Леонид Бергер – “Когда откроешь ты глаза”
Песня с альбома Леонида Бергера “Жду тебя” (1980е гг.)
Нам песня строить, им – жить помогает. (шутка прошлых лет)
“Весёлые ребята”… Первая репетиция… Толик Чех – Пашина правая рука, по совместительству саксофонист, в позе Хлестакова читает нам внушительные нравоучения. (Правда, от него вскоре Паша дипломатично отделался как Битлз от Питера Беста – за отсутствие понятия о прогрессе и современности). Паша нам тоже всегда твердил: “Нечего вам шляться по Москонцерту! Вы что, лабухи, что ли? У вас же сольный концерт, вашу мать! Увижу в Москонцерте – ставку понижу!”.
Ко мне он всегда относился с уважением, хотя в силу моего западного репертуара и манеры исполнения географически мною маневрировал: на западной Украине и в Чехословакии я шёл красной полосой, в сибирских глубинах уступал место Юлию Слободкину и его “Вдоль по Питерской”. С Пашей мы часто вели музыкально-политическо-душеспасительные разговоры, держался он всегда на высоте и на гастролях дурака не валял (и дуру тоже!).
Итак, в моей жизни началась интенсивная концертная и студийная творческая деятельность. Первые уроки советской эстрадной конъюнктуры – начальные 20 минут концерта – посвящались теме “Как хорошо в стране советской жить”. Правда, в новой, довольно свежей интерпретации, с напряжёнными аранжировками, поэтому пробегали они очень быстро.
Потом шли лёгкие, безобидные шлягеры, где мне давали вставлять кое-какие западные колоратурные эпизоды, которые “Ребятам” очень нравились. Аудитория же врубалась не всегда, что меня часто удручало.
“Разнос” начинался во втором отделении, где, если география позволяла, я имел возможность экспериментировать с менее политически безопасным материалом, правда, тоже с переменным успехом. Из песен тех лет помню “Угощайтесь”, “Здесь на перекрёстке”, “Облади-облада”… За “Дилайлу” Паша повысил мне ставку, а вот “Анджелина” Луи Примы кайфовалась на сцене, в то время как в зале вытягивались лица и вызвать аудиторию на стандартную скандировку барабанщику, несмотря ни на какие Пашины угрозы, было невозможно. Правда, вскоре Онегин Гаджикасимов написал на неё русский текст (довольно неплохой), и песня медленно, но верно утратила свою первоначальную бродвейскую окраску.
Первых участников ансамбля я так хорошо уже не помню, многие из них быстро исчезли из состава. Расскажу только о тех, с кем работал в расцвете ансамбля.
С Юрой Петерсоном, впоследствии ушедшим в “Самоцветы”, я сдружился сразу и надолго. В гостиницах мы жили почти всегда в одном номере. Он в программе, благодаря звонкому, юношескому голосу и своим рижским, довольно западным повадкам, был беспроигрышным номером, где бы мы ни работали. Юрий был всегда задумчив и слегка печален – этакий москонцертовский Пьеро, поэтому очень нравился девицам.
Юлий Слободкин, вроде бы Пашин дядя (но достаточно молодой), был крепким стандартным российским фольклорным вокалистом с крепким же и стандартным российским фольклорным репертуаром. Благодаря голосу и жестикуляции он нередко, особенно в средней части России, проходил на “ура” (а иногда вообще не проходил). Часто злился, чувствуя, что “современная” часть ансамбля его всерьёз не воспринимает. В записях никогда не участвовал. На меня с моим “сиплым” голосом смотрел с наигранной иронией “профессионала”.
Мне хорошо запомнилось как однажды, выйдя из студии “Мелодия” в расстроенном состоянии, после не очень удачной сессии (мы много экспериментировали), я попал на репетиции на него. Он, сразу поняв, в чём дело, спросил язвительно: “Ну что наговнял, а теперь не знаешь, что делать?”.
Не в обиду сейчас Юлию будет сказано, я-то знал, что делать…
Валя Витебский попал в ансамбль благодаря моей протекции, но вписался очень удачно и надолго. Делал своё дело чётко и точно, был хорошим приятелем.
Слава Антонов, правда, несмотря на мои рекомендации, в ансамбль не попал. Я думаю, Паша понял сложность его характера и дальнобойность целей и задач, после чего решил, что будет проще без него.
Кубарем, с грохотом, громом и молниями, также молниеносно пронёсся через ансамбль Александр Градский (всего два месяца был). Я, правда, успел с ним общнуться; не помню, почему мы с ним частенько оказывались тоже в одних номерах на гастролях. Он утром вставал перед зеркалом голый и спрашивал: “Лёня, для звезды эстрады у меня не слишком крупный торс?”. На сцене ему всегда было мало места и недостаточно песен, и обуздать его в ансамблевую упряжь было невозможно. По тем временам Градский имел очень свежую, довольно агрессивную, достаточно гибкую и современную манеру исполнения и высокий, сильный бардовский голос. Не помешало бы чуть больше международной попсовой вокальной техники, но, по-моему, на это у него никогда не было времени. Он и так всем нравился.
В ансамбле принимали участие: клавишник, бас-гитарист Казанцев, барабанщик Полонский, музыкант с современным подходом к инструменту и с таким же современным зачёсом; гитарист Хабазин со свежими музыкальными идеями и с коммерческим подходом к заграничным гастролям, трубач Избойников, берущий самую высокую ноту в Москонцерте, но предпочитающий не вылезать за пределы написанной ему Пашей партии; вокалист-гитарист Фазылов, с самыми длинными ногами в Москонцерте и с убойной версией шлягера “Люди встречаются”, не очень разговорчивый узбекский красавчик со взглядом удава-гипнотизёра, когда дело доходило до девочек в первых рядах… По-моему у него был очень богатый папа, и в ансамбле он просто коротал время, токмо баловства ради.
С Александром Лерманом я свиделся уже на выходе из ансамбля и России. Мало что о нём знаю. Например, что он уехал в Штаты и записывался там по-русски.
Уже позже, в Австралии, я прослышал, что после моего ухода в ансамбль вошла Алла Пугачёва, потом Буйнов, Барыкин… Остальное, как говорят “у нас” в Австралии – уже история.
Реальные причины моего отъезда из России? Их много: артистические, творческие, политические, семейные и т.д.
Первые две: хотелось и хорошо получалось петь на английском языке, что сейчас в России, насколько я знаю, абсолютно не проблема. А есть ли к этому интерес сегодня – это уже второй вопрос.
Не будем забывать, что на многих современных конкурсах теперь почему-то поют по-английски. Может они хотят побольше дисков продать ТАМ, где авторские исправно выплачивают? А вот мне, например, за центральное участие в первой пластинке “Весёлых ребят” (ведущий вокал во всех 4 песнях плюс русский текст битловской песни) фирма грамзаписи “Мелодия” заплатила аж 25 рублей, якобы за работу, а продала пластинок 16 миллионов!!
Лет десять назад товарищ Киркоров записал мою песню “Ночными островами” и сколько уж продал экземпляров, считайте сами. А мне даже шоколадку не прислал… Потом даже запрос поступил от кого-то (сейчас не помню); видимо, приближённо-заинтересованных. Не могли бы вы ещё что-нибудь такое написать? Я хотел было написать… все, что по этому поводу думаю, а потом прикинул: кому писать-то? На деревню дедушке? Ну, это в порядке лирического отступления.
Английский язык был тогда для меня как окно в свободное вокальное самовыражение. И не потому, что русский слишком скованный (хотя мы можем говорить о разнице в длине слов). Разговорный английский, в целом, намного короче – в слоговой резкости, в эмоциональной разговорной амплитуде, акцентировке выражений и т.д.
Нет, русский язык далеко не скован, как показали последние годы современных попсовых интерпретаций! Он был просто заключен в строжайшую формулу политической цензуры: что можно, только осторожно, и что нельзя (до хрена – как отсюда и до самого забора). Пример: в Киеве, в зале “Украина”, где “Весёлые” давали десять (!) сольных концертов, в антракте к нам ворвался местный замминистра культуры, или кто-то в этом роде, и заорал: “Что за безобразие? Куда смотрит Москонцерт (а, может, и КГБ)? Что это за шибзик (на меня) там у вас: по-русски хрипит, а по-английски зрителей обзывает: шиза! шиза! (She’s got it, she’s got it – песня Venus). Он что, думает, мы не понимаем?! Чтобы в следующем концерте этого больше не было! И вообще…”
Третья причина отъезда – политическая.
Председатель Гостелерадио Лапин выпустил закрытое письмо – знаю из достоверных источников: Мондрус, Ободзинского, Мулермана, Горовца и ещё одного там на “Бэ” (!) в эфир стараться не пропускать – мол, не те фамилии. А тот, который на “Бэ”, пока ещё не прославился, пусть подумает и фамилию поменяет (может, на “Береговой”, по системе “Не нужен мне берег турецкий”?). А я уже много чего поназаписывал и, причём, под своей фамилией – и с Додиком Тухмановым (“Как прекрасен этот мир”, где все “Весёлые ребята” – это я один, без “Весёлых”, “Вальс”), с Фельцманом, Гаджикасимовым, Пляцковским, Дъячковым, Ивановым, Леонидовым, Мондрус, Лукач… С Максимом Дунаевским даже записал в Ленинграде целую серию песен к фильму “Синие зайцы”.
Моя сольная (без “Весёлых ребят”) премьера должна была состояться на Голубом Огоньке 1972г. Уже произведена предварительная съёмка, всё наготове… За несколько часов до передачи 31 декабря 1971г. мне передали, что песня “в последнюю минуту” была вырезана из программы (не успел фамилию поменять?!). Это был последний новогодний подарок мне от советской индустрии популярной песни. Лапин сказал: “Пусть подумает”.
Вот я подумал и пошёл к Паше: так, мол, и так – уезжаю. А он мне: “Ты спятил! Тебе сейчас ставку поднимут! (до неслыханных в моём возрасте 30 руб. за концерт!) Мы в Чехословакию едем, новый альбом начинаем, перед нами просто космос, а ты?!”
В Чехословакию я поехал: у меня в программе был всё-таки самый западный репертуар. Там был тише воды, ниже травы – чтоб не пришили! (меня и выпустили туда только благодаря тому, что знаменитый Яков Слободкин (Пашин папа) был личным другом Андропова) и получил по приезде самую красивую и смирную характеристику. Хотя кое-кто из “Ребят” залетел за поведение и стал “невыездным”.
Уходя из ансамбля, я обещал Паше сразу документы на выезд не подавать, чтобы не портить ансамблю репутацию – всё-таки четыре с половиной года вместе работали.
Последний год в Союзе был солистом очень необычного для тех времён состава типа “Кровь, пот и слёзы” и “Чикаго” под управлением Виталия Клейнота, матёрого джазмена, “Паркериста”. Музыканты ансамбля были серьёзными профессионалами. Многие впоследствии уехали в Штаты, работали там с джазовыми светилами, хотя сами так никогда и не высветились.
Здесь программа была уже на очень высоком техническом уровне, с нашими собственными обработками и интерпретациями, но всё на английском языке. Пели и играли преимущественно в московском ресторане “Лесное”, где, как мне говорили, была особая охрана милиции, и водились довольно солидные фарцовщики с “зеленью”; для тех времён – это почти смертельная опасность…
Снялись в эпизоде какого-то нашего художественного фильма в баре на Новом Арбате.
Апогей нашей деятельности пришёлся в городе Каунасе на полу-международный (я тогда так и не разобрался в его статусе) фестиваль-конкурс, где мы шли как почётные гости. Наше выступление погрузило публику в полный транс. Потом ходили устойчивые слухи, что после фестиваля кто-то из местных облил себя бензином на центральной площади и сжёг в знак протеста против запрещения музыкальной свободы.
Последний мой тогдашний российский всплеск музыкальной деятельности – Ереван, вместе с друзьями: Дюжиков, Валов и др. Опять толпы народа, возбуждение, истерический концертный кайф, потом беспорядки в городе, милиция… Но хотя и хорошо мы там с местными ребятами погудели, и даже анашой меня в первый раз угостили, моё воображение и всё существо уже были в пути, в полёте – без всякой анаши…
Операция “Даёшь Запад!” Господа, присяжные заседатели! Самолёт тронулся – назад дороги нет!
Или всё-таки есть?
Свои западные похождения последних 30 лет со всеми взлётами и падениями, ансамблями и хит-парадами, фестивалями, конкурсами, телевизионными выступлениями, компаниями звукозаписи, а самое главное – смертный бой с англо-саксонизмом за место под музыкальным солнцем, я мог бы описать отдельно, если это кому-то интересно. Уж больно длинная история, и говорят, что это ещё не конец!
Леонид (Леон) Бергер
Для Специального радио
2005
ЛЕОНИД БЕРГЕР: “МЫ – ПОКОЛЕНИЕ МУЗЫКАЛЬНОЙ СВОБОДЫ”. ВЗГЛЯД ИЗ-ЗА БУГРА. ЧАСТЬ1
Материалы от Леонида передал Юрий Анненков (Сидней)
Разворот магнитофонного альбома Леонида Бергера “Жду тебя”
Прислал Юрий Анненков (Сидней).
ТАКЖЕ ЧИТАЙ:
«НАЧНУ С КОМПЛИМЕНТА» АВСТРАЛИЙСКОЕ ИНТЕРВЬЮ С ЛЕОНОМ БЕРГЕРОМ. ЧАСТЬ 1: «STRONGLY RECOMMENDED»
