rus eng fr pl lv dk de

Search for:
 

Метка: Вячеслав Добрынин

МЫ ДЕЛАЛИ ШОУ МИРОВОГО УРОВНЯ

Москва того времени вспоминается мне, как город, где не прекращался праздник. Если мы не были на гастролях, то все вечера проводили в ресторанах. Устраивали сейшены, ходили в ресторан Дома кино слушать знаменитого саксофониста Леонида Геллера. Кстати туда меня впервые привел Крамаров и познакомил там с танцором из ансамбля Моисеева Витей Дроздовым, он потом иногда подрабатывал, участвуя в наших концертах. Позднее Витя ввёл меня, так сказать, в московскую тусовку, познакомил с Галей Брежневой, с популярным тогда композитором Гариным, которого потом при загадочных обстоятельствах убили в Сочи, и всякими другими известными личностями. Помню, однажды мы пришли в кабак вместе с Наташей, моей будущей женой, и на ней был шикарный белый плащ, на который тут же запала Галя Брежнева и начала торговаться. Наташа согласились продать его, Брежнева плащ взяла, а деньги не отдала. Она кстати частенько так поступала, не только с нами.

“ДОБРЫ МОЛОДЦЫ” – ЭТО АНСАМБЛЬ РОСКОНЦЕРТА. ЧАСТЬ 2

Кстати, с тухмановской песней “Я еду к морю” у нас тоже забавная история была. Вы, наверное, помните, что изначально в ней были слова “Счастливей встречи нету на всей Земле”. Мы ее записали, а тут как раз состоялась встреча Брежнева с Фордом во Владивостоке. Какие-то большие умы усмотрели в песне намек на эту встречу. “Я еду к морю” – а Владивосток как раз у моря. А тут еще и “Счастливей встречи нету на всей Земле”. Короче, нам пришлось слова переделать, и стали мы петь: “Меня счастливей нету. Поверьте мне”. Вот так.

СКИФСКАЯ СЮИТА. ЧАСТЬ 2

Осенью 1968 года нам предложили выступить в бит-клубе еще раз, и уже с Леней Бергером. Сейчас, по прошествии многих лет, я думаю, что это было уникальное выступление. Да, хотя бы, тот факт, что трое из участников этого выступления (Леонид Бергер, Сергей Дюжиков и Виктор Дегтярев) осенью 1972 года вошли в состав московской супер-группы, которая так и называлась “СУПЕР”, выступавшей на рок-фестивале в ереванском дворце спорта и представлявшей сливки московского рока. Уже этот факт говорит многое об уровне того выступления. Некоторые из присутствовавших до сих пор иногда, да вспоминают это событие.

ДВА БРАТА И «ВЕСЕЛЫЕ РЕБЯТА». ЧАСТЬ 3. ГЕННАДИЙ ПУЗЫРЁВ

В 1973 году Москонцерт направил нас, видимо, не без помощи знакомого Дымова, на минский конкурс. И благодаря, конечно, не каким-то выдающимся вокальным качествам и инструментальному ансамблю или аранжировкам, а только благодаря партийной направленности репертуара. Тогда в Москонцерте было кроме нас всего три ансамбля: “Веселые ребята”, “Голубые гитары” и “Самоцветы”. И “Музыка” только образовывалась. То же, кстати, в инструментальном отделе. “Музыка” потом пела мои песни:”25 минут”, “Проходят годы”, и еще что-то. Юлик Слободкин тоже был с нами в Минске. Мы пели там “Гляжу в озера синие” и что-то еще патриотическое.

ДВА БРАТА И «ВЕСЕЛЫЕ РЕБЯТА». ЧАСТЬ 1. АЛЕКСЕЙ ПУЗЫРЁВ

В том концерте в Воскресенске мы исполняли песню “Туман” из к/ф “Хроника пикирующего бомбардировщика”. Мы играем вступление, а дальше должен был вступать Май. Он не вступает. Мы опять играем вступление, он опять не вступает. В общем, с этой песней мы провалились. А последней была “Червона рута” Добрынина. Он возил с собой магнитофон и гитару подключал через него, создавая эффект реверберации. И вот он спел эту песню, а у него там был такой лихой “запил” гитарный. Мы ее спели и ушли. Минут через пять прибегают к нам и зовут на сцену. А там, как раньше в Москонцерте говорили, стоит “стон”. Нас не отпускают. Пришлось еще раз ее петь.

МОЙ РОК: АМЕРИКА-ЕВРОПА, МЕТРО “УНИВЕРСИТЕТ”. СЕРЕДИНА 60-Х

Кстати, бытует мнение, что впервые словосочетание «Rock & Roll» как название нового стиля употребил в 1951 году ди-джей Алан Фрид, с тем, чтобы отмежевать его от “Rythm & Blues” и успокоить “моральное большинство” белых американцев, крайне отрицательно относившихся – как к новому стилю, так и к факту популяризации черной культуры среди белых. Занятно, что на черном слэнге тех времен словосочетание «Rock & Roll» означало половой акт, или попросту траханье. И Алан Фрид, пытаясь ублажить “моралистов”, сам того не подозревая (он просто воспользовался словами из какой-то песенки), дал целой субкультуре весьма “аморальное” название.

ЛЕОНИД БЕРГЕР: “МЫ – ПОКОЛЕНИЕ МУЗЫКАЛЬНОЙ СВОБОДЫ”. ВЗГЛЯД ИЗ-ЗА БУГРА. ЧАСТЬ1

Просветы, правда, были: появился некий Рафик, который на основе Ереванской комсомольской инициативы устраивал нам концерты в Ереванском дворце спорта: “Орфей”, “Скифы”… Деньги были неплохие, народу – тьма, аппаратура – спасайся, кто может; короче, почти что Лас-Вегас. Затем “Орфей” пёрся по горам Армении на автобусе просвещать высокогорные аулы на английском языке с удивительно неплохим результатом. (Последний такой “Ереван” был уже перед моим отъездом в Австралию в 1973г.)

ЮРИЙ ПЕТЕРСОН: НАЗВАНИЕ “ПЛАМЯ” МЫ ПРИДУМАЛИ В МОСКОВСКОЙ ШАШЛЫЧНОЙ

Сначала мы записали миньон с песнями “Верба” и “Горлица” (я там на клавишах, на “Хаммонде” играю), а потом – гигант “У нас, молодых”. Надо сказать, что я перешел из ВЕСЁЛЫХ РЕБЯТ в САМОЦВЕТЫ с полным компотом своих песен. Я сразу стал петь восемь песен. Я пел “Мами-блю”, “Тебе, я знаю, все равно”, пластинка с которой разошлась в 6 миллионах экземпляров, “Жил-был я”, “Бросьте монетку, месье и мадам”… Я пришел туда со своим багажом, да взял еще тот багаж и сюда поставил – и он очень хорошо пошел. Он был в “формате”, как сейчас говорят.

ЮРИЙ ГАГАРИН РОК-РАКЕТА ШЕСТИДЕСЯТЫХ

«Главное в том, – говорит Алексей Вайт-Белов, – что он давал свободу. Он приносил нам гармонию и даже не говорил, что ему нужно. Мы сами придумывали ему форму произведения. Но какую форму? Форму не мелодическую и не гармоническую – это он придумывал, а мы придумывали ему ту жесткую современную форму, в которую вкладывали дух времени! Конечно, каждый человек может сыграть написанную гармонию, а как ты будешь в этом ритме играть – это уже зависит от того, под какой стиль ты заточен, каким стилем ты лучше всего владеешь. Мы играли блюз и рэгги. Вот он приносит, а мы ему предлагаем сделать так-то и так-то, хотя мы еще не знали, какая будет мелодия – он даже не пел слова, он нам просто мурлыкал. Тухманов чувствовал… талантливых людей.