ЗОЛОТАЯ СКРИЖАЛЬ С ТАРАКАНАМИ
В конце 1993 года, когда в центре Москвы записывался этот альбом второй после ГО легенды сибирского панка, одни надежды горели синим пламенем, а другие – еще теплились. За два месяца до того трезвость сытых циников расстреляла из танков пьяный романтизм голодных подонков, и на относительном единстве андеграундного пространства России окончательно был поставлен жирный кровавый крест. Но многие по инерции еще надеялись, что в скором будущем самая стихийная и «честная» формация отечества запишет-таки самый гениальный альбом в истории русского рока. От Летова лучшие умы ничего серьезного уже не ждали. От Неумоева – ждали.
Увы, Рома Неумоев так и остался навеки полярной противоположностью Егору Летову. Как в степени подлинности своего изначального посыла, так и в степени тотальной невоплощенности творчества – а стало быть, и его невоп-лотимости (по факту). Очевидная одиозность гениального тюменского «кос-могонщика», к сожалению, ставит под сомнение возможность появления серьезного структуралистского исследования его полубольного, чудовищно противоречивого творчества. Где мутная мудрость оказывается инкрустирована черными жемчужинами абсолютно клинических тараканов сознания, а звериная эпическая мощь на каждом шагу оборачивается хромой, безгранично ущербной беспомощностью. И наоборот.
Но «Религия Сердца», может быть, самый отчетливый документ той отчаянной борьбы, которую Неумоев вел с окружающим, абсолютно несовместимым с ним «архидольним» миром – за воплощение в его материальном пространстве своих «квазигорних» импульсов. Как известно, неумоевские песни цепляют только того слушателя, который способен уловить их как бы оккультный импульс – и оказаться вслед за ним в пространстве, где лед внешней музыкально-поэтической логики тает, обнажая скелетирующий его гниющий труп божественной сущности. Любопытно, что Неумоев чуть ли не каждой своей строфой бессознательно рефлексирует это гниение. И в этом, разумеется, куда больше пресловутой «правды жизни», нежели в гедонистическом формализме тех, кто этой трагической динамики эволюции очень грамотно не касается.
В конце 1993 года Неумоев со своим золотым составом оказался в квартирной студии Эвелины Шмелевой на Остоженке – своего рода московском филиале остывшего трупа великого звукорежиссерского таланта Андрея Тропилло. Данная студия «МизАнтроп» – в лице по-своему бескомпромиссной Эвелины – честно впитала этот трупный яд смерти такого простого и нужного искусства, как формальное воплощение сущности. Мы хорошо знаем, что в середине 90-х форма досталась пустоте, а формальное говно – содержанию.
Неумоев дважды пытался осуществить в «МизАнтропе» эту запись своей очередной программы, уже не столь мощной, как материал, вошедший в известный кассетный альбом «Память» (в котором, пользуясь случаем, хочется лишний раз порекомендовать новому поколению не пройти мимо бессмертной композиции «Смерти нет» памяти Янки). Программы, однако, не менее хрестоматийной – продолжающей погружение в «обеспанкованный» русский воздух. Со всеми его плюсами (нарастание духовности) и минусами (исчезновения даже не чувства – самого понятия стиля).
Сначала группа сыграла в студии Шмелевой «на раз» то, что превратилось в первые 8 треков «Религии Сердца» – хотя это была лишь проба пера. Неумоеву, как это часто с ним случалось в студийных условиях, часто не хватало концертной энергетики взаимодействия с залом – дыхания. Затем часть группы уехала, и пошли более удачные студийные эксперименты, воплотившиеся в последнюю часть альбома. В том числе – трек-откровение «Верба»: романс, где барабанщик «граф Андрюшкин» на фортепиано гениально стилизует предсмертную таперскую пронзительность 40-х годов XX века. А также панк-кавер эпохального вальса «На сопках Манчжурии» – неповторимый идеал недостижимого саунда «Инструкции по Выживанию», своего рода инструкция по его воссозданию.
Далее на «МизАнтропе», после этой «репетиции» (которая и вышла на Solnze Records), имела место попытка глобальной многоканальной записи. Сначала был записан инструментал. Когда его черновое сведение приехало в Тюмень, местная духовная элита заявила, что это звучит настолько грандиозно, что вокал сюда наложить просто невозможно: как бы Неумоев ни спел, этот шедевр можно только испортить. «Мир затаил дыхание».
Вскоре Неумоев с Эвелиной полаялись: по тусовке ходили комичные слухи о том, как хозяйка студии сбрасывала будущего несостоявшегося «отца Романа» с раскладушки. Эдакое «раблезианское снижение», по Бахтину. Вокал так и не был записан. Согласно легенде, оригинал многоканального «мастера» был впоследствии сожжен ныне покойным гитаристом «Инструкции» Игорем Гуляевым, в пресловутом пароксизме самоуничтожения.
Все, что осталось – «Религия Сердца». Лучше уже не будет. Слушайте.
