ХЕРОВО ТЕМПЕРИРОВАННЫЙ ПРАСАД
Выравнивания интервальных соотношений не произошло, к сожалению, в самой жизни артистичнейшего барабанщика «Звуков Му» Леши Павлова. После распада «золотого состава» этого столь же неровного по части интервалов коллектива он на время неожиданно стал самым успешным его участником. За честь поскакать рядом с «танцевальным кришнаитом» почитала длинноногая Людмила Гурченко, в его нездешние глаза заискивающе заглядывали композитор Шаинский и старый бременец Олег Анофриев. В страстные, по сей день не исчерпавшие себя объятия трудноуловимый ментал Павлова успешно заключала сама Холли – не путать с Конни! – Фрэнсис, чьими знойными подголосками не брезговали Дайана Росс и Стиви Уандер. Затем – чудовищная автокатастрофа, и вот это вот возвращение с того света. Но понятная человеческая радость плавно переходит в растерянно-деликатную улыбку, которая быстро застывает – как гипсовый слепок.
Налицо электронный фанк допустимой музыкальной культуры, не без Бутмана и Горского (special guests). Но тексты несут на себе все возможные и невозможные родовые трупные пятна прямолинейного идиотизма, характерного для раннего постсоветского рэпа. Когда почему-то считалось, что если в метрополиях речитативы состоят из пустоголового лая на двигательные темы, то так же позволительно и на родине Пушкина. Сейчас даже какие-нибудь «Братья Улыбайте» звучат на этом фоне более поучительно, заставляя видеть под собой прямо-таки социальную базу.
К идиотизму у Павлова для вящего культурного пространства примешивается той же свежести концептуализм: за вонючим псевдонегритянским вокализом (гостей на альбоме много) может последовать заоблачно остроумный автокомментарий: «ну, мать, ты и орешь». Несвоевременность воскрешения обветшавшей аббревиатуры «МС» иллюстрируют и резонерские разъяснения типа «Я лечу вас от хард-рока». И это в эпоху «Origin Of Symmetry»!
Зато дослушавший альбом до конца может снять шляпу перед непременностью финального «Харе Кришна!». Павлов словно апеллирует ко второй мантре: «курванн эвеха кармани джидживишеч чхатам самах эвам твайи нанйатхето ‘сти на карма липйате наре…» И здесь его зоологическая верность себе вызывает самое неподдельное уважение.
