Ехали очень весело, в ударе был Леша Лазовский из «Двух Самолётов», просмеялись всю дорогу. Но дальше было уже не так забавно. Когда приехали в угодья Линник, когда-то принадлежащие её деду академику Линнику, на нас выскочила хозяйка, босая, с растрёпанными черными волосами и горящих нехорошим огнём глазами. Она сразу обвинила Кешу, что он привез к ней отряд сатаны. Покрыла всех матом и выгнала компанию с участка. Всё это сопровождая проклятиями, обязывая нас колдунами и чертями, то есть, изгоняя злой дух со своей территории. Но при этом именно она выглядела как ведьма.
В какой-то момент группа Pep-See пригласила меня сфотографировать их с Курёхиным, потому что он стал тогда их продюсером. С группой Pep-See мы вообще не расставались пару лет, часть группы даже жила у меня одно время. Курёхин звонил иногда, я снимал трубку, с ним здоровался, передавал девушкам, они чаще всего договаривались о встречах на студии «Ленфильма». В тот период я дружил с музыкантом группы «Внезапный Сыч» Кешей Спечинским. В начале девяностых у Кеши появилась идея проекта: нужно сделать ансамбль, который будет петь попсовые песни, то есть деньги зарабатывать и вкладывать их потом в другие проекты, достаточно фантастические и смелые. Например, постановку рок-оперы «Лизергиновый Король» или трэш-фильм «Все должны умереть».
С Цоем мы познакомились у Гены Зайцева, когда они с Рыбой принесли ему первый альбом слушать. Заслуг перед рок-н-роллом в то время у них ещё не было, и Гена, член совета рок-клуба весьма скептически к ним отнёсся. В тот день он был под впечатлением от привезённого из Уфы нового альбома Шевчука «Не стреляй», а тут пришли два красавца и поставили ему про дерево. Разумеется, Гена не мог не заметить контраста: с одной стороны красивые тексты, нормальное пение, а с другой – предсмертный рёв загнанного марала. Разумеется, однорукому нравилось больше ДДТ, поэтому впоследствии он стал директором Шевчука. Цоя сразу шибко полюбил Тимур Новиков, и я часто стал встречать Виктора у Тимура – его приводил Гурьянов.
Получив техническое образование, он закончил Лондонскую Королевскую Академию Файнарта, которую заканчивали ребята из «Queen» и некоторые другие музыканты. Он, когда нас послушал, сказал, что наша музыка наиболее близка к «Talkin Heads», потом уже, на гастролях в Америке про нас говорили, что мы – «русский «Токин Хедс». Но если изучать нашу команду, можно понять, что у нас нет четкого ритма в композициях. Саша Липницкий играл на гитаре довольно своеобразно и коряво, с чем Леша Павлов, барабанщик, который играл очень хорошо, боролся как мог. Лелик Бортничук тоже на своей гитаре бегал взад-вперед, то замедляясь, то ускоряясь, Петр тоже играл оригинально, правда вполне ритмично, так что мы с Павловым удержать весь этот поток не могли. Брайн сказал нам: «Вам нужен ритм, – «чуки-чуки»! Вам нужен гитарист».
Лидия Евгеньевна Кавина — российская исполнительница на терменвоксе, композитор и музыкальный педагог, в своем обширном и интереснейшем интервью Специальному радио рассказывает о себе, Льве Термене, о многих замечательных людях, с которыми ей довелось встретиться на своем творческом пути, и, конечно, о своей работе на теменвоксе — работе, которая стала для Лидии Евгеньевны делом всей её жизни.
Некоторые апокрифические рассказы уводят историю новой импровизационной музыки в России в 60-е годы. Еще до начала собственных выступлений на сцене я услышал от Бориса Лабковского, весьма разностороннего ровесника, что якобы существовал в Москве некий музыкант Виктор Лукин, который такую свободно-импровизационную музыку придумал и реализовывал придуманное на практике. Впоследствии барабанщик Михаил Жуков, в 1982 впервые выведший меня на сцену, подтвердил эти апокрифические байки: он самолично играл в ансамбле Виктора Лукина во время своей воинской службы в оркестре Московского Почетного Караула (откуда, по его словам, он знает, кстати, валторниста Аркадия Шилклопера).
