Вторая оценка ставилась за организацию самого вечера, в первую очередь за качество художественной самодеятельности, исполнявшейся в перерывах. В конце концов, задача Физтех-Клуба состояла не только в том, чтобы развлекать студентов и поддерживать рок-музыкантов, но и в том, чтобы развивать студенческое творчество. Поэтому за удачное исполнение эстрадных миниатюр факультеты поощрялись большим количеством вечеров.
И третья оценка выставлялась за… красоту приглашенных девушек! Сейчас это может вызвать улыбку, но тогда это шуткой отнюдь не казалось. Физтех во все времена был преимущественно мужской институт, в нем училось 90 процентов ребят и только 10 процентов девушек. Соответственно, среды, в которой парень мог бы познакомиться с девушкой, там фактически не существовало. Кроме того, у студентов Физтеха основное время занимала учеба: пять дней в неделю с раннего утра и до позднего вечера. На то, чтобы куда-то выйти и с кем-то познакомиться, просто не хватало времени. Да и где тогда можно было познакомиться с девушкой? Поехать в Москву на танцы? Пошляться по улице Горького? Но среднестатистический студент Физтеха, как правило, с трудом контактировал даже с себе подобным полом, а уж с противоположным – тем более. А в «Кофейне» – спокойно, все под охраной дружины, танцы под веселую музыку, бар с напитками. Там были созданы просто парниковые условия для того, чтобы косноязычный, стеснительный, но гениальный физик мог познакомиться с девушкой.
Популярность «Кофейни» была огромна, желающих попасть на вечер всегда набиралось в 3-4 раза больше, чем вмещала столовая. Чтобы получить заветный билетик, люди записывались заранее. И человек от факультета, который являлся ответственным за эти вечера, то есть за билеты, был, конечно, королем, потому что за билеты в «Кофейню» люди были готовы делать все, что нужно: отрабатывать, писать курсовую… Тем более, что билетов было ограниченное количество: 45 мужских, 55 женских. – «Чтобы больше был выбор девчонок!» – убежденно комментирует это положение бывший президент Физтех-Клуба Владимир Трущенков.
Помимо ответственного за вечер на факультете был еще человек, ответственный за приглашение девушек. Несомненно, он должен был обладать навыками психоаналитика, чтобы объяснить девушкам, что «Кофейня» – это место, куда каждая должна мечтать попасть. Да еще за вход заплатить рубль!
А ведь тогда еще не было метро «Савеловская»! Чтобы добраться в город Долгопрудный, нужно было добраться на метро до «Новослободской», дальше автобусом до Савеловского вокзала, купить билеты на электричку, доехать до платформы Новодачная, а от Новодачной еще идти пешком полтора километра! А там лес! А в лесу хулиганы! Впрочем, специально отряженные люди встречали девчонок на станции и провожали до клуба, а вечером – от клуба до станции, чтобы их никто не обидел.
Если ответственный приглашал некрасивых девушек, его отстраняли от работы в клубе. К счастью, в Москве существовали институты, в которых учились преимущественно девушки: педагогический институт, институт легкой промышленности, институт культуры в Химках, институт иностранных языков. Там у «Кофейни» была хорошая репутация, и студентки этих вузов всегда охотно принимали приглашения поехать в Долгопрудный на вечеринку. Но иногда студенты шли, к примеру, на Калининский проспект и раздавали билеты самым красивым девушкам, встреченным во время этой вылазки.
Подобная практика приглашения девушек в «Кофейню» активно поддерживалась комитетом комсомола института и засчитывалась за общественную работу. Тогда нельзя было не иметь никакой общественной работы. Поэтому хоть в газету пиши, хоть в дружинники иди, но, если нет общественной работы, нет и диплома! Когда студенты говорили, типа, – «я работаю в Физтех-Клубе как организатор вечера по приглашению девушек», – они получали гарантированный зачет за общественную работу.
Девушек оценивали по двойной 10-балльной шкале: первая оценка – за фигуру, вторая – за внешность. Все настолько привыкли к такой системе оценок, что даже в разговорах мелькало: «Вчера с такой девушкой познакомился! Семь и семь!» И все понимали, что это – красавица. Понятно, что «10» и «10» – такого не бывает. А «1» и «1» – это Баба-Яга. Если общая оценка девушек, пришедших на вечер, составляла более чем «5» и «5», то считалось, что вечер удался, то есть приглашенные девушки были обаятельными и симпатичными.
Разумеется, на Физтехе постоянной чередой шли свадьбы. «Семьи в МФТИ рождались, как в инкубаторе, – смеется Дмитрий Жур, вспоминая свою институтскую работу. – И, слава Богу! Мы всегда четко сознавали, что помимо веселья решаем еще одну очень важную задачу, которую не может решить никто – ни партком, ни профком, ни комитет ВЛКСМ, ни отряды ДНД. А мы решали – и весьма эффективно: большая половина браков в институте заключалась именно благодаря тому, что студент познакомился с девушкой в «Кофейне»». Кстати, и Дмитрий Жур, и Владимир Трущенков познакомились со своими женами тоже в «Кофейне».
Через Физтех-Клуб шли небольшие денежные потоки, в основном поступления от продажи билетов. Но иметь прибыль в те годы было небезопасно, так как правление клуба могли обвинить в частном предпринимательстве. Поэтому нужно было сделать так, чтобы прибыли как бы не было, чтобы все сводилось к нулю и собранные деньги покрывали бы только расходы на проведение мероприятий. Это был отлаженный хозяйственный механизм, некое неформальное предпринимательство без образования прибыли.
Раз в году президент Физтех-Клуба со всеми чеками и личными расписками отправлялся на прием к секретарю комитета комсомола института. Они запирались на пару часов и тщательно обсуждали все вопросы. Случалось, что в парткоме института появлялся новый человек, этакий энтузиаст из контролирующих органов, который тут же поднимал вопрос: а ну-ка проверим «Кофейню»! Что там за безобразия? Девушки, алкоголь, разврат! А может быть, девушки не уезжают, а в общежитиях остаются?!
Однако такого рьяного борца за пуританскую мораль, в конце концов, вызывали к ректору, который доходчиво объяснял, что в институте – очень серьезная учебная нагрузка, и не все студенты справляются с нею. Что каждый год в МФТИ случаются убийства и самоубийства – ребята и вешаются, и из окон выбрасываются, и чаще всего из-за женщин. Потому и проводятся такие вечера, чтобы студенты не поубивали друг друга.
Такая деятельность велась на протяжении всего учебного года, за исключением сессий и каникул. Начинались занятия – сразу же начинались и вечера. На время сессии проведение мероприятий приостанавливалось. Как только начинался новый семестр, вечера возобновлялись.
«Если в институте была такая богатая музыкальная жизнь, то почему все-таки решили провести рок-фестиваль?» – спросил я однажды Владимира Трущенкова, который был президентом Физтех-Клуба в 1982 году, то есть в год проведения фестиваля.
«Причин было несколько, – ответил он. – Во-первых, на фестиваль можно было привлечь гораздо больше групп. Во-вторых, многие группы, которые были уместны в формате фестиваля, не подходили для танцев. Так, например, «Коктейль» едва ли мог выступить в «Кофейне», поскольку я не представляю, как под хэви-металл можно танцевать с девушкой. Слушать – да! А танцевать – нет. «Кофейня» все-таки накладывала свой отпечаток, и некоторые группы имели даже двойной репертуар: в «Кофейне» они исполняли одно, а на фестивале сыграли совсем иное, как, например, «Рубиновая Атака»… Ну, и ко мне явились фанаты рока и предложили провести рок-фестиваль, поскольку в Москве такой фестиваль в 1982 году провести было практически невозможно».
«Вообще-то главным мотором этого фестиваля был Александр Кочин, – вспоминает Дмитрий Жур. – Он закончил Физтех и работал в ЦАО (Центральная Аэродинамическая Обсерватория, которая погоду предсказывает). Он был членом нашего коллектива и неотъемлемой частью самого клуба, и контакты с группами в еженедельном режиме устанавливал именно он. Я не знаю, стоял ли за ним кто-то еще, но для меня мотором этого фестиваля был именно Кочин. В то время, в таком масштабе это было почти революцией, а он был революционером, осмелившимся на такое».
Первоначально проведение фестиваля намечалось на начало ноября, но 10 ноября умер генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев, и партком МФТИ благоразумно посоветовал перенести сроки проведения фестиваля на декабрь.
«Мы, честно говоря, и сами не сразу поверили, что нам это удалось, – рассказывает Дмитрий Жур. – Я испытал тогда сильнейшее нервное напряжение. До последнего казалось, что вот сейчас или КГБ нагрянет, или партком передумает – и нам не дадут сделать фестиваль. Если бы Особый отдел – надстоящая над парткомом организация – вдруг цыкнул зубом: «О чем это они поют? Какие там намеки? И вообще, зачем все это сборище?!» – то все было бы закрыто. К счастью, опасности советскому строю никто в выступлении этих рок-коллективов не увидел, и фестиваль состоялся. Но, кстати, я помню, что по внешнему виду гитариста «Коктейля» Александра Иншакова нам потом были замечания: «Почему он расстегнул рубашку? К чему эти кривляния? Зачем все эти нарушения эстетики?!»
Фестиваль проходил в актовом зале института, предназначенном для серьезных институтских мероприятий – от заседания парткома до вручения дипломов студентам. Это был не просто зал, а святая святых института! Он находился в здании Главного корпуса. Как входишь, налево лестницы ведут в аудитории, а направо – двери распахиваются в актовый зал. Он круглосуточно охранялся, и туда нельзя было войти просто так, чтобы почитать книжку. Но по четвергам, впрочем, не каждую неделю, в актовом зале Физтех-Клуб проводил встречи с самыми разными артистами. В МФТИ с концертами побывали и Юрий Визбор, и Сергей Юрский, и Ролан Быков, и Леонид Филатов, и Александр Филиппенко и многие другие барды, артисты и композиторы. Иногда даже в рамках четверга бывали феноменально напряженные мероприятия, например, концерт Владимира Высоцкого. На его выступление стремились попасть не только студенты, но и представители администрации города, и москвичи, до которых долетели слухи о концерте, и билеты были буквально на вес золота.
Этот «второй формат» не только «разогрел» публику, но и вызвал доверие у администрации института, которая решила, что Физтех-Клубу можно доверить этот зал не только для артистов, но и для мощных рок-концертов.
«Насколько я помню, – рассказывает Дмитрий Жур, – ни руководство института, ни партком никогда не становились в жесткий запрет, и время от времени, понятно, что не ежегодно, основываясь на безукоризненной работе клуба, нам давали карт-бланш на большие фестивали. Поскольку вся наша работа была замешана на четкой организации: дружина, билеты, порядок, отсутствие скандалов, – то многократно повторенный успех позволял разрешить большее».
С самого начала этот фестиваль вызывал понимание его значимости у всех. У студентов – само собой, потому что лишь одному из нескольких десятков могло повезти попасть туда. Зал вмещал 600 человек, билеты были строго лимитированы, а потому отпечатаны в секретной типографии. Преподаватели, партком, профком, комитет ВЛКСМ и деканат получали свою квоту на билеты. Это – те организации, которым нельзя отказать, и вопрос шел лишь о количестве билетов. Все, кто попал на фестиваль, чувствовали, что соприкасаются с чем-то значительным.
«Я помню эту приподнятость у всего зала, – вспоминает Дмитрий Жур. – Это было мероприятие, которое поддержало всех. Все люди, которые связали с этим жизнь, получили серьезный толчок в профессии. Этот фестиваль удивителен тем, что на нем фактически стартовала российская «новая волна», и я прекрасно помню, как Журавлев и Сюткин при нас смаковали, слушая The Police, песню «Canary in a Coalmine»: «Вот он! Вот он, ритм «новой волны»!», – а потом сами заиграли в этом стиле».
«А у меня от фестиваля остались только отрывочные воспоминания, – говорит Владимир Трущенков, – поскольку я был организатором и постоянно разрывался между аппаратчиками, музыкантами и охраной. То приходит охрана МФТИ и говорит, что артисты пьют спиртное, курят в неположенных местах, что это – безобразие, и надо все прекратить – и мне приходилось идти, как-то все это утрясать, заминать, разбираться с артистами…»
«Кофейня» продолжала функционировать все 80-е годы, и туда плавно переместилось большинство групп, принявших участие в том фестивале. Но подобных фестивалей в Долгопрудном больше не проводилось. Впрочем, в последующие два года и в самой Москве не прошло ни одного настоящего «электрического» рок-концерта, поскольку в конце 1983-го года Союз композиторов СССР инициировал очередную массированную – с привлечением спецслужб – атаку на рок, а в середине 80-х появилась Рок-лаборатория. К этому времени физтеховская «Кофейня» уже превратилась в легенду…
Для Специального Радио
Сентябрь 2008
РОК-ФЕСТИВАЛЬ «ФИЗТЕХ – 1982». ЧАСТЬ 1: КОСТРОМСКИЕ «КУДЕСНИКИ»
Рок-фестиваль «ФИЗТЕХ – 1982». ЧАСТЬ 2: Коктейль из «новой волны»
