2 место «Музыка в родном городе»
Картошка, конфеты и волшебство
Всё начиналось весьма прозаично.
Моя соседка Роза Петровна подсчитывала непредвиденные убытки от сломавшегося с утра холодильника. От меня требовалось совсем немного: телефон хорошего мастера. Ещё неделю назад я была обладательницей огромного количества нужных и ненужных телефонов, которыми были исписаны стены в моей прихожей, пока всё не было залеплено мраморным пластиком. Второпях никто из моего семейства даже не подумал перенести это цифровое богатство на бумагу.
После двухдневной диеты моя голова совершенно отказывалась вспоминать спасительный номер, и я от перенапряжения привалилась на тот самый холодильник. Тут его затрясло.
– Фея ты моя, волшебница, – подпрыгнула на стуле Роза Петровна.
– Дверцу прижимать крепче надо, – и я удалилась, гордо расправив плечи.
Вернувшись к себе, я прошла мимо кладбища телефонов прямо к окну. Денек был так себе. Тучки решили сделать долгий привал у моих окон и закрасили всё зеленое и голубое разными оттенками серого. А с серым цветом я не дружу.
От грустных мыслей меня оторвала проснувшаяся дочь.
– Мам, Алька шире меня в два раза, а говорит, что весит пятьдесят. Кость у неё, оказывается, легкая.
На ум пришла ширококостная Алевтина.
– Голова у нее легкая, – сорвалось у меня.
Дочь взвизгнула от удовольствия:
– Ну, держись, Алечка, сегодня получишь. Мам, как ты умеешь одним словом припечатать. Мастер!
К расправленным плечам, не торопясь, добавился чуть вздернутый нос. Фея, волшебница, мастер! Слово мастер немного отдавало ремеслом, а очень хотелось чего-то воздушного. Так фея все-таки или волшебница? Хмурые тучи за окном мне в ответе отказали.
Любимый муж вылез из ванной и, чмокнув меня в макушку, ниже ему всегда было лень нагибаться, поинтересовался:
– Вы же вчера не все манты съели? Папочке оставили?
Попробуй не оставь… Паровозиком зашли на кухню. Дочь уминала манты за обе щеки, но после неудачной папиной шутки о килограммах, испарилась с надутым видом. Муж полил манты горячим маслом и сметаной и потом долго мычал с набитым ртом про мои волшебные ручки. Если починку холодильника и остроту моего языка еще можно было подвергнуть сомнению в наличие чуда, то это была чистая правда! Готовить я умею. Только рожденный в Грузии знает настоящий вкус «Киндзмараули», и только рожденный в Средней Азии никогда не купит на рынке жалкое подобие того, что там смеют называть дыней. Я из тех, кто не купит.
Глядя на уплетающего мужа, вспомнилась глупая пословица про путь к сердцу мужчины, лежащий через желудок. Наивные те, кто в это верит. Когда мой, ещё будущий, муж съел за полчаса весь казан с дымящимся пловом, я поняла только одно: после маминых кашек и творожков, он навсегда влюбился в тюркскую кухню. А вот когда он через мое плечо случайно заглянул в пухлую тетрадь математического анализа, где ни одного слова, а только непонятные знаки, в его глазах я прочла: владей мной и царствуй! Это была любовь.
Правда владеть и царствовать пришлось не долго. Университет я закончила. Потом дети, дом. Конечно, любимые дети и родной дом. Но что же дальше? Неужели это всё? Неужели я всего-навсего доктор наук… по горшкам и кастрюлям? Ну, уж нет. Я молода, красива, гений математики, почти наизусть помню малоизвестную поэму Пушкина «Тазит». Мало? Ещё я вышиваю «крестиком» и зовут меня волшебным именем – Лейла! Занавес…
Муж смахнул со стола записку «что купить» и исчез. Дочь, скорее всего, активно искала встречи с обманщицей Алевтиной. Дождик забарабанил за окном тоскливый марш. Ну, вот, ещё и он. Не могу без солнца. Да, сегодня я совсем не фея, а просто переодетая воспитательница в изрядно потрепанном свадебном платье, которая дурачит маленьких детей на утреннике в детском саду. Стало совсем грустно. Долго мучила пару страниц в розовом переплёте, но книга читала меня. Под монотонный стук дождя, дрёма незаметно обняла меня мягким пледом.
Кто-то поцеловал меня в макушку. Я же лежу, ну какая разница: щека или макушка? Неотступная сила привычки. Открываю сонные глаза и вглядываюсь в родное лицо мужа. Что-то не так. Для обычного дождливого дня у него чересчур радостный вид. Встаю. Что за подстреленные штанишки он нацепил? Новый костюм на карнавал? Мы идем в цирк? Боже…это ж его старый школьный костюм. Смеяться ни в коем случае нельзя, я это интуитивно понимаю, но очень хочется.
– Где ты его взял?
В ответ молчание. Мама, наверное, сохранила.
Он тащит меня на кухню. На столе лежат апельсины, розовый торт, коробка шоколадных трюфелей. И он в школьном костюме… Так, еще раз: апельсины, торт, школьный костюм. Хоть моя сонная голова и не сразу решила это уравнение, но, решив, я пулей бросилась в кладовку. Не должная я была его выбросить. Хоть бы дочь не изрезала моё платье на наряды для Барби. Вот оно, родное, с пятном на рукаве.
Прижавшись, мы плыли во времени в тот самый день выпускного бала, к той самой минуте, когда он первый раз меня поцеловал.
– Прости, я совсем забыл про 25 число, – тихо урчал муж, – если б ты не написала «конфеты», я бы и не вспомнил.
Мои глаза сильно округлились и уставились в металлическую пуговицу его пиджака. Я не писала «конфеты», я написала «картошка». Только моя рука феи могла так волшебно
написать слово «картошка», чтоб состоялся этот вечер.
Я любитель точных наук, и он об этом отлично знал. Где он вычитал эти слова или сам придумал, не знаю, но до сих пор пробирает дрожь при воспоминании о том признании. Вот сейчас он снова это скажет. Я прижимаюсь к нему и вся превращаюсь в слух.
– Если всё вокруг состоит из мельчайших атомов, и они неутомимы в своём броуновском движении, то, чёрт возьми, почему Вы так прекрасны, а я так влюблен!
Ради этого стоит жить!
– Женька…
– Гульчитай ты моя.
Счастье разлилось по всему телу и вылилось наружу в виде самой ослепительной из моих улыбок.
Макушка в тот вечер отдыхала.
Я бродила по спящему дому, чувствуя огромную силу изменять эту прекрасную планету. Осталось последнее незавершенное дело. Я подошла к окну и, слегка приоткрыв губы, тихонько дунула. Тучки немного качнулись и послушно поплыли, оголяя ночное небо. Открывшиеся звезды в это мгновение заглядывали только в мои счастливые глаза!
Всё-таки волшебница!
Севиля Ким
