По образованию я – инженер, окончил Московский Энергетический Институт, факультет автоматики и вычислительной техники. До 89 года студенты на госэкзамене сдавали научный коммунизм, и в 1989 году, когда я заканчивал обучение, во многих институтах убрали эту дисциплину, а нам внезапно назначили этот марксизм-ленинизм, надо было всё это сдавать по новой, начиная с истории КПСС и прочими писаниями. В итоге на экзамене мне поставили четвёрку из-за личной неприязни преподавательницы, и я лишился красного диплома, поскольку с четвёркой по марксизму-ленинизму красный диплом было не получить.
Звуки детства для меня сливаются с хулиганскими песнями Аркадия Северного типа «Цыплёнок жареный», которые мы пели в детском саду. Когда у меня появился магнитофон, сначала в нем возник Высоцкий, а потом «Kraftwerk», и это действительно было круто. Конечно, слушали «Boney M», «Deep Purple», «Nazareth», потом подоспели «Зодиак» и «Space», всякий разный синти-поп.
Я на домре играл, учился в музыкальной школе почти пять лет. У меня там были пятёрки с двумя плюсами. В третьем классе в начале учебного года пришёл некий дядечка и стал всех записывать в музыкальную школу. На ту пору мама моя улетела в Адлер, и дома было только бабушка. Прихожу с уроков, бабушка спрашивает: «Как дела?», я ей рассказываю эту историю, а она мне: «И ты не записался?!». Я реально тут же побежал туда записываться. И меня записали на домру. Три дня в неделю меня учили играть на этом инструменте, потом ещё два дня были занятия на фортепиано. Потом ещё два дня в неделю задействовали в детском оркестре народных инструментов, где я играл на альтовой домре. Самой любимой песней была «Во поле Берёзонька стояла», где две ноты Ля и Ре – половинками всю дорогу. Самая нелюбимая была «Широка страна моя родная», где вначале играется соло на альтах. Толстые струны и кожаный медиатор.
В школе я полюбил ведомственные пионерские лагеря недалеко от города Дзержинский, куда ездил каждое лето, иногда на все три смены. В лагере я был «в законе» – режим не соблюдал, потому что местный. Потом в школе собрали компанию дискотетчиков, понабрали магнитофонов, усилителей, лампочек для цветомузыки. Тогда мы были уже восьмиклассники, вышли из пионерского возраста, приходили в профком завода и заявляли, что хотим к пионерам поехать с дискотекой. На следующий день за нами заезжали на РАФике, мы грузили колонки из нашего подвальчика, ехали в лагерь и селились там в октябрятской комнате. Дискотека – это весёлое мероприятие, и нам давали два дня чтобы развлечь пионеров и разгрузить вожатых. Нас сильно любили, кормили-поили. Крутили мы в основном итальянскую эстраду, певцов фестиваля Сан-Ремо: Пупо, Тото Кутуньо, Ричи-Повери, Адриано Челентано…
В институт я поступал с пятёрочным аттестатом по эксперименту – сдавал всего два экзамена и поступил с ходу. В ДК МЭИ я был членом правления. Вова Маркин, который потом исполнял про «Сиреневый туман», был у нас председателем. Я отвечал за рок-музыку и поэтому мог ходить на все концерты.
Как-то в 87 году я оказался на квартирнике Юрия Наумова где-то в Чертаново. До этого я его слышал в записи, где он звучал под драм-машинку, что вполне интересно слушалось на портативном кассетнике. Но квартирник мне как-то не зашёл, и я уехал после первого отделения. А на следующий день у нас случился концерт Майка Науменко в ДК МЭИ. Мероприятие охраняли добровольные дружинники от института, которые там оказались чтобы концерт посмотреть бесплатно. Я захожу в ДК и вижу – на входе стоит Юра Наумов, и тут его никто кроме меня не знает. Я протягиваю ему руку и протаскиваю на концерт. До сих пор люблю его музон, и он у меня в друзьях в соцсетях.
Тогда же я взялся учиться играть на гитаре, чтобы с девушками проще было иметь дела. Восемь лет я каждое лето ездил в Астрахань собирать помидоры. В Советском Союзе вся твоя жизнь, по сути, принадлежала государству и это было удобно. У нас в МЭИ был астраханский сельхозотряд, где мы собирали и грузили помидоры для страны. В отряде было человек 180, из них 40 парней, а остальные – девушки с первого и второго курса. Первый раз я поехал туда в 84 году на два месяца и привёз домой 250 рублей, это было очень выгодно по деньгам. А последний раз, когда я уже взматеревший ездил, то за сорок дней заработал 1000 рублей!
Чтобы обаять девушек, нужно было играть на гитаре, и это было дико популярно. А я ещё и дискотеки крутил в отряде. Мы сами паяли пульты и усилители, цветомузыку делали и ставили милицейские мигалки с регуляторами скорости вращения от детской железной дороги. С произволом начальства, которое привыкло давать наряды на мытьё общего котла за нарушения режима или прогулку с девушкой приходилось бороться следующим образом: я спаял коммутацию для дискотеки через самодельный пульт с дистанционным управлением и военным разъёмом, который всегда забирал с собой, и без меня никто не мог даже магнитофон к усилителю подключить. Поскольку я хорошо учился и всё такое, меня пару раз награждали путёвками в студенческий лагерь МЭИ в Алуште, но поехал я туда только в 1989 году, потому что меня позвали проводить там дискотеки. Когда стала модна рок-культура, у нас в институте открылся рок-клуб, и туда записались больше десятка групп.
Я сначала собрал первую панк-группу «Дурак-Дурак», и мы даже записали магнитоальбом. Первый наш концерт был на Тверском бульваре вместе с группой «Дюна», которую тогда тоже никто не знал. У нас появились фанаты, девки – всё как положено. В группу я набрал друзей, и всё это выглядело весело и не очень профессионально. Когда развалилась одна из институтских групп, в которой играли нормальные музыканты, мы сделали группу «Дети Кеннеди» и поехали на гастроли. В репертуаре были в основном написанные мной песни, и название также было предложено мной. Нам казалось тогда что это дико круто, а сейчас слушаешь и понимаешь, что те времена давно прошли. Одну загадочную песню оттуда я недавно переделал и включил в новый альбом.
Я работал сначала в Академии Наук в Институте Физики Земли. Там меня попросили сделать устройство, которое будет определять с помощью гироскопа (гирокомпаса) как будет ориентирована платформа с геодатчиками глубоко внизу под землёй. Но нужна была такая точность, что ни один гироскоп не годился. В итоге я от них уволился и пошёл работать в Институт Тонкой Химической Технологии на Вернадского. Там я приделывал простые домашние ПК-шки (компьютеры) к их перегонным кубам, регулируя таймер отбора и время орошения.
Летом 1991 года мы должны были поехать в Германию, и мне пришлось оттуда уволиться, потому что они не хотели дать мне отпуск за свой счёт. Немцы нас мощно кинули с визами. Мы стояли две недели в очереди в посольство, в итоге надо было одному из нас зайти туда и дать кучу паспортов, а мы вошли втроём, и у каждого по два паспорта. Посольские решили, что мы их хотим обмануть и отказали нам всем. В итоге мы поехали туда в феврале 92, через полгода. Пока мы ждали разрешения этой ситуации, я взял, да устроился торговать книжками со столика на Ленинском проспекте возле входа в южный вестибюль метро. Путём оптимизации я довёл свой заработок до трёхсот советских рублей ежедневно. Мимо меня ходили ребята из Академии Наук, и все говорили: «Шура, как не стыдно, ты книжками торгуешь!». «Ну, во-первых я всё же книжками торгую, а не водкой, а во-вторых, я-то знаю, какая у вас зарплата – 220 рублей в месяц» – отвечал я.
Репетировали с группой мы в ДК МЭИ, где была куча репетиционных комнат. Вначале мы сидели на четвёртом этаже, потом нас в подвал загнали, в бомбоубежище, где было даже лучше. Потом я вырулили репбазу в общаге, и она продержалась до 1995 года. Мы её профукали, потому что студентов среди нас уже не было, и не было вообще ни одного знакомого студента, чтобы повесить на него ответственность на эту комнату для репбазы. К тому времени мы стали больше заниматься электроникой и переключились на рэггей музыку, как более модную.
Стали появляться электронные инструменты. Сначала я приобрёл Roland 303 groovebox, как только он здесь появился. И это была такая революция! Потом купил 505й, потом 808й. В Амстердаме купил Korg MS-10, совсем лабораторный прибор, постепенно оброс разной аппаратурой. С группой «Дети Кеннеди» мы ездили на гастроли в 1992 в Бельгию, Германию и Голландию, а в 1994 – в Швейцарию, Голландию и Германию. Я чуть было не остался за границей, у меня своя квартира была в Берлине, от ребят, которые в Америку уехали, и всё было так интересно, сто сортов пива, два «Трабанта» подарили…
От «Дети Кеннеди» осталось два полных альбома и пара бутлегов, они лежат на цифровых площадках. Выступали мы много и катались по Европе с турами, которые устраивала Света Ельчанинова по культурному обмену. В 1992 нас приглашал врач из бельгийского города Гент. Он решил оригинально провести свой отпуск – выписал русскую панк-группу чтобы побыть концертным директором.
Нанял автобус, подогнал инструменты, включая «Stratocaster» 68 года, барабаны и т.д., и возил нас по стране две недели, мы пели свои песни и денег заработали. Потом поехали в Берлин, где все зависли на долгое время. Когда стала доступна домашняя звукозапись, то стало ясно, что писать на профессиональной студии нет особого смысла, потому что ты сам лучше сделаешь, чем кто-то там. Плюс фактор времени и денег, дома ты сел спокойно, как захотел, так и будет. Лучше аппарат прикупить, чем те же деньги потратить на студийное время.
Году в 95 я понял, что песни должны быть в идеале «про погоду», как «Подмосковные вечера» – ни о чём, а чисто настроение. Такие песни будут контемпорально востребованы, их всегда можно слушать безотносительно ситуации на фронтах и рынках. Альбом обычно записывали около двух месяцев – вешали ковры на стены для звукоизоляции и шумели в своё удовольствие. Жили мы с женой на Сущевском валу в хрущёвке около кинотеатра «Гавана». Там у меня стоял компьютерный столик, где помещались небольшие колонки, чтобы музыкой заниматься, а в другом углу стоял телевизор напротив кровати.
Мы тырили отовсюду звуки, вставляли в программу «Трекер» и создавали из них композиции. У меня телевизор был кабелем подключён в пульт, чтобы оттуда звуки тырить, в цепи стояли какие-то обработки: делэй и что-то ещё. Сидим мы с Таней дома, я делаю какой-то дабешник, а она телевизор смотрит. Ей не нравится, как я шумлю и она телевизор начинает делать громче, а я ей в отместку на этом телевизоре начинаю выкручивать делэй, при этом даб мой как играл, так и играет. Мы вдруг поняли, что очень круто получается и несколько раз так выступали – с телевизором через делэй-эффект под даб-музыку.
Так делали потом уже с дивиди плеером – ставил и «Прогулки с динозаврами» Дроздова прямо на концерте, было очень весело. Поэтому решили назваться «Dub TV», и группе уже 25 лет. Вначале группа была стабильная по составу, но европейские гастроли, фестивали, клипы породили у некоторых участников звёздную болезнь. Все переругались, группа просела, состав менялся, и после всех пертурбаций сейчас у нас состав стабильный, нас стало трое, и нам нормально, можем ещё кого-нибудь позвать. (я, Саша Плежа и Борян на вокале с 2005 года). Если девушка в коллективе, она должна быть чья-то или лучше замужем с двумя детьми, иначе нестабильная ситуация получается.
Если идёт конкретный заказ на песню, то я сначала всю песню придумываю в голове, подберёшь аккорды по ходу. Если заказа не существует, то возникает какая-то идея, например песня «Лайла» – чистое настроение.
Долгое время я работал у Бекмамбетова в киношке, Петя Волков работал там менеджером и меня туда подписал. Там давали техническое задание и у тебя времени полтора часа, чтобы написать куплет-припев, музыку, спеть это всё и выслать заказчику. И так три раза в день, так что у меня школа – было ого-го! Бекмамбетовские киношники в то время постоянно собирали фокус-группы и решали вопросы с помощью этих фокус-групп, но они толком так и не смогли разобраться какого стиля им песни нужны. Зато у меня появилась технология написания песен – если надо, то сяду и за раз напишу! Учитывая стиль, конечно!
Времена были такие тогда, и на известные имена накладывался звёздный отпечаток. С Агузаровой мы работали – забавная была история. С Барыкиным альбом записали и плодотворно сотрудничали. Люди респектуют за этот альбом особенно, за хорошую тёплую запись. Юля Чичерина тоже побывала у нас в гостях на студии. Дружили мы с Бегуновым Володей из группы «Чайф». Поскольку песни у меня всегда хорошие получались, они охотно пели такие песни, которые народу нравятся.
С Сашей Лаэртским два альбома записали. С Сашей мы были знакомы, кажется, всегда. У нас же панк-группа была сначала и с Лаэртским. Мы регулярно выступали вместе ещё в «Секстоне», который был на Балтийском проезде. Его группа называлась «Волосатое стекло», но как-то не привилось в итоге. Предполагалось выпустить сборник, где всех можно было собрать, но в итоге песня «Я буду петь» вышла бонусом к нашему альбому, Саша сказал: «Это очень хорошая песня».
Началось все с того, что я захотел, чтобы Скляр спел эту песню, но он мне сказал, что «тут три ноты, а я – Скляр. Эту песню дети на гитаре в подъезде сыграть». Я ему ответил, что «может так и надо, пускай дети играют, а вы Александр Скляр, скажите, сколько нот вам надо, если три – мало». Он как-то замялся, и сказал: «Ну что ж, работайте!». А я подумал: чего мы будем работать, когда такая хорошая песня и будет всем нравиться, позвонил Лаэртскому и по телефону песенку поставил. Он обрадовался, и в итоге мы с ним записали пару альбомов. Некоторые поклонники считают, что это его лучшая песня, хотя, я её написал.
Мы сделали лэйбл «Цикада мьюзик» и всё легально выпустили на сиди – альбом Барыкину выпустили, и альбом Чичериной Юли. Сан Саныча привёл к нам Андрюша Выпов, он в «Карнавале», и у Кобзона играл. Он также играл у нас в группе традиционно много лет и подкинул идею записи альбома Барыкина.
Сан Саныч оказался очень душевный, научил меня многому в плане пения. Я известный продюсер, и у меня много всяких вокалистов было, которые приезжали и записывались, а вечером звонили и просили: «Сотри всё, что мы сегодня записали! Я завтра приеду лучше спою!». И, действительно, кто лучше переписывал – это Барыкин и Чичерина. Лаэртский либо сразу всё браковал или оставался доволен и, если одобрял, то так и оставлял. Остальные все пели и звучали как вчера, так и сегодня. Альбом Чичериной я зарядил продавать в сеть «Ашан», она немного ругалась, но когда узнала, что дисков всего пара тысяч, то успокоилась. Так же разошёлся тираж Барыкина, мы же сделали свой лэйбл и всё происходило официально.
Мы выпускали свои альбомы «Даб Тиви» следующим образом: на концертах подходит человек и говорит: «Вы такая хорошая группа, а я весь такой бизнесмен богатый, может вам чего надо?». Я тут же говорил: «О, чувак! Мы как раз записали новый альбом только что, давай ты дашь нам тысячу долларов, а мы выпустим тысячу дисков и напишем, что ты нам бабки дал, и дадим тебе сколько ты хочешь этих дисков». Надо сказать, что таким образом мы выпустили все свои альбомы на компакт-дисках. А хороший человек дарил друзьям эти альбомы, и ему приятно было. И музыкальный рынок был сориентирован на компакты и все было попроще.
Наш последний альбом 23 года я не нашёл куда пристроить, плюнул на это и пишу музыку для хора казаков по запросу. Вот ещё попросили песню про Конаково, я им написал: «А я спою лишь пару слов, меня подхватят с полуслова, ответ давно уже готов: «Любимый город Конаково».
Сейчас я затеял бизнес по постройке модульных купольных домов, собственной конструкции, и сказу стало интересно жить: звонки пошли, квартальные отчёты. Хотя концерты у нас тоже имеются. Шоу- бизнес сильно изменился.
У меня есть маленький карманный синтезатор OP-Z от «Teenage engeniring». На нём дурачусь перед сном, на нём казачьи песни делал. Полевая студия – планшет, звуковая карта и этот грувбокс, в котором есть сэмплер, и можно в него петь сразу. Это ещё как-то интересно, фиксировать события, сидя в деревне на берегу реки. Была затея сделать мюзикл с роботами «Космические мутанты». Стал договариваться с одним диджеем-программистом, а он за софтину для роботов объявил цену в 70 тысяч с условием, что потом сделает программу универсальной и будет продавать. Тут я понял, что дело не пойдёт, и обломался. А идея была катать большой мюзикл по городам. Мюзикл выглядит как правдоподобный рок-концерт, шоу с инопланетянами и роботами с синхронизированным видео. Роботы без ног, стоят за консолью и периодически хватают подтанцовку за попы для мизансцены. Автоматический кукольный театр, продуманный и с историей, но на это надо денег.
Мы играем клубные концерты до сих пор, но как-то самому уже стало скучно. То ли дело трёхколёсный электровелосипед с коляской и сиденьем – едешь по городу и по деревне, ветерок обдувает, и никаких выхлопов и лишних звуков. У магазина припарковался, на ручничок поставил – все смотрят. Накупил продуктов, и задним ходом выехал с парковки. Я купил велик прогулочный с коляской, приделал мотор и кайфую.
С Димой Федосеевым, нашим клавишником и бэк-вокалистом, который ушёл за радугу в позапрошлом году мы знакомились несколько раз. Первый раз – когда в школе учились. Он жил в Люберцах, и на Спартаке у них была большая компания, из которой все умерли, остался только Спортсмен, и то – потому что спортсмен. Я к ним приходил на репетиции, а репетировали они в подвале, где мы общались и выпивали портвейн. А в 95 году осенью, когда мы стали играть реггей по коньюктурным соображениям, потому как панк на то время стал не настолько популярен, и мы сделали реггей группу «Амударья», тогда случился первый день рождения Боба Марли, который праздновали в только открывшемся клубе «Не бей копытом». Тут подошёл Дима и сказал: «О, какая группа хорошая, у нас как раз студия открылась, давайте вас запишем». И мы действительно записали там три песни, а поскольку Котельники рядом с Дзержинским, мы там долгое время тусовались.
Дима был выдающийся музыкант и играл как бог на всём, что в руки попадало. И пел очень круто подпевки, именно такие, как надо – красиво-красиво. Ездили с ним на гастроли, и это всегда были яркие эмоциональные выступления. А сейчас сама идея музыканта устаревает, недавно вот скачал я программу с искусственным интеллектом. У программы была такая реклама – сидят мужчины и говорят, что надо запретить эту программу, пока люди не узнали. Моя реакция – отличная реклама и значит, интересная прога. И она, как оказалось, действительно лихо фигарит музон, делает мелодии в заданной тональности и в темпе.
Тут задумаешься, конечно! Как сейчас индустрия развивается? Чувак, который мечтал научиться делать музон, стать музыкальным продюсером, взял и научился делать музон и за полгода нафигачил сорок альбомов, тут же ему это надоело, и он больше ничего не хочет. Это творчество переходит в разряд ГДРовской железной дороги: синтезаторов накупил себе и радуется. Там уже результат не важен, а важен сам процесс кручения ручек, общение с инструментом. Это творческое развитие, конечно, но это хобби и профессионально слабо востребовано. Куда развиваться музону то дальше? Уже всё придумано. Человек остаётся наедине со своим талантом, если у тебя есть талант, то ты поинтереснее сделаешь, если нет таланта, то ты тоже что-то сделаешь. Не качеством музыки определяется популярность, успешность.
Наш гитарист Саша Плежа (Pleasure) на всю голову на гитаре сдвинутый, играет невероятно круто, играл в «Землянах» и в группе «Э.С.Т.» и до сих пор пытается добиться известности традиционным способом. Думает, что надо ещё лучше играть, и тогда точно всё нормально будет. И вот так загоняет себя в такой тупик жизни с опасностью разочарования. Андрей Выпов, прекрасный наш гитарист и друг, личный гитарист Иосифа Кобзона, вместе с ним в Афганистан летал, так и не пошёл в филармонию на ставку, надеялся сам пробиться. Артист как устроен? Концерты в первую очередь, второе – деньги за концерты. Если в эту формулу вводится «свобода», то она идёт в знаменатель, если она больше единицы, то выхлоп меньше. Артисты подсажены на ощущения сцены и признания после концерта, поэтому им трудно жить. Тут главное – чувство юмора сохранять и уметь на себя со стороны поглядеть.
Хочу я завод открыть по производству электромобилей. Но вначале надо с домами разобраться, это процесс больше чем на пару лет, потом дома продать и на вырученные деньги сделать сетевое производство. Покупаешь, например, на заводе «Камаз» электрические платформы, а у них там четыре вида платформ, и делаешь 3D-модель по запросу заказчика, то есть кузов – любой делается с помощью 3D принтера. Кастомизация – вот к чему катится мир.
«Dub TV» много гастролировали, и в 2002 году мы поехали в Словению. Очень интересное место в тридцати километрах от границы с Италией. Прикол в том, что ещё в период советской Югославии итальянская мафия заморочилась на территории Югославии построить казино. Там на местности сливаются две реки и получается Т-образный перекрёсток, где они отгородили угол и построили здоровенное казино. Огромный участок: лес, красота. Это место после кончины советской власти было законсервировано, и пару раз в год местные расконсервировали его под реггей фестиваль.
Там внутри сохранились огромные однорукие бандиты, покрытые коростой пыли. Надо залезать на специальный стульчик, чтобы перед ним сесть. Ли Перри жил с нами в соседнем номере напротив в пятизвёздочном отеле. 15 тысяч человек они тогда собрали в 2002 году. Группа наша поехала поездом, вокалист Атом вообще поехал по чужому загранпаспорту с похожей фотографией. Мы с женой (Таней) полетели на самолёте и прибыли гораздо раньше, конечно, дико переживали, проедет ли Атом через три границы. В итоге музыканты приехали, концерт был шикарный, есть в интернетах. Обратно мы их снова отправили на поезде, а нам предложили остаться поотвисать, и возвращались мы в бизнес-классе, потому что других билетов не было. Я в салоне попросил, чтобы налили того и этого, что у них всё было и я тут же заснул.
Конечно, ещё лет двадцать назад молодёжь была на музыку ориентирована, а сейчас у молодёжи много разных приколов. Некоторые в игрушки играют и из дома не выходят. Тогда концерты массовый характер носили, большое число людей было вовлечено в культурный процесс. В Питере мы часто играли, последний раз в 2019 году, но там тоже всё измельчало. Субкультуры подзагнулись, конечно, но надысь мы играли на дне рождении Боба Марли, и народу было реально много, но выглядело это как-то странновато с моей точки зрения. Пришли всякие взрослые хиппаны и выглядели довольно нелепо в своей атрибутике. Если вспоминать, то мы по стране поездили: Красноярск, Новосибирск, Екатеринбург, Самара, Курск, Воронеж, Ростов и в Крым ездили. Сейчас у нас группа вообще шикарно выглядит, все довольны. Плежа говорит, что постоянно смотрит ролики наши концертные и не обламывается.
У меня чемоданчик концертный компактный, а в нем четыре стереодорожки: барабаны, бас. А сами дорожки можно быстро уделать vst плагинами с искусственным интеллектом, очень интересно выходит. Драм машина эта вообще не повторяется и играет максимально разнообразно. Но выбор всё равно остаётся за человеком, продюсером. Поэтому продюсер как вид нескоро вымрет.
Для Specialradio.ru
Материал подготовил Игорь Шапошников
2018-2025
Добавить комментарий