Чтобы закончить тему записи бас-гитары, приведу еще несколько важных наблюдений и выводов из них, полученных в результате многочасовых бдений за компьютером. На вопрос, а нужен ли бас-гитаре ревер, должен ответить так: почти всегда. Если вы хотите, чтобы звук был естественным, можно попробовать порулить дилэем длительностью в пределах 100-150 млс. с однократным повторением при соотношении громкостей 100 к 15-20.
В результате:
а) бас как бы обретает пространство, небольшую «комнату»;
б) партия баса смещается немного на задний план, отдавая пространство более естественным для переднего плана вокальным и гитарным партиям.
Неплохо будет, если такой же дилэй вы повесите и на «малый», но не переборщите: «малому» часто нужен и обычный ревер и существует опасность такой двойной обработкой его «размыть». Вместо дилэя можно использовать и обычные ревера, обходясь готовыми конструкциями «комнатных» вариантов. Здесь выбор очень широк – как, впрочем, и возможность увлечься поисками нужного именно вам и потратить массу времени на принятие окончательного решения.
Есть еще такая фишка, как преобразователи моно-сигнала в стерео. Все, что «зашито» в эквалайзерах, можно сразу исключить: сигнал после такой обработки заполняет все стерео-поле и его края невозможно сдвинуть к центру дабы освободить пространство для других инструментов. Для себя я оставил плагинчик PSPpseudoSyereoDX – умный, многопрофильный и доступный для манипуляций, хотя и заметно ресурсоёмкий. В нем есть готовые пресеты: «комнаты», «гитары», «басы», «миксы» и т.д. Опираясь на них, я легко могу сузить стерео-базу, перемещать центр, манипулировать частотами. Как я понял, алгоритм PSPpseudoSyereoDX построен на разделе частот и разного рода задержках. Но выглядит все это очень естественно. Правда, действовать надо весьма аккуратно и обязательно прослушать обрабатываемый трек до конца: бывает, что на каком-то отрезке вдруг появляется частотный всплеск в каком-то из каналов. Устранить его, двигая установки, довольно сложно: похоже, так проявляют себя какие-то резонансные факторы. Лучше заменить кусочек проблемного файла аналогичным – тем, в котором такого эффекта нет.
Замечу, кстати, что использовать PSPpseudoSyereoDX можно не только для обработки бас-гитары, но и для чего угодно. Главное – не переборщить и не перегрузить стерео-панораму.
Необходимо всегда помнить, что низкие частоты – самые громкие в спектре, и поэтому чем больше у вас возможностей проверить результат работы с бас-гитарой на различных акустических системах, тем лучше.
Равновесие я лично проверяю следующим образом:
а) в бытовых акустических системах бас должен быть слышен (всегда – вместе с «бочкой») до такой степени, чтобы не мешать ведущим партиям и чтобы низкочастотный кач был явственно ощутим;
б) в машине – приблизительно то же самое, но предварительно надо отключить все частотные фильтры, столь любимые водителями (обычно бас и верха – «в пол», середина – 10 дБ);
в) на маленьких компьютерных колонках бочка должна выглядеть как ненавязчивые пинки в области низкой середины, а бас отчетливо прослушиваться на прозрачных композициях. В худшем случае – естественным образом сливаться с общим драйвом занимая ту же низкую середину если композиция плотно нашпигована гитарным перегрузом;
г) иногда я проверяю запись в клубе на мощных портальных системах: именно там можно при загрузке субвуферов услышать, в каких местах происходит «задир» в области ниже 50 герц, и у вас появляется повод это исправить.
Есть еще и субъективный фактор, с которым вы можете столкнуться: «Мою партию ни хрена не слышно!», – обиженно заявляет басист после прослушивания мастера, который вы лелеяли целый месяц и считаете верхом своего творческого подвижничества.
Во-первых, это свойственно всем музыкантам – барабанщикам, гитаристам, клавишникам и даже арфистам – требовать, чтобы их было слышно лучше всех.
Во-вторых, способ борьбы с этим прост: поставьте такому басисту любую современную запись какой-нибудь забойной западной группы, и пусть он скажет, что отчетливо слышит всю басовую партию от начала и до конца. Уверен, что это ему не по силам: такого практически не бывает. Да, где-то слышно отчетливо, а где-то бас только ощущается, но отдельные ноты не прослушиваются. И потом, композиция ведь записывалась как единое целое, а не как аккомпанемент мелизмам, случайно пойманных лохматым рокером с обгрызенными ногтями во время репетиций. Если же эти мелизмы представляют какую-то творческую ценность, можно их выделить путем поднятия громкости баса в миксе именно в это момент: пусть друзья и любимая поймут, наконец, что он не зря зимними вечерами таскается с четырехструнной палкой за плечами через весь город в свой гараж без подогрева сидений.
Очень часто имея дело с «тяжелой» музыкой я замечал, что спектр гитар нынче значительно расширен в область низкой середины и перекрывает естественную среду обитания баса. Выхода тут два: или поднимать на бас-гитаре частоту в районе 800-900 гЦ и прибирать ее на гитаре, или уходить вниз в район 60-80 гЦ. Тут уже дело вкуса, какой именно способ использовать, можно и сразу оба.
Были случаи, когда мне приходилось обрабатывать акустический бас таким образом, чтобы он походил на контрабас. Здесь я тупо обрезал все, что ниже 60 гЦ т.к. в натуральном контрабасе эти частоты фактически отсутствуют, и создавал дополнительный среднечастотный файл с небольшим перегрузом чтобы появилась характерная контрабасовая «хрипотца». Еще на этот дополнительный файл я вешал короткий, однократный но сильный дилэй, имитируя таким образом привычный для слуха звук джазового пощипования струн.
В Интернете я встречал описание обработки баса при помощи многополосного компрессора Wawe C4, но на практике пользовался им раз или два по той причине, что это процесс мне показался сложноватым.
Теперь – способах выделения бас-гитары в дуете с бочкой в «мастере».
В T-Recks-е в любом «мастеровом» пресете есть фильтр отсечения нижней частоты, и я активно эти пользуюсь. Делается это так.
Отключаю мультибендовый частотный компрессор самого T-Recks-а и включаю в цепочку Wave C4.
Включаю низкочастотное окно С4 в режим «соло» и подбираю интервал, в котором бочку и бас слышно отчетливо. Обычно это район от 110 гЦ и ниже. На T-Recks-е фильтром компрессора отсекаю эту частоту так, чтобы была небольшая пограничная зона между этими плагинами. Устанавливаю момент атаки компрессора в район 45-60 мск, а длительность срабатывания – в зависимости от характера вещи (быстрая – короче, медленная – длиннее). И получается, что область баса вы регулируете С4, а всего остального – T-Recks-ом. Не помешает здесь и хороший графический эквалайзер для «полировки» звука.
В итоге мне удавалось «поймать» правильное соотношение и на своем 4-м «пеньке» сделать композиции, которые можно слушать и на которые пишут положительные рецензии:
«…Альбом уверенный, ровный. Объемное звучание барабанов, ревущий электроорган, увесистые, мясистые гитары, отчетливый, не страдающий формализмом бас, живой, откликающийся на развитие каждой песни звук… Сразу слышно ту “старую школу”, что появилась на нашей сцене на десять лет раньше того малоаппетитного массива, что принято сейчас называть русским роком». (http://www.zvuki.ru/M/P/31993).
Напомню на всякий случай, что все цифры, которые я привожу, приблизительны: каждая конкретная композиция требует индивидуального подхода, а мои рекомендации носят скорее рамочный и рекомендательный характер.
Вот, например, два свежих примера, композиции «Вольный ветер» и «Путешествие на воздушном шаре» (www.rockalibi.ru, раздел «Новяк»). Эти вещи я делал для альбома «Биг-бит 2», в него войдут песни, написанные мною в период с 1970 по 1972 г.
В обоих случаях используются две басовых линии – низкочастотная и сильно скомпрессированная среднечастотная, в обоих случаях на Н/Ч-линии висит стерео-плагин PSPpseudoSyereoDX, а на В/Ч – короткий дилэй. В обоих случаях подчеркивание необходимых фрагментов происходит за счет усиления громкости В/Ч-файла. Чтобы примеры стали еще более наглядными, в папке «Записки звукача / Наглядно» я разместил миксы ритм-секций этих композиций. Передо мной стояли две разные стилистические задачи. «Вольный ветер» написан в 1971 году, когда я служил в армии. Про Led Zeppelin я тогда почти ничего не знал, слышал только пару вещей. Мой друг Виталий Рыбаков прислал мне с «гражданки» пленку с подборкой песен с их I, II, и III альбомов, что мгновенно отразилось на моем музыкальном мироощущении. Но влияние Beatles было еще велико, и в «Вольном ветре» я невольно попытался соединить то и другое. Когда пару месяцев назад я начал записывать эту песню, то впервые в жизни попробовал сыграть на басу фанк в том понимании, в котором его преподнёс миру великий Джон Поль Джонс. Соответственно и барабанщик «Алиби» Сергей Никодимов, ассистировавший мне, имитировал не менее великого Джона Бонема. Конечно, и звук должен был быть до определенной степени аутентичным. Мне кажется, кое-что нам удалось.
В «Путешествии на воздушном шаре» задача стояла другая: сделать так, чтобы композиция напоминала музыку поздних Beatles, а бас соединял бы в себе ритмическое и мелодическое начало, что до сих пор характерно для Маккартни. Это мне было более знакомо, и оторвался я по полной. В 3-й части, кстати, басовую линию ведет туба.
Эту песню от начала до конца я записывал единолично – спасибо Korg 01 W/fd.
P.S. В предыдущей главе я ссылался на композицию «Малышка» группы «Магнат», но из-за того, что сервер менял дислокацию а новый пароль мне выслал только несколько дней назад, своевременно я ее разместить не смог. Теперь она в папке «Сусеки». Сори.
Ну и, по традиции, к истории записи.
23 марта произошло знаменательное событие – возрождение «Жар-птицы».
Вот что написал по этому поводу крупнейший российский информационный портал KM.ru:
После 25 летнего перерыва на сцену впервые вышла легендарная группа «Жар-птица». Произошло это на презентации альбома «Есть ли жизнь на Марсе?» группы «Алиби», что неудивительно: лидером обоих был и остается Сергей Попов, известный музыкант из подмосковной Дубны. Прием, оказанный публикой ветеранам, был настолько теплым, что короткую программу из 5 ностальгических номеров решено было расширить до полноценной концертной программы и, возможно, записать то, что получится.
Впервые на сцену «Жар-птица» вышла в мае 1975 года и просуществовала до 1984, успев записать несколько магнитоальбомов – за что и было распущена властями, угодив в списки запрещенных групп, составленном в недрах ЦК КПСС. Эти гонения и знакомство с радистом группы «Воскресение» чуть не стоили Сергею Попову свободы: пока Алексей Романов и Александр Арутюнов, с которым Сергей дружил с армии, сидели в Бутырке, он давал показания в ОБХСС о том, как его альбомы с самодельными постерами добрались до Владивостока и Бреста. Спасли местные менты, отказавшие Москве в возбуждении уголовного дела «по факту незаконной частнопредпринимательской деятельности» сочтя её незначительной. На самом деле они не захотели сажать человека, под песни которого знакомились на танцах со своими будущими женами.
Наиболее известные песни «Жар-птицы» – «Некрасивая», «Окна», «Маша», «Вне закона», «Зной», «Отпусти меня» – стали основой CD-сборника, вышедшего в 1997 году и ставшего, по версии журнала «Ровесник», одним из 40 лучших альбомов российского рока.»
От себя добавлю, что на сцену в тот вечер вышли Александр Капитонов (бас), Сергей Пестов (ударные), Александр Васильченко (гитара, вокал) и я. Именно этот состав под именем «Жар-птица» впервые вышел на сцену в мае 1975 года, именно с этими ребятами в 1979 году я впервые попробовал себя в качестве звукорежиссера. Сергей Пестов и Александр Капитонов после этой неудачной записи покинули группу, но мы сохранили хорошие отношения и они потом, так или иначе, принимали участие в записи альбомов Вот такая история…
Но вернусь в 1980 год..
Итак, у нас был пульт, переделанные под большую скорость «кометы» и свербящее желание записать программу. Естественно, речь шла только о песнях, написанных участниками группы. Основным автором был я, несколько неплохих песен было у Саши Васильченко, какие-то идеи – у всех остальных. Главной нашей сценой тогда была танцплощадка ДК «Октябрь» и многие песни уже прошли естественный отбор: по реакции публики мы знали, какие именно вещи им нравятся более всего. В лидерах были: «Некрасивая», «Маша», «Водовоз», «Я подожду», «Твои друзья», «Не смей», «Сережа».
Нельзя сказать, что сам я был в восторге от выбора публики: меня лично больше привлекали серьезные арт-роковый композиции и то, что делали «Машина Времени», «Аракс», «Автограф», «Наутилус» (Москва). Пришлось искать компромисс: большинство участников считало, что запись должна быть выдержана в дискотечно-танцевальном духе – это касалось и текстов и ритмических структур – и что только в таком виде она будет популярна. Особенно на этом настаивал Сергей Заонегин. До сих пор жалею, что я тогда согласился с этим мнением. С другой стороны, если бы все было по-моему, народ вряд ли узнал о том, что именно я – автор «Некрасивой Маши»: дуплет этих хитов и принес «Жар-птице» популярность. Правда, такие отнюдь нетанцевальные номера, как «Если», «И грусть моя прошла…», «Пусть будет так», «Окна», «Да будет народ государем» я в плей-лист вставил. Единственная вещь, которая не вызывала сомнений в своей необходимости – титульная «Жар-птица», гимн самим себе.
Когда круг песен был очерчен, начались многодневные бдения за пультом и магнитофоном. К тому времени я знал, что на Западе уже давно практикуется монтажный способ записи: это когда вещь записывается по частям, последовательно, а потом отдельные кусочки склеиваются. Вычитал я это в журнале «За рубежом» и там этот факт преподносился как свидетельство непрофессиональности тамошних артистов: мол, не могут они все сразу спеть и сыграть, а наш ансамбль «Дружба» все делает с первого дубля. Но мы ансамбль «Дружба» не слушали даже по глубокой пьяни, а вот я лично даже пеленки стирал в наушниках, дабы узнать, чего там еще хорошего «нарезали» Deep Purple…
…В общем, мы действовали так. Сначала записывали аккомпанемент (ударные, бас, клавиши, гитара) несколько раз. Гитары и клавиши включали в усилители-комбы, ударные – в 4-хвходовый голосовой Beag, с усилителей с линейных выходов сигналы забирались на пульт, а оттуда смикшированный на 2 канала результат писался на магнитофон.
Помню, на настройку мы тратили уйму времени, особенно из-за того, что звучание в мониторных колонках (что-то типа 25 АС) очень отличалось от того, что потом воспроизводилось магнитофоном. Приходилось постоянно что-то корректировать, записывать, слушать и опять записывать. В лучшем случае удавалось наваять за 2 репетиции одну приемлемую фонограмму. Потом я отбирал лучшие куски и склеивал их так, чтобы стык на слух был незаметен. Поверьте, для этого нужно много терпения: если ошибёшься раз, весь труд идет насмарку. Поэтому приходилось по миллиметру отрезать от каждого конца, клеить, проверять, отрезать еще по миллиметру, клеить, проверять и т.д. до тех пор, пока ритмически склеенная из разных дублей фонограмма не звучала естественно, а в месте склейки не было динамического удара.
Меня трудно назвать ленивым, а тут я стал просто отъявленным трудоголиком: в 9.00 отводил дочек в сад, шел в студию, слушал и клеил на свежую голову; в 14.00 обед и опять в студию; в 18.00 забираю детей, ужин; в 19.00 репетиция, запись; в 23.00 все расходятся, а я до 1 ночи все еще что-то делаю. Но что-то наконец начало получаться и это окрыляло. Начав осенью 1980 года запись инструментальных фонограмм, к январю 1981 мы все закончили. За временной формат была взята стандартная катушка пленки Тип-10 (375 м.) длительностью 1 час. До того я ни разу не встречал «подпольные» записи рок-групп с каким-нибудь визуальным оформлением, хотя, возможно, они и существовали. У нас не было доступа к полиграфическому оборудованию (да и кто б нам дал там что-нибудь печатать), принтеров еще не существовало в природе, и самой распространенный способ тиражирования тогда был один – фотокопирование. Таким способом размножалось все, что не одобрялось Советской властью: книги Солженицина, порноснимки, постеры западных звезд, «Кама сутра» и обучающие джазовые школы. Я тоже решил пойти по этому пути – тем более что прямо напротив нашей комнаты в подвале ДК «Октябрь» располагалась фото-студия «Образ» руководитель которой Слава Новожилов был не прочь заработать.
Напомню, что тогда все пластиночные альбомные «лонгплеи» не превышали 45 минут звучания, но для нас 60 минут было удобнее по следующим причинам: 1) 45 минут на пленке – это или катушка 270 метров, слишком маленькая для размещения оформления, или одна сторона катушки 540 метров, что тоже накладно и неудобно.
2) Для пленки 375 м. выпускали удобные пластиковые коробки с прозрачной фронтальной стороной, что меня и навело на мысль размещать под ней лицевую обложку альбома, а внутри – программу и что-то вроде постера группы.
3) Формат 375 м. был наименее дефицитным: народ предпочитал 45 минут на стороне для записи стандартных западных альбомов. А дефицит в СССР – вещь, многое определяющая.
4) Именно этот формат главенствовал в самой низкой ценовой категории: т.н. «школьная» пленка стоила в несколько раз дешевле обычной, а отличалась от нее тем, что ее склеивали из обрезков ленты. То есть качество то же, но со склейками, причем, сделанными на станке. Обычно это была 1-2 склейки на ленту, да их еще надо было отыскать.
В общем и целом, «Жар-птица» шла верным путем. Правда, в конце ее ждали сотрудники ОБХСС из Московского областного УВД, но я знал, что такое возможно и вел себя достаточно осторожно.
И вот когда надо было приступать к записи наложений – вокала, гитар и т.д., я лег в больницу на операцию. После службы в армии меня посетили сначала гастрит, а потом и язва. К концу 70-х мое состояние было таково, что летом я мог позволить себе 1 помидор или 2 яблока в неделю. Больше – начинались страшные рези. Когда «Жар-птица» ездила на концерты, мы всегда брали с собой пару «огнетушителей» модели «Три топора». На сцене, в горячке, я ничего не чувствовал, но как только после приходил в гримерку, чуть не выл от боли. Мои товарищи наливали мне 2 стакана портвейна, я залпом их выпивал, боль уходила, и я в полубреду наблюдал, как ребята таскают колонки и инструменты: я им помочь уже не мог.
К счастью, мой хороший товарищ в это время проходил ординаторскую практику в столичной клинике, специализирующейся на желудочных операциях, он меня и пристроил. Больница возводилась к Олимпиаде 80-го года, была чистой, ухоженной, с вышколенным персоналом и классными специалистами. В палате, куда меня уложили на 20 дней, моя койка стояла рядом с персональной койкой Михаила Боярского, которую он покинул за неделю до моего появления. Как шепотом мне рассказали медсестры, здесь он выходил из посещавших его в Москве запоев. Жаль, не застал: мы бы с ним спелись…
Сергей Попов
