Мало кто знает, что фотографию изобрели в России и изобрели давно. Первую фотосъемку на Руси делали еще при Иване Грозном. Одной из первых фотографий стало фото с места преступления, совершенного царем Иваном Васильевичем. Да, вы правильно догадались, этой фотографией было фото «Иван Грозный убивает своего сына». На счет того, как это произошло, существует любопытная легенда, недавно опубликованная в статье «Кто придумать фотография», квебекского исследователя Адоба Тиффа. Эта статья была опубликована в журнале «Квебекские миллионы» и вызвала сенсацию в мире профессионалов фотоискусства и историков фотографии.
Да, говорит в своем труде Тифф, в то время, как в 18 веке на Западе делались лишь робкие попытки зафиксировать окружающий мир на различного рода химические носители, в России уже 100 лет существовал огромный архив фотографий, который регулярно пополнялся, начиная с конца 16 века.
Фотография в России была придумана случайно, как и многие другие русские изобретения (тот же телевизор также был придуман случайно – просто ящик с транзисторами уронили, и транзисторы как-то там случайным образом перемешались, и получилась электронная схема телевизора, которая, кстати, принципиально не изменилась с той поры, но это другая история). Так вот, однажды, пишет Тифф, – некая крестьянка Маланья из русской глубинки, стирала занавески… (далее мы приводим цитату из статьи Тиффа целиком).
«Стирая, Маланья отходила по хозяйству, не заметив, как проходящий мимо корыта пес Задор пописал в корыто с занавесками. Увидев, что пес метит корыто с занавесками, она метнула в него полено, после чего вернулась к корыту и докончила стирку. Стоял солнечный день, и крестьянка, как она потом рассказывала представителям властей, повесила сушиться занавески на окна, как она всегда это делала. Каково же было ее удивление, когда она вернулась в дом и увидела, что занавесок на окнах нет. Не поверив своим глазам, она приблизилась к одному из окон. То, что она увидела, потрясло ее средневековую голову до самого основания.
В окне находилась картина двора Маланьи, на которой был изображен мусор от жизнедеятельности их семьи, спящий уже 4 дня после визита родственников из соседнего села Уева муж Маланьи по имени Окоп, белье, которое стирала Маланья, дети-уроды (один без ушей, другой без глаз, третий без головы) и пес Задор. Все бы ничего, но все это изображение было без цветов и в негативе: белое было черным, а черное белым. Изображение колыхалось в глазах Маланьи, как будто она снова выпила настойку из дурман-травы, которую она собирает с женщинами их селенья во время праздника мертвых в лесу забвения. Разные она картинки видала ранее, но такой еще не видела.
Вспомнив, что она – существо осязательное и глазам, вследствие частого употребления разного рода опьяняющих и наркотических веществ, уже давно не верит, она потрогала колышущееся изображение. В ответ изображение стало меняться в унисон с её прикосновениями. И тут женщина поняла, что трогает вонючую занавеску, обоссаную псом. Слегка покачнувшись, она рухнула на пол, с грохотом увлекая за собой занавеску, которую машинально сжала в руке.
Очнулась она от струй теплой воды и резкого вкуса аммиака на губах. Оказалось, что это соседский пес Махер мочится на занавеску, периодически попадая на лицо Маланьи. Проведя рукой и нащупав полено, Маланья треснула Махеру по херу, отчего пес, взвыв, вылетел в окно, с которого была недавно сорвана занавеска. Маланья поднялась, и сидя на полу начала вытирать лицо. Оказалось, что это опять та самая злополучная занавеска. Вытершись, Маланья развернула ее, и, взглянув на развернутою занавеску, рухнула вновь без сознания на пол.
Она лежала на полу своей избы, освещенная августовским густым солнцем, а на груди у нее лежала занавеска, на которой все явственнее и явственнее, в особенности в тех местах, где отметился Махер, проступало изображение двора Маланьи в позитиве. Во всех остальных окнах продолжали колыхаться негативные изображения видов из окон».
На этом выразительный рассказ канадец обрывает и сообщает, вот таким образом была открыта фотография. Чудо, которое случилось с Маланьей сначала занималась церковь, но, поняв, что на чудо-плащанице изображено совсем не то, что надо, отправили к ученым дьякам. Те переправили к опричникам.
Канадец так продолжает увлекательное чтиво о фото по-русски:
«И тут сведения о чуде фотографирования дошли до Малюты Скуратова. Как раз в это время Малюта грустил о том, что мучая своих заключенных (а мучил он ужасно и всегда самолично), он не может запечатлеть мучение, так как рисовали художники-иконописцы медленно, и не успевали срисовать моменты мучений заключенных, так как те быстро умирали. И грустил Малюта, что нет быстрого способа мучения людские зафиксировать, чтобы в будущем смотреть на них, воспоминая, ибо так много становилось их, что сам Малюта стал забывать, кого он мучил, когда и как именно.
Как раз в то время Малюта мучил одного ученого чернокнижника, которого случайно занесло в наши края из Европы. Он заставлял его каждый день съедать какую-нибудь из собственных конечностей. И тут Малюте приводят избитую и изнасилованную уже в пятисотый раз Маланью с ее занавесками. Изнасиловав ее, он попросил поведать про чудо. Уже беззубая, Маланья, шепелявя, рассказала всю историю. Малюта подошел к пленному чернокнижнику и показал в измордованное лицо занавеску. Чернокнижник приоткрыл глаза, вздрогнул и сказал человеческим голосом: «Я тебья сделю тсарьем. Тай пит».
Чернокнижник успел несколько раз расспросить Маланью перед тем, как она сдохла, и сумел-таки в итоге после долгих экспериментов повторить чудо с занавеской. Техника была простая: обоссаную собакой ткань натягивали на ящик, после чего у ящика открывали одну из сторон, засвечивали ткань, после чего снова обливали ее свежей собачей мочой, в итоге получались слегка желтоватые изображения действительности, причем довольно четкие.
Малюта расцвел. У него стала собираться внушительная коллекция снимков замученных им людей. Эти снимки он разглядывал после трудного дня, подносил к лицу и рыдал. В какой-то момент, он установил такой ящик в царских палатах. И надо же такому случится, в один из вечеров пьяный Иван Грозный убил случайно в пьяном припадке своего сына. Охранник, который сидел на дежурстве на фотике в тот вечер спохватился не сразу, но сумел-таки зафиксировать, как царь в припадке, теперь уже раскаяния, обнимает труп своего сына. Как только закончились похороны царевича, причиной смерти которого была объявлена отравление литовцами, Малюта явился к царю на доклад с занавеской.
После долгого разговора, Малюта вышел из покоев царя как победитель. Именно с этого времени берет свой отсчет опричнина. Малюта сказал царю – или ты мне дашь мучить и убивать как можно больше людей, или эти люди свергнут тебя, когда я расскажу им правду про убийство царевича. Те разительные перемены в Иване Васильевиче, которые произошли, те роковые для России события, из-за которых Россия перешла в итоге под правление сначала поляков, а потом пруссов, были вызваны исключительно тем, что в России появилась фотография».
На этом мы прервемся с цитированием статьи канадца, и все остальное, что он написал, приведем в конспективном виде.
Чудо-ящик, который мог запечатлеть окружающую действительность, особо не прятали, и в Москве каждый голодранец знал про него. В летописях о нем не упоминали, потому что все и так про него знали. Под семью печатями был сам рецепт Маланьи. При дворе был специальный хранитель архива фотоснимков и рецепта. Этими людьми в разное время были всем известные люди: Меньшиков, Бирон, Аракчеев, Сперанский, Зубов и другие. Технология работы фотографов была четко определена: они снимали все то, что может потребоваться потом в работе с неугодными, и поэтому снимали всех и вся. Были засняты стрелецкая казнь, боярыня Морозова, восстание декабристов, ну, в общем, все. Каждому новому царю передавали шкатулку в которой была записка, в которой говорилось о существовании архива фотоснимков. Сами архивы располагались в Москве и в Петербурге.
Но во второй половине 19 века архив стал ветшать и приходить в негодность. Его ели моль и время. К тому же в то время появились уже способы получения более качественных фотографий. Именно тогда из академии художеств были отобраны лучшие художники для того, чтобы перерисовать архив компромата и сохранить его. Несмотря на то, что многое из того, что в нем содержалось, уже не представляло государственной тайны, было решено сохранить эти изображения для потомков. Операция была названа «Передвижка», а все те, кто были заняты в ней – передвижниками.
На свет вдруг, откуда ни возьмись, появились сотни сотен полотен на исторические темы. Для их хранения были созданы новые хранилища – Третьяковская галерея в Москве и Русский музей в Петербурге. В запасниках Третьяковки и русского музея хранится еще много полотен эротического и батального содержания, а также фотографии встреч людей, политиков, которые трактуются как произведения искусства, на самом деле же являясь огромным архивом уже никому не нужного компромата. И сегодня мы. Восхищаясь точностью передачи форм и глубине красок, не представляем, как куски материи, которые послужили оригиналом для полотен, в свое время заставляли трястись от страха всех чиновников России и Европы.
Черный квадрат Малевича, на самом деле представляет собой не что иное, как символ того, что огромная работа по перерисовке старых фотографий была закончена. Квадрат символизировал собой (для тех, кто в теме) жирную точку в этом огромном процессе перерисовки. «Вокинг комплит» – как бы сообщил всем участникам процесса Малевич.
Увы, большевики, пришедшие к власти были не в курсе этой темы и архив все еще уцелевших оригиналов канул в бурных годах гражданской. Мы же теперь имеем счастье наслаждаться этим сборником перерисованных фото в прекрасных музеях двух столиц.
Корел Дров
Для Специального радио
По материалам фотографических СМИ
Февраль 2008
