Когда уже потом мы с Богословским познакомились, я приезжал к нему, дома у него гостил, то уяснил для себя, что он по жизни был франт – и это для него было главным. Без бабочки он не выходил никогда, одет был всегда с иголочки – он заботился о своём, как говорится, реноме, о вкусе даже, если хотите. Как-то сидим у него в гостях, по телефону звонок. Богословский берёт трубку, и начинает на французском с кем-то спорить. Я даже вначале смутился – где я – Москве или Париже?