И еще у нас было несколько «своих» песен моего сочинения – «По этой лестнице», которая, будучи «подпольным» хитом, попала впоследствии в «Афоню», в сцену, где Афоня беседует с девушкой, подружившейся с ним на танцах, у подъезда своей хрущобы (в недавней реставрированной и цифрово-ремастеринговой редакции фильма этой песни почти не слыхать, а ведь это была редкая и по тем временам довольно качественная студийная запись 1974 г., так что очень жаль), «Новгородский пир» – фольк-стилизацию на слова моих ближайших друзей Сережи Старостина и Сережи Шпакова, «Такие вещи» на слова Леонида Мартынова и, конечно, «Зеленый дол» на слова Роберта Бернса в переводе Маршака, тоже ставший к тому времени своего рода хитом.

В журнале «Наука и жизнь» и «Знание – сила», которые выписывал мой отец, часто бывали статьи о языках и языковедах. Об олимпиаде я как раз узнал из этих журналов. Однажды, в 1964 году, я прочел интервью с языковедом Андреем Зализняком. Интервью открывалось фотографией какой-то анкеты Зализняка, в которой в графе «Какие языки вы знаете» значилось сорок пять языков! Это потрясло меня. Я решил на собственном опыте узнать, сколько языков человек может изучить – и уж во всяком случае изучить столько же, сколько Андрей Зализняк. Я всё еще продолжаю этот эксперимент! Когда меня спрашивают, сколько языков я знаю, я говорю, «примерно сорок». На самом деле – в два раза больше. Просто не хочу пугать людей.