О новом альбоме «Blackbound», национальных особенностях, мракобесии, парадоксах и причудах существования в текущих условиях и других познавательных вещах Специальное Радио эксклюзивно беседует с гитаристом российского метал-проекта Second To Sun Владимиром Лехтиненом.
День добрый, Владимир. Итак, сразу к делу. Вашу музыку слушают далеко за пределами метал-сообщества – фанаты Агаты Кристи, поп-музыки и даже группы Король и Шут. Не тяжело нести такую ношу на себе, металхэды не обижаются? – Вполне себе нет, если музыка позволяет сделать большой охват аудитории из-за отсутствия вокала, это отлично. Многие люди, еще вчера понятия не имевшие о тяжелой музыке, узнают о ней через нашу музыку. Что касаемо металхэдов, думаю им причин грустить нет, с каждым альбомом мы только утяжеляемся.
Но ведь причины для грусти фанатов у вас были в прошлом году и довольно тесно связанные с дискографией команды, когда два альбома удалилось из музыкальных магазинов за один день… – Кто же знал, что наш агрегатор (специальный сайт, при помощи которого альбом размещается на iTunes, Spotify и т. д. – прим. ред) покажет нам кукиш и вместо замены товарного кода удалит практически все альбомы из интернета? Да, вышло некрасиво, но если бы это была моя вина, может что-то бы и исправилось. А так – мы просто меняем агрегатор сейчас и всё, так как находиться на Tunecore сил больше нет.
Недавно у вас вышел клип Мракобесие. На Youtube 50 тысяч просмотров, солдаут дисков на Bandcamp. Как считаешь, дебютное видео можно считать успешным? – 44 500 (улыбается). Мне кажется, вполне. Людям очень понравилось. И все эти мелочи, в виде параллелей с клауд-рэп клипами, интересные противоположности – например, норвежские блэк-металлисты типа Darkthrone замедляли в видео фрагменты, а мы ускоряли места в клипе с гитарой, Керемет и глаза аутентичных чувашей в конце клипа на фоне, смотрящие на зрителя. Интересная параллель с язычеством вышла, при этом, очень аккуратная, без виман и ариев, достойная; не только в России народ понял задумку, она по вкусу пришлась также немцам и французам. Еще достаточно мало места уделили семье, провожающей сыночка в армию, просто желания распитие алкогольных напитков показывать подростковой аудитории не хотелось – они стопроцентно видят это каждый день на улице. Сам клип вышел, как говорится, kvlt.
Еще немного о клипе и противоположностях. Вы называете себя финно-угорским металом, эта же надпись красуется у вас на лого. Но ведь чуваши тюрки? – Не совсем так, если не ошибаюсь, к финно-уграм они имеют непосредственное отношение, в частности к мари. Это уже вопрос к генетикам, этнологам, не ко мне, я просто посчитал эту тематику клипа про социальное мракобесие достаточно широкой.
Вы всегда пишете текстовые описание к песням – в своих страницах в социальных сетях, в буклетах CD. У Мракобесия четыре части, но четвёртая часть обозначена как IIII, а не IV. Ошибка? – Вовсе нет, такой счет использовался до XIX века. Это тоже своеобразное мракобесие.
Много такого мракобесия в альбоме? – Только в этой песне исключительно. Хотя нет, я вру, у нас с первого релиза кругом одно мракобесие (смеется).
Само название альбома Blackbound слегка навевает первой песней с последнего альбома легендарной Pantera…- Браво! А что вы хотели от людей, чуть ли не с пеленок слушающих Pantera? Но вообще параллель смутная, так же можно приписать название и к черному альбому Metallica. Но если серьезно да, это влияние Pantera.
Однако, Pantera это американский метал, и если последить за творчеством группы и интервью, складывается впечатление, что США и тяжелую музыку этой страны вы не очень любите. – Пожалуй, так и есть. Но мы любим Pantera.
Если смотреть исключительно на социальные сети Second To Sun, создаётся впечатление, что группа за рубежом (в том числе и в США) известнее, чем в России. Это так? – Это всего лишь социальные сети, в реальности у нас дела обстоят куда лучше, чем в соцсетях, вообще вопрос каверзный… стыдно было бы признать, что так и есть. В целом, если пораскинуть мозгами, нам следует давать уже концерты, но мы этого делать, конечно же, не будем. По всем известным причинам – музыка вперед, а форсирование лица назад. В Скандинавии нас за это очень любят, там слушают музыку в первую очередь, это круто.
В чем причина того, что в Скандинавии и США вы свои, а в России – нет, как считаешь? – В России много братства. Очень много. Успех в России – это успех в тусовке, питерской или московской. В этом деле, когда ты на сцене и там что-то делаешь, играешь на разогреве, например, – вот тогда ты для тусовки успешен и все классно, а есть ли у тебя фанаты и музыка, это всё не столь важно. Фото с Оксимироном, с группой какой-нибудь известной – вот это действительно достижение. Желательно несколько. Физиономия на бэке в Версусе, на ТВ – вот, молодец, ты с нами, братан. А если твоя группа заботится о музыке, то это мелочи. Пока не встретился, ручку не пожал, не выпил – работать нормально с тобой не будут. В европейские СМИ достаточно попасть просто сделав хороший альбом или вирусную тему. В России нужно быть кому-то там другом, братаном, и это как по мне не очень хорошо.
Как считаешь, всё это проблема пресловутого российского менталитета? – Я вообще не считаю это проблемой, так как на меня это мало влияет, за исключением единичных случаев. Метал в России совершенно дикий, он не приручённый, никто даже не пытался это сделать и какие-то сложности в общие черты приписывать было бы не разумно. Ты же у меня берешь интервью и ничего, скрины мест в чартах и с агрегатора не потребовались, как и фото с Нергалом. Проблемы у конкретных людей, не более. Но вроде так принято списывать свои сложности на менталитет, мол «у нас всё плохо». К сожалению, видимо, я из «другой» России, так как плохим большинство вещей мне не кажется (хотя «братство» это чутка раздражает) и мне думается, что у нас тут непаханая целина и очень мощные возможности открыты, которые финны, к примеру, в своё время профукали. В плане тяжелой музыки.
Прояснилось очень многое, но давай вернемся к мракобесию. Будут еще части этой композиции в виде клипов? – Мы сами на это надеемся.
Вы уже начали работу над следующим альбомом? – Естественно. Пока что не знаю, как он будет называться, знаю, что там будет вещь про кыштымского карлика, про Идемевся тоже. Альбом про Ведьмака пока что делать не удается совсем – господин Сапковский нам отвечать не намерен, а брать названия его книг в качестве названий композиций очень хочется. Да и выпустить альбом без мистицизма и социальной тематики хотелось бы.
Какие-то новые условия записи? – Нет, мы консерваторы с Федей. Я бы сейчас мог наврать с полкороба всякого дерьма, которое обычно несут гитаристы, чтоб привлечь слушателя. «О, мы купили новые гитары, ванную, умывальник, пакетики для блевотины в случае встреч с представителями лейбла». Не-не-не, такого не будет, мы музыкой способны всё это сделать, без всяких там маркетинговых штучек.
Это хорошо. Поговорим об инструментах. Будет ли что-то неожиданное? – Да, мы используем элементы электронной музыки и терменвокс в одной из песен. Неожиданного у нас всегда очень много, так что я думаю, в этом плане мы сделаем всё возможное.
У вас на обоих имеющихся в сегодняшней дискографии альбомах по семь вещей. На новом будет так же? – Вполне возможно.
Во всех альбомах у вас достаточно сырой (по сравнению с современными метал-бандами) звук гитары. В то время, как большинство звучит уже чуть ли не как синтезатор, вы звучите живо. Как так вышло? – Я пишу их вживую, практически не ровняя. Сохраняю панковскую отстройку с таким расстоянием до грифа, чтоб крастово позвякивало, вот и весь секрет.
Немного отойдем от Second To Sun и перейдем к гитарам поближе. Каково тебе в роли админа Maniacal Guitars?- А каково Куклачёву с кошками или клоуну в цирке? Это же развлечение для публики. Чувствую себя там как в цирке, клоуном. Хотя в случае с MG больше напоминает реслинг и я в роли Криса Джерико (смеется).
Твоя студия Blastbear Sound далеко не клоунада? – Это уже серьезная деятельность в области работы с музыкальными коллективами. Вообще MG с группой и студией не связаны никак, во всех этих трех местах у меня разный образ. Но чтобы повестись на образ из MG, человеком нужно быть чрезвычайно недалёким.
Как ты относишься к парадоксальным сотрудничествам? Например, Алла Пугачева и Deafheaven. – Страшновато звучит, но продолжай.
Вчера было вручение премий Грэмми и там Metallica играла с Lady Gaga… – А, вот к чему ты клонишь. Хочешь из меня Юрия Лозу сделать? (смеется). Metallicа классная группа, мне нравятся ранние работы и очень сильно St. Anger. Lady Gaga красивая женщина, с крутыми артистическими данными да и поет очень хорошо. Я смотрел это видео, не знаю, почему людям оно не нравится, по-моему, это отличный симбиоз, два серьезных артиста на одной ниве. Правда Lady Gaga себя всё-таки ведёт как поп-дива, лучше бы занималась хэдбэнгингом.
Ты бы хотел такой же симбиоз? С Оксимироном, например? – Музыканты редко знают друг друга, в особенности творчество. Мне нравится пара песен у него, да и в целом музыка хороша, а вот он о нас вряд ли такого же мнения.
Но с Bones у вас сотрудничество получилось, и он об вас не знал особо до момента начала сотрудничества. – Bones любит блэк-метал так же, как и мы. Сложно было не сойтись на едином поприще. А с Оксимироном общего у нас разве что город проживания.
Как поживают ваши сторонние проекты? У Феди какая-то коллаборация с гитаристом группы Rage, а ты сдружился на фоне Vintergata с клавишником Kalmah и барабанщиком Слота? И скоро ли новый альбом Voivotus? – Федя да, у них там свои дела, я в них не лезу, материал мне кажется крутым, эдакий готик-метал. У Vintergata скоро новый альбом, скоро это полгода. Что касаемо нового альбома Voivotus, времени на него не особо.
Стилистический вопрос. Вас называют и грув-металом, и пост-блэк металом. Чего больше? – Учитывая, что в обоих названиях есть слово «метал», метала в нас больше всего.
И напоследок. Давай разберемся с тем, откуда же всё-таки группа, и какое отношение к ней имеет город Урюпинск. И из какого вы всё-таки города? – Урюпинск, кроме того, что я там родился, к группе никакого отношения город не имеет, просто тамошним жителям очень хочется иметь какую-то достопримечательность, видимо. Федя живёт в Москве, я в Санкт-Петербурге, так как второй город по понятным причинам нам обоим ближе, а мне так вообще практически родной – сошлись на нём. До этого города периодически менялись, так как мы переезжали, вот и весь источник неразберихи.
