Питерская тусовка несмотря на все различия, о которых многие сегодня говорят, мало чем отличалась от московской. Это было единое варево, в котором те, кто хотел, варились без каких-либо идейных предрасположенностей. С Африкой мы познакомилась на том, что я купил очередную партию новых иностранных пластинок, это было на ленинградском рок-фестивале 84 года. У меня была эта пачка пластинок, Сологуб её увидел, посмотрел, и сказал, что есть такой Африка, и он просит у меня пластинки переписать. Африка в то время был в Москве и проживал с Наташей Егоровой, я с ним созвонился, и приехал.
В нашем МИФИ брали подписку о неразглашении и необщении с иностранцами, при этом у нас проходили встречи с нашими братьями из ГДР и коммунистами из Штатов. Перед такими мероприятиями нас наставляли под любым предлогом уклоняться от прямого с ними общения и от обмена валюты. Это, во всех красках ужасных последствий нарушения указанных запретов, нам объяснял человек, через которого все тогда валюту и меняли. Примечательно также, что сами встречи эти происходили в ДК Москворечье.
Когда мои родители мне говорили, что моя музыка звучит как поезд, который едет по шпалам, сегодня, пройдя весь свой музыкальный путь и обернувшись назад, я могу в этом с ними согласиться. Но в тот момент, когда у человека открывается подсознание, и ты начинаешь впитывать эту музыку, которая несёт для тебя сакраментальный или сакральный смысл, человек, естественно об этом не думает, просто эта музыка как среда находится вокруг тебя, и именно эта музыка человеком и впитывается.
Я вынужден не согласиться со многими из моих коллег, которые считают, что кризис, поразивший мировую индустрию производства высококачественной аудио техники носит всего лишь временный характер. Я уверен, что мы имеем дело с окончательным снижением спроса у каждой из кампаний в этом небольшом сегменте потребительской электроники под англоязычным названием High End Audio.
Как-то раз мне в кладовке, что была нашей вокальной комнатой, свело губы в позе поцелуя. Нервный шок, допелись, ничего не помогает. В итоге мы идем на скорую помощь, благо она находилась недалеко, почти рядом, а там уже сидит моя мама – ей сообщили. Мне поставили какой-то хороший укольчик, мышцы разжались и мама спросила: «Ну что? Опять петь пойдешь?» Мы вернулись, я допел, и все было ништяк.
Сейчас мне самому кажется странным, что я тогда столько времени тратил на слушание радио, следил за расписанием программ, не спал ночами, записывал «Top-20» на магнитофон, но тогда это был единственный оперативный канал информации, и не было ни Интернета, ни спутникового вещания, а журналы («New Musical Express», «Melody Maker») поступали нерегулярно. Вещание на БиБиСи было поставлено так, что одна и та же программа повторялась трижды для разных частей света: для Южной Америки в одно время, для Индии в другой день и другое время, для Европы в третий день и третье время, причем условия приема на коротких волнах были таковы, что у нас лучше ловилась одна передача, другой раз другая и т.д. в зависимости от метеорологии, от времени года…
У меня есть некая система ценностей по жизни и такие явления эстетики как кино, литература, публицистика, литература движут меня по тому направлению, которое у меня есть. Это мой вектор. И когда я смотрю хороший фильм, то понимаю, что он добавил что-то в плане моей эволюции, моего развития, поддержал меня каким-то полезным опытом. Когда же я слушаю «Звуки Му», я не получаю оттуда никакой информации, а та информация, что от них до меня долетает, носит для меня негативный характер, она не вписывается в ту систему «хорошо и плохо», в которой я существую.
