“Музыка – это внутренний эксперимент. Она мертва, если ни к кому не обращается, никого внутренне не трогает, не вызывает эмоций. Это именно то, что я делаю своей музыкой!”
A.Vollenweider
Мало кому вооруженному арфой усовершенствованной конструкции на педальной тяге удавалось в межжанровом секторе зайти так далеко. Помимо скрывающейся за черепной коробкой музыкальной вселенной, вмещающей массу жанров от классики до этно и арта, у этого 60-летнего товарища в биографии столько забавных и просто впечатляющих эпизодов, вызывающих уважение, что впору книгу писать. В приближенных к постаревшему телу швейцарского музыканта источниках много пишется о терапевтическом воздействии его музыки. Чего стоит хотя бы история о том, как его музыку слушали в бараках по ночам обреченные бедняги, разбиравшие сразу после катастрофы в Чернобыле чуть ли не голыми руками радиоактивные завалы. Пожарные и солдаты знали, что обречены, как бы цинично им не врали. Но по дошедшим до самого музыканта сведениям и письмам, его музыка помогала им пережить этот предсмертный кошмар. Затем Андреас Волленвейдер, в разгар всероссийского разгула бандитизма в начале 90-х, давал благотворительный концерт на Красной площади, собирая деньги детям Чернобыля… Ну, пополнил наивный кому-то забугорный банковский счет. Ладно, это твоя Родина, сынок, не будем о фатальном.
Яркий и один из самых успешных современных представителей world-music, Андреас Волленвейдер родился в 1953 году в благополучном Цюрихе и сделал в детстве правильный выбор. Да и как его было не сделать, если твой отец Ганс – один из ведущих органистов Европы и органист Собора Цюриха?! То есть, дядя лабал на одном из самых больших органов в мире -Grossmunster. Можно представить, что детство у Андреаса, прошедшее исключительно в творческом окружении, не походило на детство многих своих сверстников. “В раннем возрасте я осознал, что музыка не может и не должна ограничиваться развлекательным фактором, что это не просто акустическая декорация, а очень важное средство коммуникации. Можно сказать, мой отец был экстремальной формой музыканта.
Он практически всегда жил полностью в мире музыки. Насколько это было чудесно по отношению к музыке самой, настолько же непросто приходилось людям, которые его окружали. В детстве я часто надеялся, что он поедет со мной покататься на велосипеде, или мы вместе отправимся на рыбалку, чтобы он хоть как-то смог найти контакт с моим миром, но он просто был не в состоянии”. Ну, если гора не идёт к Магомеду, то тогда Андреас пошёл навстречу своему чересчур музыкальному родителю. Недаром учёные утверждают, что дети учатся музицировать быстрее, чем читать, говорить и считать. “Постепенно я стал восхищаться этим человеком с дикой причёской, и захотел узнать его получше. Со временем я нашёл способ общения с ним, самый простой – совместное музицирование. Мы могли часами играть музыку, импровизировать, только он и я. Думаю, если бы не музыка, мы вряд ли бы с ним смогли настолько сблизиться”.
Парень до мозга костей посвятил себя музыке и уверенно начал поиск СВОЕГО инструмента и СВОЕГО музыкального пути. “Пианино, гитара и различные духовые инструменты в то время были основными. Так что я с детства был мультиинструменталистом. Я всегда очень болезненно относился к ущемлению любой свободы, поэтому родителям пришлось со мной нелегко. Я всегда шёл своим путём… Но чем больше я наслаждался тем, что вместе с отцом открывал для себя музыкальный мир, тем чётче я понимал, что преимущественно классические музыкальные корни моей семьи для меня слишком ограничены. Поэтому я рано начал знакомиться с роком, джазом, блюзом, фолком и так далее. После активной фазы экспериментаторства в области так называемой «свободной музыки” и авангарда, я почувствовал, что во мне, подобно дереву, стало прорастать определённое музыкальное видение. И я всё ещё искал идеальный инструмент для этого саунда, пока после нескольких экспериментов не открыл для себя ирландскую арфу. Будучи концертным музыкантом, я на ней уже играл какое-то время, она была одной из любимых игрушек в моей коллекции. Но лишь после того, как я нашёл способ добиваться ритмического и перкуссионного грува, я понял, что мой поиск закончился”. С помощью одного своего приятеля Андреас соорудил модифицированную электроакустическую арфу, снабдив её рядом специфических примочек, – и понеслась.
Было это в 1975 году; после этого музыкант пробовал сочинять музыку для фильмов, спектаклей и телевизионных постановок. К концу 70-х он почувствовал, что готов выйти на публику, и отправился в студию, где записал свой первый инструментальный кроссовер-альбом “Eine Art Suite in XIII Teilen”(79). На нём молодой тогда музыкант и композитор попытался воплотить всё то стилистическое кровосмешение, которые на тот момент царило в его прогрессивной голове – и new age, и джаз, и рок, и пиано-поп, и этно, а также множество экспериментальных способов их совмещения. Примерно в это же время музыкант дал и первый большой концерт со своей группой, в которую входили верные друзья-коллеги, барабанщик Вальтер Кайзер и перкуссионист Педро Хальдеманн, в парке Шадау швейцарского городка Тун. Это стало началом продолжительного магического путешествия…
Вряд ли на изобилующем символами диске “Eine Art Suite in XIII Teilen”, изданном только в Швейцарии на лейбле Tages Anzeiger, Волленвейдер представил своё видение во всей полноте и красе. Сегодня он без особого восторга и самокритично отзывается и о названии пластинки, и о её содержании. Мол, и музыка была ещё не та, и техника игры отсутствовала в должной мере. Но пластинка, безусловно, привлекла внимание ценителей world-music. Тогда ещё арфа не занимала того места, которая стала занимать позднее, скорее это был мастерская демонстрация своих исполнительских и композиторских умений. Но молодой человек старательно утаптывал почву для последующих шагов вперёд. В 81 году музыкант дал важный для своей карьеры концерт, выступив под названием Andreas Vollenweider & Friends на знаменитом джазовом фестивале в Монтрё.
Его материал уже тогда вписывался в формат швейцарского фестиваля и отдавал глобализмом. Считается, что европейский прорыв музыканта произошёл, благодаря голландскому телевидению. В Швейцарии местное телевидение тогда прогрессивностью не отличалось и было заточено на фолк-музыку, так что Волленвейдеру там вряд ли что-то светило. К его музыке стали проявлять интерес радиостанции на юге Германии, но именно после его участия в голландском шоу “Sonja’s Good News Show” в течение следующей недели в Голландии было продано 15 тысяч копий альбома. В Америке винилы швейцарца продавались в магазинах с книгами по йоге и здоровой пищей. А тот самый необычный саунд Волленвейдера, построенный вокруг звукового потенциала арфы, ощутимо возник на втором студийном альбоме “Behind The Gardens -Behind The Wall-Under The Tree”(81) и уже никуда не исчезал.
“Я твёрдо уверен в том, что музыкант не должен останавливаться, пока не найдёт свой инструмент, потому что только тогда он станет продолжением его самого, его тела и, что важнее всего, его души. Для меня, как для рассказчика музыкальных историй, арфа стала идеальным выбором. Тысячелетиями арфа являлась инструментом рассказчиков, начиная с Древнего Египта и заканчивая средневековыми трубадурами и менестрелями. До сих пор, в Африке, если кто-то играет на арфе, например, на коре, то говорят, что этот человек контактирует с духами и таким способом передаёт людям их истории. А если серьёзно, то этот инструмент привносит в музыку просто потрясающе много. У него есть магическая способность создавать и выделять эту восхитительную, возвышенную атмосферу. Вот, почему арфа для меня больше, чем просто музыкальный инструмент. Это жизненный опыт”. Сам альбом был записан и сведён ещё в 1980 году, в студии Sinus в Берне.
Для аналогового 80 года было довольно непростым занятием микшировать такой буйный букет мелодий, как “Behind The Gardens”. Учитывая (помимо основной звуковой материи) обилие аранжировочных мелочей, шумов, электроники и голосов, можно представить, каково было звукоинженеру и продюсеру Эрику Мерцу. Альбом, в частности заглавная композиция и “Pyramid” по семь с лишним минут, звучат неординарно даже по сегодняшним меркам: они прозрачны, наполнены воздухом с неземным химическим составом, в котором порхают фантастические существа.
Альбом “Behind The Gardens” уже имел международное хождение, занял в Германии 32 место и был издан в США, где оказался в чартах на 121 месте. В 1983 году в дискографии Волленвейдера появилось сразу два релиза. Атмосферный, выплывающий вместе со звуками китов из глубин океана виниловый off-сингл “Pace Verde” (с тремя би-сайдами в разных странах), выпущенный вместе со зрелищным видео в поддержку защиты окружающей среды (), и полноформатник “Caverna Magica”(83). Он создавался с мая по ноябрь 82 года под предводительством того же Эрика Мерца в бернской студии Sinus. Инструментальные треки стали немного компактнее, но основной музыкальный вектор сохранился. Ритмичные межжанровые композиции в формате Волленвейдер Сотоварищи, с многообразно звучащей арфой, создающей эльфийское ощущение лёгкости, дополнительными этно-инструментами и синтезаторами. Ярким образцом стирания культурных граней звучанием арфы является трек “Lunar Pond”, в котором сплетается Юго-Восточная Азия, индийская рага и прог-джаз. В остальном – обилие жанров современной поп-музыки и фолка, и действительно терапевтическое наслаждение для слуха.
Необычное звучание альбомов арфиста и его инновационный подход к музыке принесли ему в 83 году в Амстердаме награду Edison Award. Бьюсь об заклад, в тамошних кофешопах музыка Волленвейдера всегда пользуется спросом. Показатели “Caverna Magica” в Германии улучшились (11-е место), а вот американский рынок, клюнув было на НЛО-шность саунда Волленвейдера, затупил на 149-месте. Потребовался релиз ещё одной пластинки “White Winds (Seeker’s Jorney)”(84), чтобы прорваться на заокеанский рынок. Та же самая команда относительно быстро, за май-июнь 84 года смастерила альбом в швейцарской столице. К этому моменту треки швейцарского арфиста уже сочетали остроту и многогранность его музыкального гения с попытками продвинуть свой саунд в сектор более массовой музыки. Приставка этно довлеет над многими композициями “White Winds (Seeker’s Jorney)”, тяготеющими к современному инструментальному джазу, что само по себе прелестно и притягательно. Повторяющиеся музыкальные фразы в “Hall Of The Mosaics” и “The Glass Hall” запоминаются и опознаются спустя годы без особого труда. Великолепный околофанковый трек “Flight Feet & Root Hands”, перкуссионная идиллия “Brothership”, тревожная и завораживающая тема “The Stone (Close Up)” – как фрагменты одного звукового паззла, все работают на создание определённой атмосферы.
Попадание альбома “White Winds (Seeker’s Jorney)” сразу в три чарта – с классикой, поп-музыкой и джазом и общее 76-место, позволило музыканту впервые отправиться на гастроли в США и откатать довольно успешное турне с посещением знаковых концертных площадок. В Европе, по крайней мере, в германоязычных странах, альбомы Волленвейдера один за другим вызывали неподдельный интерес. А он и рад был стараться, и с большим энтузиазмом навещал студии звукозаписи. Результатом следующих студийных сессий 85 года стал грандиозный прогрессив-эмбиентный-поп-ньюэйдж альбом “Down To The Moon”(86), принёсший её автору ни много ни мало награду Грэмми в 1987 году (АВ стал первым швейцарцем, получившим Грэмми), 60-место в чартах США, 3-е место в родной альпийской стране и новый виток гастрольной активности, который унёс автора из благополучной Европы, прокатил по США и Канаде, закинул в Азию и занёс музыканта до Японии и Австралии. С 1987 года в доме Волленвейдера ещё пылится первая награда World Music Award, полученная в Монако.
Переход от сугубо инструментальной музыки к новым художественным формам и сотрудничеству с более широким кругом музыкантов был лишь вопрос времени. Пока Андреас подпевал и во многих случаях подыгрывал себе сам, за исключением верных перкуссионистов и пары-тройки других вовлечённых в сложный процесс персонажей. На “Down To The Moon” наряду с арфой, синтезаторной поддержкой, ажурными аранжировками и пан-этнической красотой уже активно использовались новые приёмы и оркестровки, более чёткие ритмические рисунки и расширенная панорама. В треках, не смотря на кажущуюся безграничность и спонтанность происходящего, почти не осталось импровизации и появилось ощущение чётко найденной, успешной формулы. Но художественная насыщенность треков Волленвейдера, стремление к созданию чего-то универсального, нового, не имеющего категоричных рамок, до сих пор вызывает восторг. Треки “Moon Dance”, “Steam Forest” или “The Secret, The Candle And Love” завораживают своей поп-эксцентричностью и миролюбивостью. “Я всегда ощущал доверенность в чужеродном, общность в противоположном, это меня всегда привлекало. Я сам всегда восхищался поиском нового, и этот поиск практически всегда позволяет соорудить новый мостик”.
Успех дизайнерской музыки швейцарца с забавным имиджем на тот момент вполне наглядно выражался в количестве проданных винилов и компакт-дисков. 25 тысяч в Бразилии, 49 тысяч в Бельгии, 53 тысячи в Австрии, 81 тысяча в Дании, 93 тысячи в Канаде, 212 тысяч в Голландии, за полмиллиона в США. Это сейчас Волленвейдер может похвастать продажами за 20 миллионов, а в те времена для world-music проекта такие цифры были невообразимой крутизной. Ну, а зачем отказываться от денег? Ощутимый успех и позитивная банковская история вдохновляли на новые творческие подвиги лучше всего и позволяли Волленвейдеру организовывать всё более прогрессивные и масштабные музыкальные проекты. Не говоря уже о быстром распространении музыки АВ за счёт многочисленных лицензионных переизданий в разных регионах мира. В 1988 году, отдохнув после гастролей, арфист приступил к созданию концептуального альбома о природе жизни и смерти “Dancing With The Lion”(89). К работе над ним было допущено непривычно большое количество сторонних музыкантов/инструменталистов, с которыми Волленвейдер создал новый образец современной инструментальной кроссовер-музыки, зрелищной, поэтичной, с массой новых ингредиентов, включая сочетание солирующих электрогитары и аккордеона в треке “Dance Of The Masks” с латино-попсовым оттенком, саксофон в “Still Life”, певучую скрипку в “See, My Love”. Музыкальная идеология Волленвейдера не претерпела революционных изменений, при том, что она и так имеет прогрессивную природу. Но идеология расширилась, насколько могли позволить рамки отдельно взятых композиций. Вливание фламенко, кантри, иных фолк-мотивов и вокальных элементов расширили географию полётов фантазии, вызванных индо-трайбл треком “Ascent From The Circle”, перебором струн узкоглазой души “Hippolyte” или заглавной темой “Dancing With The Lion” с неослабевающим ритмичным движением и причудливой перекличкой синтезаторов и арфы.
В Швейцарии диск достиг в национальном чарте второго места, а в США – 52-го. Это пиковые показатели музыки арфиста в этих странах. Дальше, увы, успехи в хит-парадах постепенно пошли на спад, не смотря на потрясающей красоты сочинения. Просто к творчеству Волленвейдера, относительно быстро набравшему коммерческую массу, стали привыкать, и свои продажи музыкант поднимал теперь не в первые недели после появления новинки, а стабильно в течение года и на гастролях, перейдя в разряд классики world music. Я так думаю. С маркетингом “Dancing With The Lion” всё обстояло хорошо. Было выпущено три промо-сингла и снято два креативных клипа, которые Волленвейдер не только срежиссировал, но и разработал костюмы и хореографию. “Ещё отец мне объяснял, что музыка – это картины и образы.
Я с детства знал, что всегда существует связь – заметная или нет – между воображением и музыкой. Так что моя работа – это буквально работа художника. До того, как сыграть свою музыку, я её сначала рисую. То есть, имеется ввиду актуальная раскадровка перед тем, как я начинаю собирать идеи вместе с другими музыкантами. Поэтому мы заранее можем оценить качество атмосферы и затем воплотить её в звучании. Ведь звуки – это те же цвета”.
Кстати, по поводу отца. В 1990 году Андреас и Ганс Волленвейдеры замутили совместную нео-романтическую пластинку, базирующуюся на европейской средневековой музыке и акустических возможностях органа и арфы. Неизменно поэтичные названия, никакой перкуссии и пышных поп-аранжировок. Тем не менее, хватает инструментальной эксцентрики (“Phoenix”, “Metaphors”), имеются умелые ручонки Волленвейдера-арфиста в “The Moon And The Cloud River” и “A Love Song”, лирические органные темы “Elegie” и “A Walk With My Father”, фортепианная меланхолия “Hommage” и так далее. Также уделялось внимание и этно-мотивам, например, азиатским в “The Fisher Man And His Wife” или славянским в “Sermon Of The Birds”, но без фанатизма. Всё-таки задачи у пластинки были другие, да и реализация оказалась на тот момент скромная. Этим промежуточным релизом, демонстрирующим обращение АВ к корневому звучанию инструментов своего детства, дело не ограничилось. В 1990 году под названием “Trilogy” в виде двойного компакт-диска были переизданы первые три интернациональных винила Волленвейдера. В трек-лист также вошли фрагменты швейцарского импорта “Eine Art Suite” в пересведённом виде и сингл “Pace Verde”. Неплохое собрание раннего творчества в одном цифровом флаконе.
Ян Федяев
