– Вы приехали к нам из Москвы, всегда ли Вы были столичным жителем?
– Нет, конечно. Родом я из города-героя Краснодара, только последние 10 лет живу и работаю в Москве, пишу там же. Москва, к сожалению, это единственный город нашей необъятной и прекрасной родины, где можно собственным творчеством заработать хоть какие-то деньги и выжить этим.
– Получается?
– Не буду обманывать, не всегда.
– Как встретила Вас Москва 10 лет назад? Каково было на первых порах?
– Ой, тяжело было. Правда, тяжело. Тогда ещё можно было играть и петь, как говорят уличные музыканты, «на стриту». Так что станция метро Новокузнецкая, комбик, гитара, микрофон… Вот так выживать приходилось.
– Там был обкатан репертуар?
– Да, самое интересное, что в основном все песни были свои, плюс ещё песни Геннадия Жукова. Рядом со станцией метро Новокузнецкая находился и находится центр авторской песни, ЦАП московский, так что народ интересовался, и оттуда, с этой улицы, появились первые предложения о концертах, первые музыканты подходили, слушали, было всё очень интересно. Правда, очень холодно. После двух-трёх песен приходилось бегать к метро и греть пальцы.
– Нет ли ностальгии по Краснодару?
– Зачем жалеть о том, что пройдено? У меня есть друзья, они никуда не делись, я с удовольствием приезжаю к ним в гости. Есть хорошие воспоминания, а всё плохое и негативное со временем вытирается, это на самом деле, правильно. Так что особых сомнений не было, была обида на самого себя, потому что нужно было уехать гораздо раньше.
– Часто ли вспоминаете детство? Расскажите о таком случае из детства, который остался в памяти и греет душу до сегодняшних дней.
– Да их-то много, таких моментов, на самом деле. Мы все живём на юге России, я считаю, что хоть я и в Москве, но всё равно, корни-то здесь, южные… Ну а детство… Детство – это хорошо, это прекрасно. Но поскольку лет мне уже не так мало, я родился и жил во времена Советского Союза всю свою сознательную жизнь. В детстве было много интересных моментов, всё и не припомнишь.
– Чем занимались Ваши родители? Их профессии имеют какое-то отношение к музыке и поэзии?
– Никакого.
– Почему Вы связали свою жизнь с музыкой, с авторской песней? В каком возрасте это произошло?
– Это случилось по воле очень правильного случая. Мне как-то попалась в руки гитара, после того, как я получил музыкальное образование по классу фортепиано в 14 лет. Мои друзья показали мне три основополагающих аккорда, всё остальное подбиралось по слуху. Потом, правда, что-то как по щелчку включилось, и пошли какие-то поэтические тексты. По началу это нельзя было назвать стихами, поскольку сейчас уже с высоты всего написанного, я понимаю, что это было слабо, но в то время очень интересно. И тогда уже захотелось развития и в гитаре, и в поэтике. И пошло-поехало, но это уже всё в более осознанном возрасте, где-то после службы в рядах Вооружённых Сил нашей любимой Советской Армии, чтоб она была здорова (смеётся).
– Где Вы служили? В каких местах и войсках проходила служба?
– Начал я в далёком городе Уссурийске, из Краснодара попал под Уссурийск, там была очень красивая показательная учебка, откуда даже в увольнение уйти было некуда, потому что это было в 60 км от города, в город вела только узкоколейка и ничего больше. А потом как-то очень интересно судьба сложилась. Меня ближе на юг в Камышино закинули, это следующая учебка, а уже после неё, это вообще фантастика, я приехал в Ейск, в Краснодарский край, практически в родные места по распределению. А служил я в ВВС, Военно-Воздушные Силы.
– Как Вам, творческому человеку, было ощущать себя в армии? Писались ли там песни? Игралось ли на гитаре?
– На гитаре там, естественно, игралось, потому что армия есть армия. Ну а песни были сами понимаете какие, соответствующей тематики (смеётся). И я даже умудрился в Ейске отыграть на фестивале авторской песни и какое-то место занять. Это было вообще для меня самого потрясающим моментом. По тем временам ещё работали наши особисты по линии комсомола, и они-то туда, в этот фестиваль, меня и поставили. И всё удалось. Был звездой в городе Ейске (смеётся) очень давно.
– В Новочеркасск Вы приехали в одиночестве?
– Да. С вашим городом у меня связаны большие воспоминания. Лет 15 -20 назад здесь у вас проходил замечательный фестиваль «Спасательный круг». Это было ещё в те времена, когда играли «в одну гитару», писали в запой песни. Со второго по четвёртый фестиваль я здесь постоянно был. Только на первый фестиваль не получилось приехать. Очень хорошие творческие ребята отсюда выросли, в том числе те, которые сейчас играют со мной в Москве, к примеру, Полина Ефименко.
– Расскажите о музыкантах, с которыми играете в столице.
– Ну вот, Полина, очень талантливая девочка. Она играет у меня на флейте и отвечает за бэк-вокал, а так же украшает звучание всякими хорошими красивыми дудками. И ещё есть музыканты, с которыми сейчас мы делаем большую программу практически в электричестве, в рок-н-ролле. Это такой бард-рок, грубо говоря. Есть бас-гитара, в этом году, наконец-то, в город-герой Москву переехал гитарист Максим Дмитриев. До последнего времени с нами играл Михаил Демидов (Шаман), его джембе (это такой живой огромный африканский барабан) всю ударную установку заменял один. Вот мы впятером играли хорошую большую электрическую программу, которую презентовали в апреле в Москве, в клубе «Олд Таун Бар», это достаточно хорошее место. Для этой программы были написаны песни, в которых есть место для всех музыкантов. В конце июля не стало Михаила. Так просто об этом не скажешь… Очень больно ещё… Без Шамана я вообще не знаю, как играть… Перкуссионистов хороших хватает, но его место всегда будет пустовать.
– Расскажите о плюсах и минусах работы в команде. Как Вам больше нравится: самостоятельно или всё-таки в коллективе?
– Всё-таки в коллективе, особенно, когда репетиционный процесс уже близится к завершению, когда программа уже более-менее откатана, и все начинают работать как единый организм. То, что я раньше делал в гитаре и в голосе один, сейчас делится на всех, всё это усиливается, потому что у меня не сессионные музыканты, а музыканты, которые являются моими друзьями, которым нравится то, что я пишу и то, что мы вместе с ними играем. Все вкладывают очень хорошую энергию в свои партии, и получается достаточно интересно.
– На какой музыке росли? Что слушали?
– Геннадий Жуков, его уже нет, ушёл в Свет. Это ваш земляк, великий русский поэт. Владимир Оксиковский, это уже бывшая Бакинская школа. А пораньше, это был Александр Яковлевич Розембаум, мне очень нравились его альбомы. Ну и плюс хорошие умные тексты Юрия Юлиановича Шевчука. Я считаю, он один из немногих поэтов среди всего нашего рок-н-ролла, который ещё остался, живёт и творит. У меня классическое музыкальное образование, 7 лет, поэтому Моцарт и великие классики. Как-то мы принимали участие в ток-шоу в Москве, там были рок-н-роллщики и фронтмен группы «Тараканы». Он рассказывал в прямом эфире на всю Москву и Московскую область о том, что классика – это не его. Когда до меня дошёл микрофон, я сказал, что очень сочувствую ему, потому что мимо него прошёл огромный пласт культуры. Скорее всего, это произошло, потому что у ребёнка в детстве в школе был плохой учитель по музыке и музыкальной культуре, ему просто отбили желание слушать дальше. Он не только себя этого лишил, а ещё и своих потенциальных слушателей. Из классики очень многое черпается. Нот-то у нас, как вы понимаете, не так много, а энергия музыки бывает совершенно разная. Если закрыть глаза, сделать глубокий вдох носом и глубокий выдох ртом, то в классике, при желании и некотором внутреннем спокойствии и взаимодействии с окружающим миром, можно услышать очень много того, что сейчас современные музыканты делают от рок-н-ролла до джаза и т.д.
– То есть, все корни там.
– Конечно. Все корни в классике, а всё остальное – это уже дело опыта, дело вкуса и дело музыкальных пристрастий того, кто хочет что-то вынести в свет.
– Расскажите о рабочем репертуаре. Кроме собственных, чьи песни поёте?
– Я хочу похвастаться, мы с ребятами сделали плод моей десятилетней внутренней работы. По произведениям Геннадия Жукова я написал интуитивную рок-оперу, она называется «Письма из города. Время». Всё выстроено на стихах и песнях Жукова. Играю песни друзей, например, Володи Растопчинко. Мы дружим, я с удовольствием на концертах играю одну-две его песни, он об этом знает, это дело ему нравится. Нужно не только себя играть, потому что, если направленность глубокая и серьёзная, это хорошо, когда это 4-5 песен на большом рок-фестивале, это звучит, выстреливает. А так, есть же предел восприятия. Ребята, надо как-то разбавлять серьёзное творчество песнями полегче, хотя у меня нет песен полегче, на самом деле.
– И обратный вопрос: отдаёте ли свои тексты другим исполнителям?
– К сожалению, у меня очень мало текстов без музыкального сопровождения. Как-то это всё щёлкает одномоментно в голове… Хотя нет, не в голове. Невозможно писать головой. Вот опять же, я согласен на сто процентов с тем, что настоящая поэзия – это когда не ты пишешь песни, а тобой пишут песни. То есть, существует какой-то столп энергии, который тебе даётся. Грубо говоря, необработанный алмаз, который тебе дали. И уже твоя основная задача, во-первых, взять этот алмаз. Затем идёт работа мастера по огранке этого кристалла, в зависимости от твоего опыта, от того насколько ты музыкально и поэтически воспитан, как у тебя внутри все эти процессы проходят. И тогда уже получается что-то более-менее связанное. А когда на это накладывается музыка, получается бриллиант. О чистоте воды и о каратности рассуждает не автор, а слушатель. Только так.
– Часто ли играете концерты?
– В этом году достаточно много играю. У меня был тур, я много играл в Крыму, по всем крупным городам практически. Было очень интересное выступление в Москве, концерты в Самаре, Воронеже, Волгограде, Санкт-Петербурге.
– Выдерживают ли голосовые связки такую нагрузку?
– Не всегда. Связки мне по этому поводу говорят, что я, конечно, большой молодец (смеётся). Но горячий чай и живое общение творят чудеса. На самом деле, мы же не оперные певцы, мы поём не связками, а каким-то другим, одному Всевышнему известным местом.
– Можно узнать кое-какие технические подробности? На своих акустических концертах Вы используете какую-то примочку. Как она называется и чем хороша?
– Эта примочка называется Файзер, раньше она называлась Флэнжер. Звук немного другой, я могу его регулировать. Вот, на минимуме с ней играю, нормальный звук получается. Лет-то мне немало, опыта тоже выше крыши. Хочется использовать новые звуки, чтобы это было близко к тому, чем я занимаюсь сейчас, какую музыку мы играем с моими музыкантами. А гитара у меня очень хорошая, ей 25 лет в этом году. Мы с моим гитаристом решили делать концерт, посвящённый 25-летию инструмента (смеётся).
– У Вас за спиной немало фестивалей. Расскажите о самом запоминающемся, самом престижном. Какие там были результаты?
– Если говорить о прошлой жизни, был очень интересный дуэт «Купель» (Олег Куприев и Алексей Еленевич). Алексей жил в Ейске, я – в Краснодаре, то есть между нами было 240 км, и мы играли дуэтом. Стали лауреатами фестиваля авторской песни «Петербургский аккорд», это самый… Ну, если Грушинский фестиваль – это Олимпийские игры, то «Петербургский аккорд» – это чемпионат мира. Это было в далёком 1998-ом году. И в том же году мы стали дипломантами на Грушинском фестивале, ну а дальше нас туда приглашали в качестве гостей играть концерты. А если говорить о новой моей жизни, об акустическом роке, мы много играли на крупных фестивалях. До «Нашествия» так и не доехали, хотя по большому счёту можно было это сделать, но как-то не хотелось уже туда ехать. Мы играли на фестивалях «Быть добру», «Пустые холмы»… Сейчас этого фестиваля уже нет, к сожалению, но те, кто в теме, знают, что это был самый крупный международный фестиваль. Организаторы устали от происшествий, которые там происходили. Рок-н-ролл – это хорошо, но 5 капель – мёд, 6 капель – яд. Если с пяти капель переходишь на шесть, вино превращается в уксус, а Мюнхгаузен – в Феофила.
– Случалось ли Вам переступать через свои принципы, например, менять текст песни, чтобы выйти на сцену крупного фестиваля?
– Такого не было никогда. По большому счёту, все тексты у меня не то что прилизаны, но я всегда буду говорить, что те из авторов, кто использует в текстах что-то из русского мата, должны понимать, что это не достижение, это оружие, и им нужно пользоваться в исключительных случаях. Как говорил М.М. Жванецкий, писАть и пИсать нужно тогда, когда ты уже не можешь. То есть, если другого ничего сюда не вставишь, то можно. И то, это должно быть обосновано, потому что это идёт как выстрел в голову на фоне всего остального текста. Вот например, замечательный наш шоумен рок-н-ролльный музыкант Сергей Шнуров, по-моему, слишком активно пользуется этим оружием, и оно уже перестаёт работать. Чисто эстетически это уже не очень приятно.
– Что для Вас создание песни? Это тяжёлая работа или удовольствие? Как это происходит?
– А рожать детей это работа или удовольствие?
– Бывает по-разному.
– Ну вот, так же с песнями. Если это настоящее творчество, если правильная песня, то процесс рождения сопоставим с процессом деторождения. Это всегда внутренний взрыв, это зачастую боль, граничащая с удовольствием. В творчестве так, если уходишь с головой во всё это, получается не очень красиво и лицеприятно. В любом самом серьёзном поэтическом тексте, в самой серьёзной музыке, в напряжной, которая может вывернуть душу, в конце обязательно должен присутствовать свет, выход из ситуации, которую ты развиваешь в песне. Без этого никак, иначе – депрессия, а в мир нужно нести правильную и светлую энергию, потому что всего остального у нас и так хватает.
– Нужны ли Вам какие-то определённые условия для творчества? Где лучше всего пишется?
– Самые серьёзные песни пишутся, как правило, в месте покоя, например, на кухне. Когда у меня спрашивают, живешь ли ты в Москве, я смеюсь и отвечаю, что живу в ближайшем Надмосковье, это станция метро Царицыно, там выше хрущёвских пятиэтажек стоят берёзы, и летом в 5 утра поют соловьи прямо в окно. Мне там на кухне замечательно пишется.
– Бывает ли желание переделать уже готовую вещь?
– Обязательно. Это сейчас и делается, потому что песен очень много, а в связи с новым опытом работы, с новым звучанием, песни 15-20-летней давности вдруг начинают звучать совершенно по-другому и приобретают другой смысл. Это о плюсах работы в команде, ты выравниваешься по внутреннему темпоритму стиха. Зачастую, если играешь сам, увлекаешься и улетаешь в неведомые дали. Это понятно, когда играешь в одну гитару. А когда с музыкантами, нужно держать весь организм, весь коллектив, и получается, что старые песни идут в новой обработке, так что даже иногда какие-то слова в тексте меняются и приобретают новый окрас, и я уже не знаю, что мне сейчас больше любо: старое исполнение этих песен или новое. Это такой процесс… Как воспитаешь себя и как воспитаешь песню. Это к вопросу о творчестве, о детях и о песнях. Наверное, на сегодняшний день мне более близко то, что мы делаем с моими музыкантами, но это не отменяет всего остального.
– Что можете пожелать молодым авторам, которые только пробуют силы в авторской песне?
– Посоветую ничего не бояться. Это главное. Всегда нужно помнить одну великую аксиому: опасность существует везде, это факт, а вот страх – это твой осознанный выбор. Не надо ничего бояться. Если у тебя есть цель, нужно к ней идти. Прислушивайтесь к тем советам, к которым хотите прислушиваться, и делайте то, что считаете нужным. Как говорят друзья-музыканты, делай то, от чего тебя самого прёт. И ещё, нужно обязательно нести свет людям, потому что, повторюсь, слишком всё сложно в последнее время в нашей стране, слишком большие заморочки у людей по поводу быта. Это съедает, это делает народ озлобленным, и надо как-то выруливать ситуацию.
– Спасибо за беседу. Желаю Вам вдохновения, пусть пишутся песни, играются концерты, и пусть на эти концерты приходят люди, которые готовы слушать и думать над тем, что слышат.
– Благодарю.
ДЛЯ SPECIALRADIO.RU
Беседовала Антонина Малышкина
г. Новочеркасск, 2017 г.
