КРОКОДИЛОВЫ СЛЕЗЫ НА ЗАМЕРЗШИХ РЕСНИЦАХ
Многим жизнерадостным людям, не смейтесь, искренне нравится этот формально грустный концертный альбом. Брутальный Михаил Марголис даже объявил его лучшей пластинкой года. А над тем, как сие творение могут воспринимать, по определению Скляра, «тонко чувствующие» люди, способные глубоко и всерьез переживать изысканно-интимные песни Вертинского, страшно и задумываться.
Все с этим «экспериментом» изначально было абсолютно предсказуемо: и мотивации смельчаков, и, естественно, результат. Богушевская могла ощущать в себе налет эдакого белогвардейского модерна, Скляр – типа шансонное чутье. Оба знали за собой вокальные манеры, позволяющие хотя бы чисто технически петь подобный репертуар, а также некоторые стилизаторские способности. Оба, как персоны самоуверенные и амбициозные, считали, что этих способностей и актерского мастерства у них для достижения необходимого эффекта худо-бедно хватит.
На уровне собственных почитателей, разумеется, и хватило: ни у кого другого данный труд никаких иллюзий не мог вызывать по определению. В глазах референтного круга можно было лишний раз вырасти, блеснуть «новыми интонационными гранями», показаться серьезными артистами. Насколько планетарно иной уровень актерского мастерства владения теми же интонациями нужен для того, чтобы без дураков прикасаться к Вертинскому, «знает каждый школьник». Уж на что Гребенщиков серьезный лицедей, и то…
Если же забыть об эверестах душевных мук Вертинского и воспринимать его наследие как очередной набор русских слов с определенной мелодикой, все спокойно становится на свои места. Голоса звучат прилично, один – мужественно, другой – женственно. Со своими половыми понтами каждый. Богушевская рецензента раньше трогала, мягко говоря, больше – она-то его и разочаровала. Даже вызвала мысли об окончательном закате своей недолгой, еще недавно многообещающей карьеры. А Скляр – как Скляр, уж не хуже, чем обычно. Хотя тексты Головина он, вы это знаете, поет более адекватно.
