«В этом мире все связано,
а в совке же еще по рукам и ногам»
Речь здесь пойдет о том, откуда в середине шестидесятых весь этот рок, все эти длинные волосы и шестиструнные гитары взялись на Юго-Западе Москвы, где истоки московской рокомании и что мне запомнилось из периода первой московской рок-волны.
Серьезная хронология или летопись этого периода вряд ли возможна, а если и кто-то и возьмется за такой труд, то вряд ли он будет объективен и достоверен, поскольку вещественных доказательств из “того времени” почти нет (и быть не может): нет студийных записей, нет газетных или журнальных статей, нет видеоклипов и фильмов. Сохранились лишь два источника – черно-белые фотографии, зачастую без точной датировки, и воспоминания очевидцев.
Вот и получается, что перед нами миф, скажем, миф о московском биг-бите (так назывался групповой рок шестидесятых), где черно-белые фотографии выполняют роль наскальных рисунков на стенах биг-битовской пещеры, а мы, еще оставшиеся “неандертальцы”, участники и очевидцы, полысевшие и поседевшие, в потертых шкурах и с палицами, волочащимися по земле, заходим иногда в эту пещеру, и эхо подхватывает гул наших голосов, твердящих как мантру “ох как же мы могли тогда – да коммуняки нам не дали”, и хоть правдива мантра, но от этого не легче.
Зафиксированной и растиражированной музыки того периода нет и не было. Можно предположить, что где-то у кого-то на старых магнитофонных бобинах и завалялись разрозненные записи с живых выступлений, с использованием одного плохого микрофона, но обычно по таким записям установить “кто”, “где” и “когда” практически невозможно.
Почему Юго-Запад? Да потому, что в то время, когда в Москве началось серьезное увлечение биг-битом, мне было 16-17 лет и жил я на Юго-Западе и тусовался, естественно, около МГУ, а частью юго-западной тусовки были такие “тузы“ первой московской рок-волны, как Саша Градский, Сергей Дюжиков, Саша Лерман, Леня Бергер, Слава Малежик, Слава Добрынин.
Я не могу припомнить конкретное событие, которое бы символизировало начало рок-движения в Москве, но я думаю, что реально это 1965 год, а закончилось все в 1972 году, когда для выступления на рок-фестивале во Дворце спорта в Ереване из московских рок-сливок была составлена супер-группа, так и называвшаяся СУПЕР, в которую вошли Бергер, Дюжиков, Дегтярев, Фокин и Грачев. Выступление было неофициальным, хотя основные фигуранты к тому моменту уже работали в известных ВИА.
Это была халтура века, апофеоз мимикрии западного рока, своеобразный экзамен на аттестат московской рок-зрелости. Концерт снимался съемочной группой, специально нанятой устроителем – Рафиком Мкртчаном, на профессиональную киноаппаратуру, однако ни я, ни кто-либо из моих знакомых, даже самих участников, отснятого материала никогда не видел. Даже и тут не повезло! Хотя экзамен сдали на “отлично”: народ в Ереване буквально на ушах стоял, организатора арестовали и посадили лет на 10, а всех участников потом таскали по следственным органам.
Так, можно считать, завершился первый этап московского биг-бита. Но откуда вся эта чужеродная “совку” рокомания взялась в Москве?
Рок – часть поп-культуры. В своих кульминационных проявлениях поп-культура порождает мании. Штаты (а с них мы и начнем) знали три мании: первая связана с Фрэнком Синатрой, вторая – с Элвисом Пресли, третья – битломания (объяснять не надо). К нашей теме имеют отношение две последние, так как Элвис олицетворяет первый период рока – рокабилли (примерно с 1955 по 1961), а Битлы второй – период группового рока (с1962 по 1970). В обоих периодах есть нечто общее, но много и серьезных различий, однако второй период кое-что позаимствовал у первого и в каком-то смысле являлся его продолжением. Разные поколения создавали эти два периода, отсюда различия в ценностных ориентациях, в имидже, в стиле одежды, в стиле звучания.
Так вот, к середине пятидесятых в Штатах в музыке черных сформировалось течение, результатом которого стали десятки хитов и фанатичное увлечение молодежи. Оно получило название «Rock & Roll», или «Rockabilly», и с «Rockabilly» начался первый период рока.
Кстати, бытует мнение, что впервые словосочетание «Rock & Roll» как название нового стиля употребил в 1951 году ди-джей Алан Фрид, с тем, чтобы отмежевать его от “Rythm & Blues” и успокоить “моральное большинство” белых американцев, крайне отрицательно относившихся – как к новому стилю, так и к факту популяризации черной культуры среди белых. Занятно, что на черном слэнге тех времен словосочетание «Rock & Roll» означало половой акт, или попросту траханье. И Алан Фрид, пытаясь ублажить “моралистов”, сам того не подозревая (он просто воспользовался словами из какой-то песенки), дал целой субкультуре весьма “аморальное” название.
Создатели рокабилли как стиля, как музыкального направления были представителями так называемого “молчаливого поколения” (Silent Generation, 1925 – 1945). Вот их имена:
Все они фронтмэны, самодостаточные, яркие персонажи, каждый соединял в себе качества певца, инструменталиста и песнописца, аккомпанирующие же им музыканты могли заменяться (и заменялись) без проблем.
К середине 50-х им было в районе 20-30 лет. Послевоенная экономика США была тогда на взлете и продолжала улучшаться. Работы навалом, платили хорошо, и работающему человеку в принципе были доступны все прелести материального мира – дома, машины, модные шмотки и т.д. Тогда и появился Rock & Roll, или Rockabily, ставший для молодых, сытых, полных энергии, самоуверенных, свободолюбивых людей, живущих в достаточно свободной земле изобилия, музыкой праздника, сборищ, вечеринок, отдыха и плотской любви.
Мне трудно судить о том, насколько эта новинка, рокабилли, внедрилась в жизнь московской молодежи того времени, – я тогда совсем мальчишкой был. Но из детских воспоминаний осталось что-то о “стилягах“ с набриолиненными коком чубами в обтягивающих брюках-дудочках и полуботинках на толстом светлом каучуке, саркастически карикатурно высмеивавшихся на страницах журнала “Крокодил”. Еще помню мягкие пластинки, нарезанные кустарным образом, основой для которых зачастую служили использованные рентгеновские снимки, оттого-то их и называли “Рок на костях”. Купить эти пластинки с изображение чей-то грудной клетки или берцовой кости можно было у фарцы из-под полы в центре ГУМа у фонтана. Думаю также, что московские джазисты включали в свои танцевальные программы рок-хиты того времени, но повального увлечения этим стилем, мне кажется, не было.
Итак, рокабилли:
1. Стиль создан представителями “молчаливого поколения”.
2. Место рождения – Штаты, негритянская среда.
3. Рокабилли – музыка самодостаточных фронтмэнов, аккомпанирующие музыканты
решающего значения не имели. Акцента на гитарную основу не было.
4. Повального увлечения этой музыкой в Москве пятидесятых не наблюдалось.
Создатели же группового рока, или биг-бита, относились уже к военно-послевоенному поколению, которое еще называют “бэбибумерс” (Baby Boom Generation, 1940 – 1964), его представители стали первопроходцами и московского рока.
Если рокабилли это Штаты, то место рождения биг-бита – Англия. Послевоенное поколение британцев было буквально заражено базовым, коренным блюзом, и занятно, что луч этого блюза, пройдя через призму британской адаптации, в 1964 году вернулся в Америку, создав уникальное явление – “Британское вторжение” (“British Invasion”).
Первопроходцами стали The Beatles, занеся бациллу битломании в Штаты, вслед за ними Animals, потом Rolling Stones, The Who”) и так далее. Молодая Америка стала отращивать длинные волосы, чем весьма огорчила старшее поколение. Появился культ электрогитары, появились хиппи и Хэйт-Эшбери, появилось увлечение восточными религиями и философией, появилось стремление к альтернативным формам сознания, в частности через употребление наркотиков, появилась целая субкультура, охватившая, в большей или меньшей степени, весь мир, и основным, связующим звеном этой субкультуры стала групповая рок-музыка, или, как поначалу ее называли, биг-бит.
Она стала контркультурой по отношению к существующей и общепринятой, расширив разрыв между “отцами и детьми”, изменила музыку, внесла серьезные изменения в американское общество, в какой-то степени способствовала изменениям, произошедшим в советской империи, да и вообще, как считают многие, изменила мир, – и все дело рук того самого поколения “бэбибумерс”, в самом названии которого кроется особенность, выделившая его из общего цикла количеством участников, массой.
Вернувшиеся в 1945 году с войны, истосковавшиеся по теткам мужики круто взялись за дело, да и истосковавшиеся по мужикам тетки, видимо, им не перечили, что вскоре и привело к появлению непропорционально огромной волны младенцев. Что касается конкретных цифр, я могу привести только американскую статистику, но думаю, что нечто аналогичное происходило и в России: в США с 1945 по 1965 год родилось 77 миллионов человек, к этому следует прибавить всех тех, кто родился во время войны (считается, что дети военного времени гораздо ближе к послевоенным, чем к довоенным), и у нас получится где-то за 80 миллионов. Для сравнения, следующее поколение – “Generation X” – составило только 44 миллиона. Так эта волна и пошла по жизни, нарушая баланс поколений, разрушая и создавая.
И вот, представьте, огромное множество молодых людей начали увлекаться групповым роком – музыкой, где главным инструментом была электрогитара, где в идеале каждый и пел, и играл, и принимал участие в написании песен, которые группа исполняла, и где роль фронтмэна либо отсутствовала, либо в значительной степени сокращалась за счет повышения роли всех и каждого. Даже не обладая выдающимися музыкальными способностями, длинноволосые юноши с электрогитарами в руках, поднимаясь на сцену, воспринимались сверстниками как герои, даже как пророки. Бит-группа становилась существом с эдаким коллективным лицом. Абсолютный прототип такой группы – Битлы.
Конечно же, новый стиль создавался множеством талантливых и молодых музыкантов, но на вершине пирамиды были The Beatles, формируя этот стиль, экспериментируя и изобретая новые приемы в написании песен, в игре, пении, звукозаписи и, наконец, поражая всех неожиданными и весьма своевременными открытиями и, я бы даже сказал, откровениями, которыми был наполнен их каждый последующий альбом, ожидаемый многочисленными битломанами с нетерпением и благоговением.
Битлы были первооткрывателями, высадившимися на неизведанной территории группового рока. В силу своей феноменальной и разноплановой одаренности и вкуса, с одной стороны, и в силу уникального сочетания талантов – с другой, они с одинаковым успехом двигались в разных направлениях, осваивая и создавая очертания стилевого пространства со всеми его дальнейшими и многочисленными разветвлениями. Абсолютное и безусловное лидерство Битлов способствовало объединению вкусовых предпочтений огромного поколения, что усиливало внутри него ощущение общности и единомыслия и тем самым еще более отмежевывало это поколение от предшествующего.
Длинные волосы и хипповый прикид являлись кодом, кодом униформы, кодом причастности. В то время незнакомые длинноволосые, сталкивались в уличной толпе, воспринимали друг друга как “свои”, и неважно, если один был студентом-филологом, а другой учился на водопроводчика, – оба противопоставляли себя общепринятым нормам, и в этом проявлялась их общность и близость духом. Может, оно и выглядело по-другому изнутри лондонской рок-тусовки, но от метро “Университет” – именно так.
Итак, биг-бит:
1. Стиль создан представителями “поколения бэбибумерс”.
2. Место рождения – Англия.
3. Биг-бит – групповая музыка, коллективное творчество, личность каждого в группе имела значение. Акцент на гитарную основу.
4. Биг-бит существенно повлиял на стиль жизни московских бэбибумерс.
Когда микроб этого опьяняющего дурмана проник сквозь железный занавес в Москву, случаи заболевания носили единичный характер, – скажем, в 1964 году чернокожих студентов в Москве было гораздо больше, чем длинноволосых подростков, и грядущая эпидемия вовремя распознана не была. Зато года через два-три битломания заставила власть почесать репу.
Складывалось впечатление, что некая субстанция, не знавшая ни государственных границ, ни враждующих идеологий, заполняла собой все пространство, но распознаваема была только бэбибумерами и тем самым объединяла их, давала им ощущение общности и праздника. В групповой рок вовлекались не только музыканты и другие творческие личности, жаждущие самовыражения, но и предприимчивые организаторы, администраторы как подпольного, так и комсомольского толка. Дефицит инструментов, “примочек” и усилительной аппаратуры привлекал молодых технарей и ремесленников, которым было в кайф тусоваться с группами, да еще и подзаработать, молодая фарца тоже не отставала. Зачастую музыканты из энтузиазма и от безвыходности пилили, строгали и паяли сами.
Вся эта многочисленная разношерстная и волосатая братия с трудом вписывалась в рамки образа молодого строителя коммунизма и, в конце концов, строгие рамки разнесла. Огромное увлечение огромного поколения стало весьма ощутимым: если в 1965-м в Москве выступающих групп были единицы, то в 1967-м их число перевалило за пару сотен и продолжало расти в прогрессии ближе к геометрической. Группы создавались в каждой школе, техникуме, в высших учебных заведениях, в заводских клубах, да и просто в ЖЭКах. И неважно, что уровень большинства их был низок, – шел процесс обучения (пусть даже через подражание), поиска путей, накопления опыта, а ощущение сопричастности и кайфа было щедрым вознаграждением.
Насколько я помню, где-то осенью 1967 года поплыли слухи, будто в Москве организуется Бит-клуб и его членам будет предоставляться возможность студийной записи, выступлений на ТВ и в больших концертах. Потом кто-то сказал, что нужно ехать в кафе «Молодежное» на улице Горького, и мы тоже рванули туда всеми Скифами.
Действительно, в кафе выдавали анкеты, которые необходимо было заполнить, а верховодил всем этим балаганом некто общительный и улыбчивый, «товарищ» лет под сорок с явно удачливым комсомольским прошлым. Потом уже, пораскинув мозгами, мы решили, что нас обули, как лохов, – навешали лапши на уши о записях и концертах, а основной-то целью были анкеты, т.е. попросту сбор информации. Но к нашему удивлению через какое-то время нам сообщили дату прослушивания. По какому принципу подбиралось жюри, решавшее вопросы членства, да и вообще как все в Бит-клубе было устроено с организационной точки зрения, я не помню, но думаю, что, взяв таким образом нас “на карандаш”, власть пыталась направить повальное увлечение роком в удобоваримое русло.
Второй – и более успешной, как показало время, – попыткой контролировать то, что могло “возыметь влияние на незрелые умы молодежи”, стало создание официальных, проверенных цензурой ВИА. Подтверждается мое соображение тем фактом, что чем популярнее и многочисленнее становились ВИА, тем более захиревал московский Бит-клуб, пристанище неофициальных, самодеятельных или подпольных, как бы их ни называли, групп. Просуществовав года два, может три, он, в конце концов, канул в лету за ненадобностью.
Работа же в пирамидально выстроенных ВИА с художественным руководителем на вершине в качестве доверенного лица власти сулила музыкантам приличные деньги, возможность выступать на любых сценах страны, но все это – за полное подчинение и отсутствие творческой свободы. Результатом такого компромисса стало появление весьма эклектичного, “покорного” рока, рока, кастрированного цензурой.
Занятно, что советская власть в своем желании “укротить рок” не была оригинальной, – в период рокабилли в Штатах с подачи “морального большинства” также предпринимались попытки создать причесанную, с отманикюренными ногтями версию рок-н-ролла: белых симпатичных “душечек”, выдвиженцев типа Пэт Буна, приторно перепевающих черные рок-хиты, отчаянно промоутировали, крутя по радио и выделяя им значительное время на ТВ. Однако если для штатского консервативного истеблишмента задача оказалась невыполнимой, то в Союзе с ней справились весьма и весьма успешно.
И… вот тут-то как раз всё и началось! Но об этом в следующий раз.
Для Специального радио
Октябрь 2005
