Интервью с Екатериной Купровской–Денисовой

20 лет назад в Париже ушел из жизни русский композитор Эдисон Васильевич Денисов. Время не властно над памятью о нем. В России помнят своего гениального соотечественника, а его ученики и последователи успешно претворяют в жизнь творческие концепции современной музыки, которые провозглашал композитор.

Вдова композитора Екатерина Купровская–Денисова, – кандидат искусствоведения и доктор музыковедения Университета Сорбонна, любезно согласилась дать небольшое интервью нашему корреспонденту Наталье Бонди.

Екатерина уже много лет живёт во Франции. В Москву приезжает два-три раза в год – как правило, в связи с какими-то событиями, посвященными памяти Денисова – фестивалями, конкурсами, выходом очередной книги.

Н.Б. Сегодня мы встретились с Катей и я попросила рассказать, с чем связан её нынешний приезд. Для начала же о том, изменилась ли Москва за последнее время.

Е.Д. Конечно, Москва меняется. Но, как говорил Борис Виан, «Люди не меняются, меняются только вещи». Поэтому каждый раз, когда я приезжаю в Москву, город меняется, иногда в лучшую, иногда в худшую сторону, а вот люди не меняются. Те дружеские и профессиональные связи, которых у меня здесь достаточно много, остаются прежними, что очень приятно.

Н.Б.  А как на Ваш взгляд меняется концертная жизнь в Москве?

Е.Д. Концертная жизнь в Москве просто невероятная. Даже и в Париже, наверное, такого нет… Собственно говоря, Париж – это далеко не модель, потому что в Париже своя специфика, а в Москве много всего, даже голова идет кругом, хочется пойти на все концерты. Но успеть везде невозможно. Я сейчас пропустила, к сожалению, фестиваль современной музыки «Другое пространство», потому что была в Томске и Екатеринбурге, а очень бы хотелось послушать.

Н.Б. С чем же всё-таки связан Ваш нынешний приезд?

Е.Д. Каждый свой приезд, свою поездку, я стараюсь приурочить к какому-то событию, связанному либо с Денисовым, либо с какими-то моими творческими проектами. Вот и в этот раз так получилось: сначала я выступала на конференции в Гнесинском институте, точнее – теперь это «Академия». Но я продолжаю называть её по старой привычке институтом. Конференция проходит здесь каждые два года и посвящена проблемам современного музыкознания, и я говорила по теме, которая занимает меня уже достаточно долгое время – это молодые композиторы России. И, в частности, я говорила о таких замечательных композиторах как Александр Хубеев и Станислав Маковский. Конечно, в небольшом докладе на конференции много не расскажешь, но я постаралась максимально полно рассказать о них, потому что ребята очень достойные. Оба, кстати, ученики Юрия Каспарова. Станислав, несмотря на то, что закончил Московскую консерваторию, сейчас продолжает обучение в Парижской консерватории по классу композиции и по классу импровизации, потому что он ещё и блестящий импровизатор, именно современный импровизатор.

Затем я поехала в Томск. Это родина Денисова. Он там родился, окончил университет и до 22 лет жил в этом городе. Сейчас в Томске находится музыкальный колледж имени Денисова, тот самый колледж, в котором Эдисон Васильевич когда-то учился музыке. При колледже существует центр Денисова, где собираются всевозможные материалы, так или иначе относящиеся к жизни и творчеству их земляка. Конечно, я активно помогаю им. Это и партитуры, и записи, и книги, и музыковедческие работы. Помимо этого в Томске в прошлом году открылся Центр современного искусства. Такой Сибирский филиал.

Н.Б.  Расскажите про мероприятия, которые проходят этой осенью на родине Эдисона Васильевича.

Е.Д.  В Томске уже в четвертый раз проходит международный композиторский конкурс имени Эдисона Денисова под названием «EDES» Это его монограмма. В 2016 году был невероятный наплыв партитур – 65 партитур из 25 стран.

Конкурс очень хорошо себя зарекомендовал: он проходит всего четвертый раз, а уже привлек к себе большое внимание. 65 партитур – это огромное количество, конкурс же композиторский, а не исполнительский! С удовольствием поделюсь результатами: Первая премия – Максим Бабинцев (Россия). Вторая премия – Тетсуя Ямамото (Япония) и Данил Севостьянов (Россия). Почётные дипломы присуждены Сеокмину Муну (Южная Корея), Луке Валли (Италия) и Матиасу Рамишу (Аргентина). Все шесть партитур будут исполнены в Томске на Фестивале им. Денисова 27 ноября 2016 года.

При нем проходит конкурс для совсем маленьких, от 7 до 19 лет, и в этом году я была председателем жюри. Уже с 13-15 лет у конкурсантов появляются очень интересные произведения. Поскольку конкурс носит имя Эдисона Денисова (это как бы филиал большого конкурса), он, конечно, имеет направленность к модернизированному, современному музыкальному языку, именно на это жюри больше всего обращало внимание. Ребята участвовали очень интересные, а самой маленькой конкурсантке – семь лет! Два дня мы работали с большим удовольствием. Важно, что юные композиторы сами исполняли свои произведения.

Так же, этой осенью (с 3 ноября по 15 декабря) в Томске проходит IV Международный фестиваль современной музыки им. Эдисона Денисова. Поскольку в этом году исполняется 20 лет со дня смерти Денисова, фестиваль очень масштабный, с большим числом участников. В течение полутора месяцев – 12 концертов, мастер классы, встречи с композиторами и исполнителями из самых разных стран. Он завершится событием совершенно уникальным: будет впервые поставлена опера Денисова «Иван-солдат». Та самая опера, которая была закончена в 1959 году, когда Эдисон Васильевич ещё учился в консерватории, а потом заканчивал её, учась в аспирантуре, та самая, про которую Д.Д.Шостакович сказал ему: « Вот Вы пописывали, пописывали и стали настоящим композитором». Эта опера никогда не была поставлена, она даже не полностью была оркестрована Денисовым, оркестровку завершил Юрий Каспаров, ученик Эдисона Васильевича и единственный его аспирант, который прекрасно знает стиль Денисова и единственный, который мог это сделать, хотя, конечно ему пришлось изучить партитуру, немало поработать. Это Денисов – ранний, он даже не включал эту оперу в свой каталог, считая ее как бы не своей, но, тем не менее, он гордился реакцией Шостаковича. Опера написана, конечно, под сильным влиянием И.Стравинского и С. Прокофьева. Даже само название «Иван – солдат» отсылает к «Истории солдата» Стравинского. Денисов сам написал либретто по сказке Афанасьева, но сказка занимает всего три-четыре страницы и, конечно, для либретто этого не хватало. Поэтому, композитор дополнил либретто большим количеством собственного текста – и прозаического, и стихотворного. В этой опере мы найдем и особый денисовский юмор. Ведь, как известно, он очень любил шутить, и тут мы находим его типичные иронию и сарказм. Конечно, есть какие-то отсылки и к социальной, политической ситуации: Иван-солдат, Царь… Хотя сюжет очень простой – Иван влюбляется в царевну и царь выдвигает условия, при которых он отдаст ему дочь в жены.

Премьера состоится 15 декабря в Новосибирске. Этот проект полностью на самофинансировании, и осуществляется на чистом энтузиазме. Кроме Новосибирской консерватории в постановке примут участие и Новосибирский оркестр, так же будут оркестранты из Томска, много студентов из Томского университета (там есть хоровое отделение). Это сборная команда, которая поднимает в буквальном смысле этот проект и после премьеры в Новосибирске, она будет исполнена в Томске, а потом, я очень надеюсь, можно будет показать её в других городах Сибири. Музыкальный язык оперы достаточно простой. Её даже нельзя назвать современной оперой, но тем не менее это опера молодого, раннего Денисова, в которой уже чувствуется рука мастера, и даже интересно послушать её с точки зрения эволюции композитора, от чего он шел, от чего оттолкнулся, чтобы прийти к острому авангарду 60-х -70-х годов. Томский колледж стал инициатором этого проекта, за что ему, конечно, моя искренняя сердечная благодарность.

Н.Б.  Я знаю, что у Вас только что вышла новая книга. Очень интересно было бы узнать, о чем или о ком она. Насколько можно судить по «оглавлению», там речь идет о европейской и российской современной музыке, о новых течениях в современной музыке сегодня.

Е.Д. Да, я сейчас приехала в Москву, в частности, чтобы представить свою новую книгу. Представить друзьям, коллегам и специалистам. Она только что вышла в издательстве «Lambert Academic Publishing». Это издательство представлено по всему миру и у них есть филиалы на разных языках. Русскоязычный филиал находится в Германии. Книга называется «На пределе звука. Эстетика перенасыщения в музыке XXI века». Прежде всего, она посвящена эстетики сатурации. Это течение, которое зародилось во Франции в начале XXI века. Я уже довольно давно, примерно шесть лет, занимаюсь этой темой, читала лекции и в Московской, и в Уральской консерваториях, накопился довольно большой материал. Я обратила внимание, что эта эстетика родилась параллельно и в России. Я считаю, есть определённая параллель между тем, что происходило в начале XX века, когда зародилась додекафония в Австрии (Шенберг, Берг, Веберн) и одновременно у нас в России (Николай Рославец и некоторые другие). И вот теперь, в начале XXI века, зародились также новые тенденции и также одновременно – и во Франции, и в России. Это мне дало возможность во второй части книги рассказать о специфике русской школы и о некоторых её представителях: в частности, Александре Хубееве и Станиславе Маковском. Но, вообще, молодая композиторская школа такая интересная и разнообразная, что просто невозможно перечислить даже все те имена, которые интересуют конкретно меня, по моей теме. Всё-таки назову некоторые из них: Николай Попов, Марина Полеухина, Елена Рыкова, Александр Чернышков, Николай Хруст, Владимир Горлинский. Нельзя не вспомнить и Георгия Дорохова, которого с нами уже нет, но который оказал сильное влияние на многих из сегодняшних молодых композиторов, не только русских.

А в первой части книги я рассказываю о французской эстетике перенасыщения, или сатурации. Она была заявлена, если можно так выразиться, в «манифестационном» порядке французскими композиторами, о которых я пишу – это Рафаэль Сендо, Франк Бедросян и Ян Робен. Это довольно молодые композиторы (родились в 70х гг прошлого столетия). Эстетика перенасыщения заявила о себе 10 лет назад. Её главный смысл – радикальная трансформация инструментального тембра. Радикальная потому, что у традиционных акустических инструментов, без участия электроники, тембр искажается различными натуральными средствами таким образом, что слушателю непонятно не только какой инструмент играет, но и как он играет и использована ли при этом электроника или нет. Кроме того, иногда композиторы сознательно имитируют электронные звуки, но без применения электроники. А когда добавляется электроника, то создается такой сплав, такая загадочная музыкальная материя, которая интригует слушателя. В этой эстетике много разных аспектов, но главное – это трансформация тембров, поскольку эти композиторы считают, что традиционный тембр себя полностью исчерпал и нужно, как говорил Штокхаузен и, кстати, уже довольно давно – «не сочинять музыку при помощи звуков, а создавать сами звуки», то есть принципиально новую музыкальную материю. При этом, оставаясь именно в рамках акустического звучания, потому что электроника может делать абсолютно всё, любую трансформацию звука, тогда как смысл инструментальной сатурации заключается в первую очередь именно в акустическом, а не в электронном звучании. Одна из отличительных черт этой музыки – это самое разное, самое фантазийное звукоизвлечение. Например, в сочинении Хубеева «Река забвения» все музыканты играют разными стеклянными предметами: струнники на своих инструментых, а пианист и ударник – на струнах рояля.

Фантазия у всех этих ребят совершенно поразительная и с ними вообще очень интересно общаться, потому что ты понимаешь, что у них уже совсем по – другому устроена голова, другой образ мыслей, и это очень интересно, особенно именно с русскими. Как ни странно, французские композиторы, с которыми я общалась и о которых написала книгу, несмотря на то, что они в манифестационной форме заявили о своей новой эстетике, тем не менее, у них есть какой – то внутренний тормоз, и они остаются всё равно в «рамках приличия» музыкального искусства. А у наших нет желания что-то соблюдать, оставаться в каких-то рамках, у них, как мне кажется, даже нет такой категории. И, поэтому, они гораздо более свободны в своём творчестве, и фантазия у них совершенно безгранична. И, понимаешь, что они уже принадлежат к будущему, они сами по себе представляют это будущее, и это говорит о том, что мы – исполнители и музыковеды, должны немножечко подтянуться в их ряды, иначе мы окажемся за бортом. Они уплывут далеко вперёд на своём современном корабле, а мы так и будем грести нашими сломанными веслами.

Благодаря этому общению, благодаря изучению их сочинений, мой собственный взгляд начал меняться, как и моё отношение к музыке XX века, даже к музыке Денисова. Ты воспринимаешь и оцениваешь по–другому, обращаешь внимание на какие-то другие аспекты самой музыки, самой партитуры. Это направляет мышление к новым горизонтам. И это очень интересно. Я сама являюсь пианисткой, преподаю фортепиано в музыкальной школе, даю и сольные концерты, и концерты-лекции и я подбираюсь уже к музыке перенасыщения, чтобы показывать её на своих лекциях, хотя бы на рояле, потому что это в корне меняет отношение слушателей, когда показываешь сам, а не в записи или на видео.

Н.Б. Было бы очень интересно узнать подробнее о Вашем общении с молодыми французскими композиторами, о которых Вы начали говорить.

Е.Д.  Основным героем моей книги является Рафаэль Сендо, поскольку именно с него началось мое знакомство с этой музыкой. Поэтому к нему я больше всего «благоговею». Он мне кажется самым «беспредельным». Мне импонирует это дикарство, которое он декларирует, утверждая, что он вышел из рамок, хотя, на мой взгляд, он всё равно остается в рамках дозволенного, по сравнению с русскими композиторами. Он такой bad boy (плохой парень) французской музыки, играл в рок группах в своё время. Когда я услышала его «Введение в преисподнюю», даже не целиком, только фрагмент в интернете, я была потрясена, даже не могла уснуть в тот вечер, настолько оно поразило меня. Помимо тембральных звучаний, он ещё экспериментирует с голосом, используя экстремальные вокальные техники. Это было уже давно, в 2010 году, и я тогда сразу сказала себе: в этом есть что-то новое. Хотя, конечно, разные техники с голосом использовались и раньше, но Сендо возвел это во главу угла, в абсолютную степень. Для меня это было открытие, озарение… Я поняла, что музыкальное искусство повернуло в другую сторону, открыло пути в совершенно новые миры и что эти миры надо изучать, иначе мы останемся с Чайковским и Бетховеном. Сколь ж можно… И я начала изучать эту эстетику именно с Рафаэля Сендо. В настоящее время он живёт в Берлине, преподает в Берлинской консерватории, но у него постоянно идут премьеры во Франции, в Париже.

Второй – это Франк Бедросян. Кстати, они оба приезжали преподавать в Академии, которую организовал Дмитрий Курляндский, на базе МАСМа (Московский Ансамбль современной музыки) в городе Чайковском, около Перми. Франк Бедросян был первым в 2011 году, кто приехал туда. И тогда наши молодые композиторы могли с ним познакомиться лично: они уже были в курсе того, что он делал и уже тогда он был для них огромным авторитетом. Это как раз совпало с тем периодом, когда наши композиторы начали свой собственный путь восхождения к новым мирам, новым звукам, к трансформации тембра. Франк Бедросян очень интересный композитор, абсолютно другой, чем Сендо, несмотря на то, что они принадлежат к одному течению. Рафаэль Сендо – он абсолютный «дикарь» – в самом лучшем смысле этого слова. Он сам о себе так говорит, с большой гордостью. А Франк Бедросян очень тонкий, он тяготеет скорее к рафинированности, которая присутствует у него повсеместно, несмотря на искажения тембров. И ещё, что интересно, он большой поклонник американской поэтессы, которая жила в 19 веке, Эмили Дикинсон. Чтобы познать поэтический мир Франка Бедросяна нужно почитать Эмили Дикинсон. Она очень оригинальная поэтесса, экстравагантная и совершенно уникальная, и если для меня Рафаэль Сендо ассоциируется с поэзией Артура Рембо, которого он часто цитирует и который также как и он хотел сломать поэтические каноны своего времени, то Бедросян – это поэзия Эмили Дикинсон.

Ян Робен сначала меньше относил себя к эстетике сатурации. Сейчас он всё больше и больше становится третьим равноправным членом этого течения. Я хочу подчеркнуть, что тенденция к сатурации прослеживается давно, со времен уже давних опусов Сальваторе Шаррино и Хельмута Лахенмана. Но у них она проявлялась как бы точечно, например, в кульминационных моментах, или же как спецэффект. У сатурационнисов это возведено в абсолютную степень, а потому стало отдельным течением. К нему примыкают А.Хубеев и С.Маковский. Хубеева и Маковского я выбрала скорее по личной симпатии, хотя, как я уже говорила, в России есть целый ряд композиторов, работающих в этом направлении. С самого начала, когда я познакомилась с сочинениями Хубеева на концерте Московской осени, мне он сразу показался каким-то особенным, интересным, почему-то я обратила внимание именно на него. Я уже тогда интересовалась эстетикой перенасыщения и сразу же почувствовала, что у него трансформация тембра происходит особым образом. Маковский тоже тяготеет к этой эстетике, и они оба учились и у Бедросяна, и у Сендо на курсах, то есть преемственность явно имеется, хотя они оба ученики Ю.Каспарова, но европейскую тенденцию они взяли именно у них. Ещё один аргумент, почему я взяла Маковского – он учится в Парижской консерватории, то есть находится во французской музыкальной среде и, конечно, много там почерпнул, его последние сочинения об этом достаточно свидетельствуют.

Тот факт, что для своей книги я выбрала только этих двух композиторов, совершенно не говорит о том, что нет других, по-своему интересных. У каждого есть своя творческая индивидуальность. Можно написать прямо сейчас целую антологию только о русских композиторах, потому что они заслуживают этого. В прошлом году, когда я читала лекцию о композиторах, представленных в моей книге, в консерватории Екатеринбурга, я говорила, видимо, с таким энтузиазмом, что один из слушателей, композитор, спросил: «Значит, Вы считаете, что все должны так писать, как они?» Я говорю: «Вовсе нет, я так не считаю, я просто занимаюсь этой музыкой, она мне интересна и, наверное, поэтому я с таким восторгом о ней говорю. Но ведь, если бы я занималась, например, Скрябиным или Бетховеном, это не значило бы, что всем надо писать как Скрябин или Бетховен!» Когда я чем-то увлечена, то говорю об этом с большим энтузиазмом.

Н.Б. Расскажите о своих планах на будущее. Что предстоит сделать, каких новых книг ждать, какие планы по работе над архивом Эдисона Васильевича.

Е.Д. В этом году выйдет, наконец, моя монография на французском языке о Денисове. Как раз сегодня я получила обложку этой книги! Три года эта книга лежала, и, наконец, она выйдет в ноябре. За это время я сделала шесть корректур. Выйдет она в «Aedam Musicae» – французском издательстве, которое специализируется на музыке XX и XXI века. Это будет первая монография о Денисове на французском языке, не переводная, я написала её на французском. В ней три части; жизнь, творчество и музыковедческие, аналитические статьи Денисова, которые впервые переведены мной на иностранный язык.

Когда Сендо, Бедросян и Робен узнали о выходе моей книги « На пределе звука», они сказали, что нужно непременно перевести её на французский язык. Но я знаю, что это будет не перевод, а новая книга: в ней будет собран уже новый материл, а старый будет значительно доработан, ведь мы всё время движемся вперед, и одни и те же факты воспринимаем иначе, продумываем их иначе. И на французском языке это будет выглядеть, конечно, по-другому. Ведь язык определяет мышление. По-французски я думаю в других терминах, чем по-русски. Предполагаю, что главы о русских композиторах войдут и во французскую версию книги.

Некоторое время назад я параллельно начала работу над первой французской монографией, посвящённой одному из русских классиков ХХ века, совершенно неизвестных во Франции. Ничего общего с эстетикой сатурации! Расскажу о ней, когда она будет закончена!

И, разумеется, у меня много планов и проектов, связанных с творчеством Денисова. Ближайшие из них – это два мероприятия в Париже, 19 ноября и 2 декабря. Оба посвящены 20-летию со дня смерти Денисова. Так, 2-го декабря в помещении фирмы Selmer с 14ч. до 21ч. будет проходить «День Денисова», в который войдут мастер-классы по его саксофонным и кларнетовым сочинениям, моя лекция и презентация французской монографии, а также концерт, на котором будет представлен, в частности, саксофонный концерт в транскрипции с фортепиано.

 

ДЛЯ SPECIALRADIO.RU

ноябрь 2016, Москва

Материал подготовила Наталья Бонди

Приложения: