену вышел некто В. Шаповалов и спел несколько удручающе банальных, но, несомненно, сатирических баллад…»
В тот день – 5 мая 1986 г. я должен был вечером выступать перед сборной футбольной командой собиравшейся ехать в Мексику на чемпионат. Кто-то мне позвонил тогда, попросил выступить на фестивале и спеть что-нибудь весёленькое, а-то мол, тут скукотища, тоска невозможная. Я по времени успевал и поэтому согласился.
Когда я приехал в Центральный Дом Туриста, за кулисами вообще никого не было, все музыканты были в зале, смотрели выступления коллег. Ведущий Альберт Писаренков объявил мой выход, и вот я на сцене.
Представьте себе то время: На дворе ещё советская власть, два дня назад была пасха, в зале на первых рядах комсомольцы и какие-то люди не то из КГБ, не то ещё откуда-то. В центре зала, почему-то в тёмных очках, сидела Алла Пугачева. Остальная публика (очень много знакомых лиц) – музыканты и др.
Я подошел к микрофону и поздравил всех с прошедшими праздниками, имея в виду 1 мая и Пасху (упоминать пасху – криминал?), и начал петь: «Сегодня яйца с треском разлетаются, и душу радуя, звенят колокола!»… (Зал замер…) Потом я остановился и добавил: «Таких песен я петь не буду, а спою песни протеста, только не про то тесто, а про другое».
Первой была «песня протеста» – «Кружка пива», высмеивающая антиалкогольную компанию. Потом песня «Гроза» (жанр: «лёгкий юмор») и, наконец, «Проснулся я Tonight» – тоже, якобы «песня протеста» против засорения русского языка иностранными словами. То есть, спел совершенно безобидные веселые песенки, после которых, даже не дав поблагодарить публику, мне отключили микрофон. Назревал скандал! Публика затопала ногами, засвистела, у меня микрофон не работал… Такой горячей поддержки зала начальники явно не ожидали. Что делать, я покланялся и… удалился.
Мне, как я уже говорил выше, нужно было ещё успеть на другой концерт и поэтому пришлось быстро уехать. Ночью мне позвонила Рита Пушкина и стала на меня орать чуть не матом, мол, что ты наделал, из-за тебя фестиваль под угрозой запрета и т.п. (Наверное, мне нужно было петь песни на слова М. Пушкиной и всё бы обошлось).
Утром шестого мая, на следующий день, я ехал на работу и на светофоре увидел здоровенную, ржавую зелёную иномарку, хозяином которой был А. Градский. Я ему побибикал, а он, увидев меня, позвал к себе. «Ну, ты вчера дал им просраться! – сказал Саша и громко засмеялся. – Там они все передрались из-за тебя. Чем дело кончится, даже не знаю!» – «А что они со мной сделают, – сказал я. – Не посадят же, а понизить в должности нельзя, я и так сторожем в гараже работаю – ниже некуда».
7-го мая, после долгих раздумий – ведь я же, вроде как, участник фестиваля – поехал в ЦДТ на концерт посмотреть выступления групп и исполнителей. Но, не тут-то было, фигу с маслом! Меня не пустили, не смотря на то, что в фойе прохаживались и Рита Пушкина и Дима Шавырин и другие знакомые, которые могли бы замолвить словечко, но делали вид, что я стеклянный и меня совсем не видать. Единственным человеком, увидевшим меня, был Валерий Топоровский, который подошёл и таинственно шепнул басом мне на ушко: «Ща всё сделаем!», и через минуту принёс мне билет.
Когда же я зашел за кулисы, там было довольно много народа, но возле меня старались не стоять, сторонились, как будто я заразный. И только Алексей Баташов – единственный человек (кроме, конечно, Валеры Топоровского), который ко мне подошел и, пожав руку, сказал: «Молодец, здорово!»
А вспомнил я это, читая о делах некоторых «борцов» за рок-музыку типа В. Векштейна, которые не столько бздели и тянули за собой других, сколько сами были готовы сожрать любого, кто хотел свободно сказать что-то. Как говорится, всё тайное становится явным! Рано или поздно…
В общей сложности, в период с 1985 по 1987 г. я записал четыре магнитоальбома. Часть песен вышли на пластинках фирмы «Мелодия». Первым был миньон – «По вашим письмам», потом «Зверь-охотник-зверь», затем сольный гигант «Звёздный свет». И, наконец, гигант «Стой, кто идёт?!». Несколько песен вошли в разные сборники.
Для Специального Радио
Октябрь 2007
«Гонка на лафетах за Роем Кларком». ЧАСТЬ 2: Группа «Лимонадный Джо»
