Несмотря на всевозможные попытки придать первому рок-фестивалю какую хоть-нибудь официозность, провалились они на корню. На ступенях театра стояли, сидели и лежали толпы волосатых людей различной степени удолба – надо справедливости ради признать, что всё-таки в основном алкогольного. Мы с Майком намазали глаза, и в составе оба плюс Храбунов, Илья Куликов и Андрюша Данилов вышли на сцену. Реакции зала я не помню, мы были, что называется, в изумлённом состоянии, и отыграли дико. Не важно, что никак жюри нас не отметило, газеты что-то писали, да вот спустя 20 лет и запись подоспела на кассете, всё это не важно. Важно другое – нечто такое, чего раньше не было. Новая метла замела вовсю. Я был в это время уже (ещё) солистом «Арса» и пианистом с бэк-вокалом «Зоопарка», каковым и был официально зарегистрирован в шмок-шлубе. Скоро я перестал ходить на всякие собранья – никогда не любил маёвок, разве что за попойки после – но постоянно играл и пел с Майком везде, где предлагалось, а предлагалось везде. В Москве, я думаю, необычно выглядели квартирники с поющим и рвущим струны Майком и хором из одного человека. Воистину – «побольше непонятного»! Чего стоило только наше выступление дуэтом в Доме кино.
Дом кино был переполнен. Пошатываясь, мы вышли с Майком – он к микрофону, я – к роялю. И началось! Ренессанс декаданса! Ритм ещё какой-то оттаптывался Майком кое- как, зато мелодий таких и Джонни Роттену (Ваньке Гнилому) не снилось! Я лупил по роялю кластерами, изображая барабаны, пробовал выдрать из него струны, Майк орал, подвывая, что-то мне почти неслышное, а видеть его мне и подавно было не с руки, сидя к нему спиной… Я исключил понятие «тоники» из своих гармоний. Шёнберг был бы доволен, если бы сидел в этом «Сплэндид Пэлисе». Майк не был доволен. «Слишком уж «фри», – укоризненно говорил он мне после «выступления» в гримёрной, глотая «Белого Аиста» – дар Молдавии тогда ещё родной. Но дело сделано, и ладно.
Вскоре я получил приглашение на работу в «Земляне». Для профессионала это было пределом мечтаний, для рок-клубовцев – проституцией. В своих сомнениях я утешался тем, что сам Юрий Ильченко несколько лет назад работал в «Киселянах». Майк отнёсся спокойно к моей «продаже» в парт-рок. Единственное, на что он попенял судьбе, это на то, что теперь я меньше времени смогу уделять «Зоопарку»! Воистину это было признание джентльмена. Мы пели, но каждый свою песню. Я не мыслил себе другой работы. Я должен был петь. Кстати о голосах. Мы оба с Майком были певцами, что бы он ни говорил в противовес, без конца повторяя, что не умеет петь. Голоса в вокальном смысле этого термина у него не было. Однако он, лишённый нужного органа, успешно развивал другие – в частности я обратил бы внимание на его безукоризненную артикуляцию и прекрасное ритмизирование строки – в этом он предвосхитил рэп (многие его стихи легко рэпуются). Не зря и уж не случайно брались им уроки у гениального безумца О. Е. Осетинского. Майк много рассказывал о нём, особенно в пору увлечения.
Состав сессионной группы менялся часто: Храбунов – всегда, Андрей-барабанщик – пока он не уехал из Питера, закончив учёбу, кажется в Петрозаводск с его летающими тарелками, Илья – в перерывах между отсутствиями. Илья был великолепный басист. Фан и Губерман принимали участие в записях. Майк гениально использовал драм-машину («Паблик Имидж» не прошли даром) в сольнике и вообще – его записи так разнородны, и при этом намертво скреплены костяком его личности, манеры исполнения, поэзии то саркастичной, то страстной. Мне очень нравились его записи, мне хотелось участвовать в их создании, раскрасить по-своему. Мы записали вдвоём у Тропиллы первую «Марию» (именно эта версия вошла в альбом «Музыка для фильма»), у Наследова старшего на Конюшенной площади – «Вот и всё», «Ром и пепси-колу» и «Салоны». Но всё это как-то наскоком, впопыхах… Так же в перерыве между гастролями я поучаствовал в выступлении «Зоопарка» на 2-м рок-фестивале…
1984. Подошло время второго фестиваля на Рубинштейна, 13. Мы были оповещены новой по форме и содержанию листовкой, в обмен на сданную программу выступления.
ПАМЯТКА УЧАСТНИКА ФЕСТИВАЛЯ
Ленинград-84
Уважаемый Александр Петрович.
Напоминаем тебе, что концерт, в котором принимает участие группа «Зоопарк» состоится 19 мая в 19.00. Вы выступаете во втором отделении. Продолжительность вашего выступления 30 – 40 минут.
Ваше репетиционное время с 17.00 до 17.45. Пожалуйста, отнеситесь к этому серьёзно, т.к. на подстройку аппаратуры непосредственно перед выступлением будет отпущено только 15 минут.
Считаем необходимым сообщить, что жюри уполномочено назначать штрафные баллы за несоблюдение регламента.
Ты проходишь через служебный вход /во дворе/ по специальному списку /по удостоверению личности/. При этом, пожалуйста, учти, что служебный вход будет закрыт за полчаса до начала концерта.
Мы просим тебя передать свой пригласительный билет заранее, т. к. перед концертом это будет сделать затруднительно: служебный вход закрыт, а перед главным, по вполне понятным причинам, будет большое скопление народа.
Ваша гримёрная, за сценой, № 3.
Посмотреть выступления других коллективов на этом концерте ты сможешь из оркестровой ямы. Выхода в зал у тебя не будет. Извини. /Проход в оркестровую яму через дверь на сцене/.
Встретиться со своими друзьями ты сможешь после концерта, т.к. их преждевременное присутствие за сценой может помешать подготовке других коллективов.
В остальном полагаемся на тебя. Успеха! ОРГКОМИТЕТ.
О, лубок, любимый стиль журнала «Корея»! Сухое «вы» с сердечным «ты»: коллективность множественного числа и хамство единственного! Искристый в своей ледяной неизменности штиль (шпиль) сочинений застоя! О, демократическое, демоническое «ты»! безликое «мы»! На второй рок-фестиваль я взял себе псевдоним из накопленных – Морских – ибо был уже связан трудовым законодательством с другим коллективом. Эта связь оказалась тесней и душней, чем я предполагал. Мне казалось, что мир профессиональных воротил, к числу которых я отношу и тогдашнего руководителя «Землян», снисходительно относились, или пытались делать вид, к «самодеятельности».
Хотя все они в прошлом – музыканты или аппаратчики (не в Кремлёвском смысле, хотя есть уже и среди тех наши люди, а в лампово-паяльниковом), это было модно… ну, как сейчас дайвинг или пирсинг. Реакция моего руководства была чёткой и быстрой скорее по-военному, чем по артистическому образцу. Киселёв вызвал меня в свой номер где-то на гастролях (мы на них были всегда, все эти три года, он же иногда навещал наиболее крупные или просто любимые города), «улыбнулся спокойно и жутко и сказал»:
– Ну что, Морских?
Пауза. А что Морских? Глаза в потолок.
– Чтобы этого больше не было, ясно?
В каком-то смысле этого и не было, то есть на третьем фестивале Майк и «Зоопарк» не оказались в числе участников. Объясняли тем, что нет новой программы, ещё что-то говорили, но я-то знаю, это всего один щелчок пальца и звонок по телефону одного из этих парней… В 1986-м году кризис в «Землянах» привёл к расколу группы.
«Ленконцерт» сменился «Ташкентским цирком на сцене» – снова менялась геополитика.
Душа и тело, лицо и голос, владелец и подчинённые (Карабас и куклы) – расстались.
Позже Валера Брусиловский говорил мне, что я должен был принять решение – ухожу я с Романовым или остаюсь с Киселёвым. Возможно, я действительно помедлил, поскольку через два месяца всё-таки ушёл из группы. Что же касается принятия решений, то это всегда было проблемой для меня… Всё снова менялось. Москва запустила «Ласковый май», отрезав питерской музыке путь на эстраду. Рынок был взят на корню. Выбор сделан. Цой стал звездой по имени «Кино». «Форвард» превратился в «Форум». Всё встало на свои места. И тут же поползло в разные стороны. В стране происходило что-то: вводились какие-то законы, появлялись какие-то талоны… Бред кооперации. Но это позже. Когда Джуну окончательно сменил Кашпировский. «Гектопаскали» народ не принял: «Где-то поссали?» и вернулся к миллиметрам ртутного столба. Однако «ваучер» запомнил надолго, пусть и не поняв. Зато поняли другие: сегодня пьяницы продали свой билет в будущее. Значит, скоро начнут продавать всё – мебель, старину, технику, новизну, свои квартиры, наконец… Моменты переворотов так удобны для грабежа… собственно отсюда и произрастает русская революционность.
1986. Я больше не хотел ни ждать, ни догонять. Пройдя через финальные экзекуции на ковре у Киселёва («От меня не уходят, от меня уносят!», «Уволю по статье!» и пр.), я вернулся в Питер. Всё своё усердие и опыт я посвятил работе над новой «убойной» концертной программой «Зоопарка». Судя по реакции жюри, прессы и публики, это нам удалось. Состав был укомплектован басистом Сергеем Тессюлем и барабанщиком Валерием Кириловым. Кроме того, в осуществление давнишней мечты Майка, я пригласил знакомых вокалисток Галину Скигину и Наташу Михайлову, с которыми мы и составили классическое бэк-вокальное трио. Появление “девушек” в коллективе, чьим девизом был в том числе и лозунг: “Репетирует тот, кто в себе неуверен” (перекликавшийся с “земляновским” “Мастерства не пропьёшь”), неизбежно внесло ноту дисциплины в чисто мужской ансамбль.
Программа была показана несколько раз после фестиваля, отсняты клипы на “Буги-вуги – каждый день”, где девушек ещё добавили для ажитации и танцев (Юля, великолепная гимнастка, волевым усилием освоившая хореографический французский язык), и “Марию” – не сохранившийся шедевр регионального телевидения. Казалось, всё идёт к успеху, гастролям, альбомам – будням славы… Нам казалось – мы изменим этот мир, в то время как менялись мы сами…
Для Specialradio
январь 2009
