На фотографиях, сделанных в клубе «Икар», именно «Осколки» после 71-го года. Мы и в «Атлантах» пели по-русски, а после 71-го года тем более, так как Костя привёз из армии новые песни – «Музыкант», «Я сам из тех», «Птицы белые мои» (эти он исполняет до сих пор), «Ты хотел увидеть мир» (наш самый сильный хит), «Россия» («Небо – купол синий, первый ливень по весне. Это ты Россия, ты Россия снишься мне» – писал молодой Никольский, служивший в Киеве), «Спокойной ночи, дорогая миледи», «Летний дождик», «Я думал о многом и разном» (её мы с Никольским исполнили на его 50-летии в «России» – запись есть на его юбилейном альбоме), «Воздушные замки», «Алёна», «Ты девчонка хорошенькая», и др. Но это всё исполнялось ещё до магнитофонного «бума», который несколько лет спустя поднял до небес более молодых «Машину» и «Воскресение»… И как-то само-собой вышло, что до них – пустыня?
Носить длинные волосы было нельзя. В школе разговор короткий. Даже в 20-й спец, в которой учился я (тоже, кстати, в районе Патриарших – поэтому мы там все и сошлись). Для того чтобы сохранить длину волос, я обзавёлся бумагой с Мосфильма, в которой утверждалось, что волосы мне нужны для съёмок в фильме. На эту мысль меня навела Наташа Белохвостикова, моя соседка по школьной парте (в те, впрочем, редкие моменты, когда она появлялась в школе, а не изображала мать Ленина со спины на съёмках и не посещала первые два курса во ВГИКе). Кино, говорила она, это всё. Только кино! Как раз в то время одна добрая знакомая моего отца, по профессии режиссёр, приступила к съёмкам фильма «Юность Карла Маркса».
