АНГЕЛ С ГАЛСТУЧНОЙ ФАБРИКИ
Лебединая песнь некогда фантастически популярного певца.
По какому-то странному стечению обстоятельств этот записанный незадолго до его смерти диск оказался наиболее яркой работой гениального советского-антисоветского музыканта, долгое время работавшего сторожем на галстучной фабрике. Но до того он сытно кормил чиновников страны, которая выкинула его на помойку, миллионными тиражами своих дисков – некогда контрабасист маленького томского джазового оркестра. Да, Ободзинский был настоящим публичным музыкантом, то есть лабухом. Лабухов же вообще легко узнать по умению делать «сатл» тона в артикуляции, что долбоебы от официоза называли манерностью и за что выталкивали их на периферию общественной жизни, что было тогда (как и сегодня, кстати) синонимом грубого отпихивания от бюджетной кормушки.
Любопытно, что известный в узких кругах Паша Леонидов продюсировал в свое время двух певцов, судьба которых сложилась с точностью до наоборот – это Кобзон и Ободзинский, которого даже выгоняли с семьей из Москвы за отсутствие прописки. И, хотя они оба были заслуженными артистами каких-то лягушко-квакушкинских автономных республик, с точностью до наоборот повернулась к ним патриотическая житница, причины столь избирательного подхода которой, похоже, навсегда останутся великой тайной, соизмеримой разве что с тайной ГКЧП.
Сегодня дочь Ободзинского называет его творчество старинной музыкой, а тогда это был супермолодежный «исполнитель популярных песен в оригинальной манере» – в этом же редкая особенность музыканта: в его артистической карьере отсутствует средний возраст, что наделяет исполненные им песни странным временным астигматизмом. Эта парадоксальная инверсия еще больше ощущается в записи Ободзинским песен Вертинского: это не Вертинский Ободзинского, а… Ободзинский Вертинского. Это вообще лучший Вертинский, какой существует на CD, поскольку именно Ободзинский увидел в душе Русского Пьеро тщательно скрываемую последним родственную себе душу лабуха-номада.
Тридцать пять лет тому назад Ободзинский очень многим не давал покоя. Алкаш, он мог набить любой зал таким количеством публики, что ссал кислотой весь Союз Композиторов, песни членов которого он петь не любил, да практически и не пел. Он не появлялся ни на праздничных «солянках», ни даже перед звездастыми пидорами из Политбюро, а потом исчез и с пластинок, не считая анонимного участия с группой Стаса Намина.
Ободзинский подражал популярному тогда испанскому певцу Рафаэлю, и чуть ли не первым записал русские версии песен Битлз. Павел Леонидов уехал из страны, а главный текстовик Ободзинского и, одновременно, мрачнейший поэт-песенник Онегин Гаджикасимов, чьи тексты имеют также иное, оккультное прочтение, постригся в монахи Оптиной Пустыни – этот темный ангел параллельного русского попса, известный молодым лишь по кавер-версиям «Восточной песни»…
Слушая пластинки Ободзинского, всегда начинаешь считать живущих и поныне чиновников-кровососов и сравнивать их количество с сохранившимися от этого гениального алкоголика записями, самые ранние из которых были у меня в коллекции на пленке Тип-2 и куда-то исчезли при переезде с квартиры на квартиру. Действительно, вышло только четыре его пластинки, но эта, последняя, поверьте, самая лучшая; и как жаль, что Ободзинский ушел от нас так рано, в самом расцвете сил – певец, певший, на самом деле, песни о Боге.
