С высоты четырнадцатого этажа квартиры основателя эпохального электронного проекта «Тетрис», «двадцать первого барабанщика» «Матросской Тишины» Влад Лозинского хорошо видна главная трибуна московского ипподрома, беговые дорожки, широкая панорама местности: сверху раскинулось огромное близкое небо, а внизу, в загоне – молодой конь, изредка потряхивающий гривой и переступающий копытами. Начало октября, и в Москве стоит теплая пряная осень. Комфортно. Влад утеплил лоджию и объединил ее с комнатой, получив пространство под студию: пульт, компьютер, драм-машины и несколько клавиш-синтезаторов. Кофе Влад не пьет, предлагает тибетский чай или ромашку на выбор. Выбираю тибетский чай – пользительный здоровью травяной сбор, достаю диктофон и начинаю запись рассказа хозяина о себе и своей причастности к музыке вообще:
– Я родился я в Москве и жил в районе Белорусская-Беговая. Как музыка увлекла? Мама рассказала, что когда была беременная ходила в консерваторию и думала что сын будет музыкой заниматься, композитором станет, так оно и вышло. Помню, в три года я уже сам себе пластинки заводил на старом советском проигрывателе-радиоле. Очень нравился Моцарт, часто слушал сказки для ребят-труллялят. Где-то остались еще пластинки того времени, такие все уже запиленные, убитые.
Позже, в школе мне понравился «Крафтверк», а было мне девять лет в 1973 году. «Ви ар зе роботс» – я помню, было круто! Стерео! В школе у нас был ансамбль, когда мне было еще лет 10-11. Мы там втихоря от учителя пения и руководителя школьного ансамбля, прячась, играли забойную музыку. Плюс у меня на местности была братва – с Серегой Боровом дружил с детства – он жил на Беговой, но тусовка была одна. Поиграл потом я с Боровом даже в «Коррозии Металла», а когда был совсем молоденьким, у меня была такая группа «Акт», и играли мы странный арт-рок, потом был ансамбль «99%». Играли по базам и клубам в семидесятых – в начале восьмидесятых. В восьмидесятых появился «Оберманекен», и с ними мы тоже записали альбом, легендарный – «Прикосновение нервного меха», до сих пор слушается вполне.
Встретился с ними как с крутыми нью-вэйверами, мне они понравились, и я не только им подыграл, но и музыку помогал сочинять тоже. Я был у них барабанщиком, а Игорь Лень играл на клавишах. Потом они неожиданно растворились – уехали в Штаты и продвигали себя там, затем, спустя годы вернулись. Тогда же познакомились с Юриком Орловым («Николай Коперник») и подружились. Общались с театралами из театра Васильева, было интересно, там была репетиционная база.
Когда многие из друзей музыкантов уехали жить в Европу и Америку, образовался вакуум, в котором я некоторое время был один и сам что-то делал, увлекся джазом, свингом, бип-бопом, джаз-роком – это было интересно мне как музыканту. Года три я занимался в студии «Замоскворечье», играли там на базах, где круто можно было поиграть: стояли барабаны, бонги, конги – подходи и играй. Играл с упоением. Там же были разные другие инструменты и клавиши и синтезаторы.
Учился я в Гнесинке с 1983 по 1987-й по классу ударных. Когда заканчивал учиться, на дворе уже была перестройка, и вот раздался звонок: мне предложили встретиться с группой «Матросская Тишина» – панками. Герман Дижечко явился таким строителем и из Ростова в Москву – попал по лимиту прорабом на стройку, получил комнату в общаге и принялся Москву строить. А на самом деле его интересовало конкретное – музон, он рвался в центр, в столицу. Выглядел таким уверенным пижоном, каким я его и встретил – в панковских, нью-вэверских одеждах.
При Рок-лаборатории была крутая база, куда группа активно и сразу вписалась. У них ушел барабанщик и они пригласили меня. До этого я позанимался музыкальными опусами с остатками распавшейся группы «Альянс», тоже нью-вэйв группы, но это было то же самое, что и «Оберманекен», только красоты не было, все заумно, энергия ни хрена не плескала, а это мне было не интересно. Герману я представился «нотником», так что барабанщиком взяли сразу. Хотелось угара такого настоящего, разрывающей силы – такое было настроение. Я пришел на репетицию к Герману и все, как-то, само собой срослось, дело пошло. Им тоже нравился нью-вэйв, и мы нашли тут же общий язык.
Вначале база была в Доме Ветеранов, на Тверской – нас туда устроила Рок-лаборатория. Начались всякие гастроли, сделали сразу же и записали с «Тишиной» альбом – все поехало, покатило. Рок-лаборатория выдала нам восьмиканальный магнитофон и пульт, и мы писали музыку, как могли, прямо на базе. Тогда был целый молодежный движняк с этой Лабораторией – записывались и продавались кассеты, пластинки прямо в устроенном у них же там магазинчике. Гитаристом в группе был Витя, басистом – Примерыч (Валера Примеров), а Герман, который с трудом перебирал по струнам коряво пальцами, играть толком ни на чем не умел и являлся вокалистом. Петь-орать и что-то придумать мог всегда, парень креативный. Все мы тогда были оформлены на работу в Лабораторию официально – за тунеядство могли посадить в тюрьму, натурально, и закон этот не был еще отменен.
У Лаборатории был свой журнал, они устраивали фестивали два раза в год. Организация эта просуществовала с 1985 по 1993-й, помогала группам с гастролями – мы объездили почти всю Россию. Группа наша на концерте могла играть больше двух часов и выдавала при этом полное зажигалово.
Было у нас много песен на русском и на английском языках, все собственные или друзьями дареные. Один альбом был издан компакт-диском на лэйбле «Air Fish» у первого российского андеграунд-издателя Михаила Жигульского.
Когда же мы качественно и современно записались на студии SNC records, то выпустили винил – это Паша Жагун нам организовал. Павел продвигал собственное музыкальное объединение «Moscow Wave», куда входили «Моральный Кодекс», «Shake» с Ирой Епифановой (экс «Браво») на вокале (англоязычный проект, где Ян Миренский играл на басу, а Боцман на барабанах), «Шпинглет» (тоже англоязычная команда во главе с чехом Пашей Понижилом) и мы. Жигульский, выпустив компакт, куда-то пропал. Как оказалось потом – жил в Швеции на деньги от продажи нашего альбома там. Тогда в России компакт-диски только стали выпускаться, и на западе наших групп еще толком не слышали. Альбом получился достаточно интеллигентным и слушается неплохо до сих пор.
Помню я пришел на запись в студию к Олегу Сальхову (SNC records) впервые, но, основательно подготовившись, – с тетрадкой, где было расписано по каждой песне: какие обработки на что ставить в каждой песне – чтобы тут флэнжер попадал в такт, тарелки здесь фэйзером на 30% обрабатываются, тут холл гуляет и т.д. В результате наш саунд продюсер Паша Жагун сказал: если этот парень будет на сведении – я отказываюсь участвовать как продюсер. Дошло до скандала, ведь я все продумал о том, как должны звучать мои(!) песни. Я обиделся страшно, но не ушел и после этого потихоньку мы свелись.
Выходил еще один винил на «Русском Диске» – 15 тысяч экземпляров с такой психоделической обложкой. И только через год в Англии появились подобные по музыке люди, играющие брит-поп. Можно сказать, что брит-поп сделали мы, только раньше, реально! С той же электроникой, мелодикой как у них примерно, только у них получилось как у нас. И звук этот – местами интеллигентно, местами – жестко, в меру романтично и в меру панк. Я тогда купил себе сэмплер «Insoniq ISR», но Витя обиделся, сказал, что не будет играть с драм-машинкой, не захотел развиваться дальше, объявил – «или как Лед Зеппелин или никак!». Я же решил встать за клавиши вместо барабанов.
Мы все-таки попробовали играть с сэмплером, когда появился модельер одежды Шаров и вызвонил нас в Лаборатории, – ему были нужны люди с крутым панк-музоном для первого его показа. У нас было три лайва в самых крутых по тем временам местах – «Арлекино», кафе «Московское», «Пилот».
Был там балет с неграми в программе, потом мы с показом, а после нас выступал Кузьмин, который пытался нас подковырнуть со сцены типа у него сейчас все будет по-настоящему, не то, что у этих предыдущих. Я ему предложил выступить живьем под сэмплер, чтобы секвенсоры вовремя включались, и обработки: попробуй – сыграй! Герман тогда у нас ди-джействовал – сводил шумы, пленки, подыгрывал и бубнил иногда в микрофон. Деньги платили немалые – косарь грина за вечер. Приходилось серьезно готовиться – работать кропотливо, сроку дали две недели, приезжал Герман, и мы отбирали сэмплы, думали, что как будет, что подходит, что не нравится. Виктору эта история не нравилась и в 1994-м группа распалась.
Параллельно тогда у меня был еще проект «Mushrooms», где играли Игорь Ковальчук и Саша Новиков по кличке «Консерва» уже чистую психоделию, такой странный музон. Эта история длилась два-три года и записали мы всего парочку ипишек на кассеты. Зато покурили много…
Уже без меня «Матросская Тишина» съездила в Германию, после падения берлинской стены. К тому времени я уже активно занимался электроникой, увлекся эйсид-хаусом. Меня стали приглашать играть в клубы, ориентировались на кассетные демо записи. Полгода я не выходил из дома – осваивал свой «ISR-10», который я купил, потому что в нем можно было гитару пускать как через процессор, что очень хорошо использовалось на живых выступлениях. «LSDance», «Птюч», «Акватория» – культура модных вечеринок, куда приглашали играть.
Я полностью переключился тогда на домашнюю работу: сидел и делал свои сонги. Герман перестал заниматься стройкой, его выгнали из этого общежития, он начал искать себе место где жить – стало не до музыки. Появился в моей жизни Паша Хотин (клавишник из Звуков Му). Он сотрудничал с Лешей MC Павловым, когда я занимался «Матросской Тишиной». Мы познакомились на какой-то вечеринке, потом в «Третьем Пути» я тусовал по музыке с Борей Раскольниковым, он тогда сколачивал группу вокруг своей фиолетовой гитары и Паша тоже там появлялся – мы втроем периодически репетировали что-то, играли в свое удовольствие.
Когда у меня в «ТП» был концерт, перед этим лайвом я позвонил Хотину, он пришел, посмотрел-послушал и сказал: все понял. Так мы и стали играть вместе, и так возник «Тетрис». У Паши запоминающаяся манера игры, он постоянно совершенствуется, поэтому с ним интересно, он мне понравился. Появилось радио «106,8», где мы играли живьем, заработал магазин «Дискоксид» в Орликовом переулке с ди-джейским правильным винилом и собственной студией с нормальными людьми.
Какое-то время мы играли на квартире у нашего друга Димы Рубежова, который занимался бизнесом. Так у нас появился компьютер, да еще с нами на гитаре играл Ваня Винилкин, теперь он уже модный ди-джей в хип-хоп культуре, играющий продвинутый электро хип-хоп. Паше вдруг предложили стать арт-директором в клубе «Акватория» и тут же там появилась у нас своя комната, куда мы привезли всю свою аппаратуру. В клубе была сделана чил-аут комната, где мы устраивали мини-концерты, там же играл Юрик Орлов, много разных электронных музыкантов. Сами сделали дизайн – оформление помещения с психоделическими флуоресцентными водорослями, медузами и рыбками. Народ валом валил.
Клуб закрыли по властным причинам, неважно каким теперь. Нам с горой оборудования надо было куда-то деваться, что-то делать со всем этим (у нас тогда сложилась пусть минималистичная, но студия). С пультом, несколькими Пашиными синтезаторами, моим сэмплером, плюс компьютером – уже как-то даже и по-серьезному можно работать. На Казантип первый раз нас пригласил «Птюч» типа как своих представителей. Там я встретил ди-джея под названием Fish: познакомились, общались и, когда закрылась «Акватория», он нас пригласил в тот самый «Дискоксид» – такое же модное место: пластинки, ди-джейское оборудование, две студии, масштабные акции.
Порка (Pork records) привел Борис Романов, у которого был магазин «Only» на Бауманской, он занимался промоушеном, пользовался Интернетом (по тем временам у нас не развитым) – связывался и заказывал пластинки из-за границы. В результате этих коннектов он стал сюда привозить модных людей из Англии на выступления в клуб «Пропаганда».
Приехали тогда выступать двое ребят из «Baby Mamouth» – мне их музыка нравилась уже давно, и они зашли к нам на студию. Они бритиша, им в Москве прикольно – осмотрелись, подключили бас, синтезаторы… поиграли с нами, пивка попили, выкурили парочку. На второй день сами предложили поджемовать в «Пробке» на синтезаторах и вместо запланированного ди-джей сета шарахнули джем. На прощание записал я им наш материал с собой, а через неделю в Москву пожаловал владелец их компании. Дэвид Брэндон, по прозвищу Porky прилетел заодно как ди-джей и привез нам на рассмотрение контракт. Лэйбл его сейчас уже развалился по экономическим причинам, в частности, из-за влияния Интернета (перестали люди покупать компакт-пластинки).
Как-то приехал диджей Морфеус из Бельгии, старый чувак, который раньше выпускал знаменитые сборники «Free Zone», зашел к нам в студию, а я ему ставлю новые треки своего проекта «Young Drills» – такие безумные ремиксы на Deep Purple и Slade, Sex Pistols, Kiss для показов коллекций моделей Шарова. Морфеусу эта мешанина дико понравилась. «Не хотите, говорит, прокатиться?». И чуть позже из Франции нам приходит приглашение на мегафестиваль. Шаров шьет нам костюмы, тут же Боров, как из под земли, нарисовывается около моего дома: «О! Тебя-то мне и не хватало! Поехали во Францию!». А у него недавно Наташа Медведева умерла и он только-только стал от этой трагедии отходить, так что согласился.
Поехали мы во Францию и разорвали всем там голову своим музоном. Да, с нами еще ездил диджей Винилкин, хоповый скретчер поверх нашего хардкорового музла – сбежались все негры посмотреть, как это возможно. Фестиваль назывался «Трансмузикале», там были сливки и пена мирового уровня и очень крутой рэйв на двадцать тысяч человек. От Парижа это пару часов на хайвэе, море продвинутой молодежи, пиво, вино и шоу.
Мы теперь трудимся так: делаем хиты для виниловой диджейской индустрии. Нас продвигает немецкий лэйбл «Solaris», издающий российских электронных музыкантов с удовольствием и разных. Играли каждую неделю в «Пропаганде» вживую на танцах перед диджеями, и в «Культе» три года находилась наша студия, за то, что мы там тоже бесплатно регулярно отыгрывали. У нас уже более тридцати серьезных изданий, мы уважаемый и известный электронный проект «Тетрис». Когда нужно сделать современную рекламу или музыку для презентации или корпоратива, нам звонят промоутеры из фирмы «Парламент», или «Панасоник», или «Мерседес».
Делали музыку для презентации ванильной водки «Абсолют» в клубе «Ферст». За десять дней честно нахуячили полчаса музыкального сопровождения. Действие происходило с певцами и актерами из известных[ мюзиклов: «Норд Ост», «Собор Парижской Богоматери», пригласили крутую поэтессу. Сделали постановку с декорациями, репетировали арии, песни. Получилась электронная опера на тему путешествий Одиссея по «Илиаде». Все действие непонятно, при чем тут ванильная водка, а почти перед самым занавесом говориться, что «в конце испытаний ждала их любовь с ароматом ванили». Мы выступили как композиторы и на презентации посиживали в пиджачках за своим столиком, попивали эту самую водочку.
Стремлюсь уехать на годик в Индию, Таиланд, приглашают люди отдохнуть и поработать, там все у друзей есть: студии, аппаратура – пиши себе Музычку. Только там в сезон дождей и в сезон жары делать нечего – надо ехать сюда, встречаться с любимыми друзьями.
Для Специального Радио
Апрель 2008
МАТРОССКАЯ ТИШИНА. ПОМИНАЛЬНЫЕ ЗАПИСКИ ПО ГЕРМАНУ ДИЖЕЧКО. ЧАСТЬ 1
МАТРОССКАЯ ТИШИНА. ПОМИНАЛЬНЫЕ ЗАПИСКИ ПО ГЕРМАНУ ДИЖЕЧКО. ЧАСТЬ 3: ВАЛЕРИЙ ПРИМЕРОВ
