25 марта 2021 года, погиб Александр Липницкий, советский и российский культуролог, режиссёр, телеведущий, журналист. Деятель русского рока, бывший музыкант группы «Звуки Му», создавший впоследствии коллектив «ОтЗвуки Му». Ему было 68 лет.
Наш запоминающийся образ потому и запоминался, потому что мы часто меняли костюмы. Мы часто выступали в выцветших рваных джинсовых куртках, а Вася иногда откровенно косил под Заппу с его девичьими косичками. Мы постоянно меняли стиль, мы хотели выглядеть вызывающе в хорошем смысле этого слова, то есть выглядеть не так, как ожидают, или как привыкли.
Пою так, пою эдак, а потом приехала милиция, закрыли сцену, и всех на всякий случай выгнали из зала, и мне Летов говорит, что это громадный успех, что закрыли сцену. А я даже не успела понять, что произошло, а тут уже всё, концерт окончен. Ну, ладно, думаю – пошли домой. Нас никто не винтил, а Летов всё говорил, какой был удачный концерт, просто необыкновенный, потому что закрыли сцену. Я говорю: «А чё хорошего, что закрыли сцену – это же не очень хорошо на самом деле, может я плохо пела, что ли?».
Я пришел на худсовет, они мою кандидатуру рассматривали, Опрятная говорит – вот видите, показывая на мои рекомендательные письма от Липницкого и Шумова – это люди все известные, давайте его брать. И это несмотря на то что она мне задала провокационный вопрос, что мол ты любишь Аквариум, Зоопарк, питерских, то есть в вину мне это ставила, а я ей сказал, что мы всех любим, мы тиражируем записи на весь Советский Союз, что мы их вообще всех раскрутили, и что до этого пустыня была. Опрятная говорит – ну ладно, но теперь тебе придется с другими группами заниматься, на что я сказал, что мне все равно, что чем больше, тем мне лучше.
С Цоем мы познакомились у Гены Зайцева, когда они с Рыбой принесли ему первый альбом слушать. Заслуг перед рок-н-роллом в то время у них ещё не было, и Гена, член совета рок-клуба весьма скептически к ним отнёсся. В тот день он был под впечатлением от привезённого из Уфы нового альбома Шевчука «Не стреляй», а тут пришли два красавца и поставили ему про дерево. Разумеется, Гена не мог не заметить контраста: с одной стороны красивые тексты, нормальное пение, а с другой – предсмертный рёв загнанного марала. Разумеется, однорукому нравилось больше ДДТ, поэтому впоследствии он стал директором Шевчука. Цоя сразу шибко полюбил Тимур Новиков, и я часто стал встречать Виктора у Тимура – его приводил Гурьянов.
Получив техническое образование, он закончил Лондонскую Королевскую Академию Файнарта, которую заканчивали ребята из «Queen» и некоторые другие музыканты. Он, когда нас послушал, сказал, что наша музыка наиболее близка к «Talkin Heads», потом уже, на гастролях в Америке про нас говорили, что мы – «русский «Токин Хедс». Но если изучать нашу команду, можно понять, что у нас нет четкого ритма в композициях. Саша Липницкий играл на гитаре довольно своеобразно и коряво, с чем Леша Павлов, барабанщик, который играл очень хорошо, боролся как мог. Лелик Бортничук тоже на своей гитаре бегал взад-вперед, то замедляясь, то ускоряясь, Петр тоже играл оригинально, правда вполне ритмично, так что мы с Павловым удержать весь этот поток не могли. Брайн сказал нам: «Вам нужен ритм, – «чуки-чуки»! Вам нужен гитарист».
После 1986го – год пошел за три, началась перестройка, художники наши сразу стали известными после 17й молодежной выставки 1986 года в Доме Художников на Кузнецком Мосту. Там происходил известный концерт Мамонова, незабываемый концерт Тегина. Как раз тогда в Москву приезжал Брайан Ино и вместе с Гребенщиковым он приходил туда посмотреть Тегина. Я там прославился – повесил свою большую конструкцию, и она получила приз «За лучшую лабораторию», за экспериментаторство. Потом был известный аукцион «Сотбис», а после все ринулись на запад, на гранты. После «Детского Сада» я сменил много мест. У Петлюры, например, пригодились навыки по Порфирию Иванову, потому что там не было отопления. Почти два года я проработал в театре Васильева на Поварской, где была отдельная тусовка: Боря Юхананов и группа «Оберманекен».
Приезжаем, надо как-то расселяться. Все разъехались кто-куда по своим впискам, а мы с Борей поехали к Осетинскому, чтобы всё разузнать по нашим выступлениям. Звоним в дверь, а открывает нам Наташа — первая жена БГ, от которой Алиса — киноартистка. Жила она там. В итоге, когда Артём Троицкий вписал нас всех к себе на «секретную» квартиру, Борис не поехал с нами, а остался жить у Осетинского.
В основном идеи придумывал Иван. Он владел информацией и навыками работы с компьютером, с сэмплерами, синтезаторами, генераторами, модуляторами, эмуляторами. Я мог подобрать репертуар песен, сделать наложение на различных народных инструментах: ят-ха, варганы, за тексты тоже отвечал я. Бывало так, что Иван давал мне послушать что-то готовое, и я импровизировал в студии. У Андрея Синяева в студии нам выделялось свободное время. Основное время там было занято записью поп-музыки, а нас пускали записываться без денег, на перспективу. Один раз, правда, я рассчитался за студийное время микрофоном «Байердинамик», тогда это было редкостью. У нас были двух-трехчасовые сессии, остальное время мы бродили по Москве, встречались с друзьями Ивана, с Алексеем Борисовым («Ночной проспект»), с разными художниками.
Но большинство музыкантов, состоявших в ЛРК, ничего не заметило или сделало вид, что не заметило. Вроде бы всех все устраивало, а кончилось и вовсе хорошо, система рухнула, и до сих пор можно праздновать победу, но вопрос в том, победу кого над кем? Да, у нас теперь есть классики «русского рока»: «Аквариум», «Алиса», «Аукцыон» и иже с ним, и приснопамятные «Кино» и «Зоопарк». Да, они были, кто-то еще есть, кого-то уже нет в живых. Приехало несколько героев из других городов, которых и без «прослушивания» причислили к рок-н-ролльной элите. Но где все остальные переписанные? Что стало с сотнями членов этого сообщества, которых сдали в архив? Точнее не в архив, а попросту выкинули на свалку?
Около года я ждал, что Петя одумается, но единственной уступкой, на которую он пошел, стал последний «трек», в котором он смешал вырезанные куски – и в результате получился некий отзвук, сон от этих концертов, пропущенный через нынешнюю Петину голову. Конечно, моему горю этот трек никак не помогал. Но это было, в первую очередь, его детище, а не мое. Поэтому я не сдался, отдуплившись ответной статьей, которая так и живет в двойнике «П.Мамонов 84-87» рядом со статьей Автора. Зато Петр лично сделал лицевую обложку: раскрасил доску-пятидесятку и прибил к ней гвоздями свою фотографию. Получилась такая «псевдоикона», которая мне очень понравилась, хотя она, больше подошла бы к виниловой пластинке.
Как-то Саша Липницкий договорился с Брайаном Ино об издании в России “OPALовского” альбома “Звуков Му”. Уже хлебнув много всякого разного с российскими музыкантами и прожив достаточно долго в Ленинграде, Ино ни на какие деньги не претендовал, просил только договориться между собой. А вот, как раз, это и было самым сложным. Я был готов удовлетворить и группу и Петра: мне казалось, что надо прорваться сквозь этот тяжелый бред, а определить, кто, сколько получит – это уже дело техники.
Милиция и дружинники, измотанные предыдущим концертом, решают принять усиленные меры предосторожности; все это напоминает артподготовку перед сражением. Пройти в зал трудно даже тем, у кого есть билет. С молодежью неформального вида обращение самое грубое — пинают ногами, тащат за волосы. Таким образом обеспечивается «порядок». На служебном входе — хаос. Даже тем, кто внесен в список группы, приходится стоять на улице и ждать. Семнадцатого ноября в их числе оказалась жена Кости Кинчева Анна Голубева, находившаяся на седьмом месяце беременности. Она и гример «Алисы» Ада Булгакова были в списке, однако для милиционеров сие несущественно. Ничего не знаем, не пустим никого! (Как выяснилось впоследствии, списки вообще были уничтожены.)
