История поп-музыки зачастую подменяется биографиями «фронтменов» тех или иных групп, то есть тех, кто сияет в лучах прожекторов. Но очень часто бывает так, что самое важное и интересное – по этой причине – в историю не попадает. А если учесть, что попсари, в неуемном желании нравиться публике, представляют собой, как бы, один психологический тип, то и получается, что многие страницы этой истории написаны буквально под копирку, хотя реальных свидетелей событий более чем предостаточно. Это продюсеры, звукорежиссёры и, как тогда их называли, – «художественные руководители» музыкальных коллективов. Сегодня мы решили поговорить с известным звукорежиссером Юрием Фишкиным, который стоял у руля таких популярных групп, как «Автограф» и «Ария».
Но начнем мы с истории создания «Волшебных Сумерек» – легенды люберецкого рока. В то время подмосковный город Люберцы (включая Малаховку, Красково, Быково, Лыткарино и др.) был одним из самых серьёзных центров советского рока. Оттуда вышли «Любэ», «Круиз», «Веселые Картинки», известный джазовый музыкант Сергей Летов тоже жил тогда в Красково. Это знают практически все. Но мало кто знает, что в 70-е там зажигали «Волшебные Сумерки».
– Все очень просто – начал Юрий. – В 1973-1974 годах, учась в Московском автодорожном институте, я играл в группе «Следы На Снегу». Потом мы окончили институт, и каждый начал заниматься своими делами. Ребята пошли работать и забросили свое музыкальное пристрастие. Я остался один. Но у меня был комплект хорошей аппаратуры, и я хотел собрать группу.
Однажды мне позвонил один мой друг, который сказал, что у него есть друзья-музыканты, с которыми он играл в Московском энергетическом институте. «Пусть приезжают, – ответил я, – и будем общаться!» Так я познакомился с Володей Холстининым и Виталиком Дубининым.
Они приехали, и мы попробовали поиграть вместе. Сначала у них был барабанщик, который стучал только «Grand Funk Railroad», а остальное – не мог. Потом Холстинин привел барабанщика Леню Могилевского, с которым он играл в школьной группе. А Дубинин привел клавишника Вадика Дмитриева, с которым он играл в своей школе. И получилось, что двое пришли с одной стороны и двое – с другой, и мы начали репетировать и играть все вместе.
Потом Вадик ушел. У него, видимо, были какие-то другие интересы. На его место пришел Алексей Максимов. Вот с той поры и сложился «золотой» состав «Волшебных Сумерек».
Сначала мы играли музыку мэтров – «Grand Funk», «Black Sabbath». А потом потихонечку стали писать свои песни. Особой популярностью пользовался смешной, заводной рок-н-ролл «О, моя телега!» – его нараспев пели зрители на всех наших концертах. Смысл песни был такой: когда я был маленький, подарила бабка мне велосипед, ведь о нем мечтал я много лет… Но вот проходят годы, у меня уже машина… Проходят годы, и я хочу купить ракету и хочу на ней летать, теперь уже ракета мне под стать… Ну, и в финале Виталик Дубинин кричал в микрофон: «Пока! Я полетел!»
Сначала я тоже хотел играть на инструменте, на бас-гитаре, но потом я для себя решил, что хороших гитаристов и басистов много, в звукорежиссеров вообще нет. А так как кому-то нужно было заниматься аппаратурой, то я выбрал для себя это занятие. И с той поры я занимался аппаратурой и одновременно организацией концертов, репетиций, транспорта и тому подобное.
Когда ребята пришли, у меня были «Биги» и «Регенты», а в 1979 году, когда «Волшебные Сумерки» вышли на пик своей популярности, у нас уже имелись и двухрядный орган «Вермона», и барабанная установка «СуперАмати», и акустическая система мощностью 500 ватт, собранная моими друзьями. Эта система звучала в четыре раза громче, чем аппаратура у «Веселых Ребят», когда они давали концерты во Дворце спорта в Лужниках. У них там стояло с каждой стороны всего лишь по два «Регента» по 60 ватт каждый и по две колонки «Биг».
Концертная аппаратура постоянно докупалась и обновлялась. У меня были хорошие отношения с людьми, которые в домашних условиях делали усилители и колонки. Кроме того, у меня был хороший приятель Володя Лебедев, который работал секретарем комсомольской организации в Москультторге, он мне время от времени звонил и сообщал, что, например, пришли барабанные установки, и они будут продаваться в таком-то магазине: «Так что беги, лови!» И все музыканты тогда с семи или с восьми утра становились в очередь, чтобы приобрести заветные инструменты.
Потом, когда я уже перешел в «Автограф», стало проще. Люди ездили за границу и привозили нам то динамики, то какой-нибудь усилитель, провода, разъемы и так далее. Я помню, как папа Ситковецкого, сам хороший скрипач и директор Башмета, выходил из самолета и на шее у него висел микрофонный кабель. Здесь такого кабеля не было, а нам он был нужен – вот он нам его и привез.
Когда мы только-только начинали выступать и нас еще никто не знал, я приходил в обычную школу и предлагал сыграть на торжественном вечере, посвященном какому-нибудь советскому празднику. Если взгляды директора и звуча по воспитательной работе были достаточно прогрессивными, то мы приезжали и работали. Как правило, это были танцы в актовом зале школы. Так как школьникам нравилось, как ребята играли, то со временем из этих школьников сложился круг наших почитателей.
После того, как мы сделали несколько концертов на своей репетиционной базе – «Автодормехбазе №7», – нас заметили и стали приглашать в разные институты, где мы достаточно много играли.
У нас был хороший концерт в институте гражданской авиации. Когда сейшн уже начался, мимо актового зала, где мы играли, шел ректор, который обратил внимание на человека в джинсах и с длинным хаером, который заглядывал в аудитории и явно что-то искал. А так как в этом институте все студенты в институте ходили в форме и коротко стриженными, то ректор остановил этого лохматого чувака и поинтересовался, что он тут делает?
Тот в свою очередь тоже задал вопрос: «Дядечка, а где здесь концерт?»
– «Какой концерт?»
– «Да где-то здесь «Волшебные Сумерки» играют!»
– «Ладно, – сказал ректор, – идем! Я покажу!»
Он зашел в зал и потерял дар речи, потому что в зале, который официально вмещал 400 человек, набилось человек восемьсот, и каждый буквально сидел у соседа на голове.
Когда концерт закончился, ректор подозвал нас и сказал, что мы выступаем с неправильными песнями, а кроме того обвинил нас в том, что мы получили за этот концерт деньги, а тогда это считалось криминалом, ведь частное предпринимательство было запрещено. Мы сказали, что получили-то всего шестьдесят рублей, из которых двадцать отдали за машину, чтобы нас привезли и отвезли. Но ректор не стал нас слушать: «Мы посылаем ваше дело в Комитет народного контроля, – сказал он, – а как будут обстоять дела дальше – посмотрим!»
– «Ну, и что нам делать?» – спросили мы.
Тогда ректор предложил: «Сдайте деньги, которые вы получили, в Фонд мира. И на этом покончим…»
Когда мы сдали эти несчастные сорок рублей в Фонд мира (двадцать рублей мы все-таки отдали за машину), нам вручили огромную грамоту с благодарностями, а человека, который организовывал концерт, вместо того, чтобы, как грозился ректор, выгнать из института, повысили в должности: он был секретарем комсомола факультета, а стал секретарем комсомольской организации всего института. Было, конечно, смешно. Но… сначала было страшно.
Володя Холстинин и наш барабанщик жили в Люберцах, и потому нас там знали все, поэтому когда мы давали концерты в местном ДК, в Красково или в Малаховке, то всегда был аншлаг, кроме того все люберецкие друзья и знакомые обязательно приезжали на наши концерты в Москву. А когда народ стал подрастать, и все стали выходить замуж и жениться, то свадьба по тамошним пацанским понятиям не считалась настоящей, если на ней не играли «Волшебные Сумерки».
На свадьбах нас, музыкантов, всегда сажали за отдельный столик и обязательно ставили водку. Но у нас в группе был «сухой закон», потому что мы понимали, что музыка и алкоголь не совместимы, если мы хотим добиться каких-то успехов, а иначе мы так и остались бы группой, играющей на свадьбах, потому что ничего другого было бы уже не нужно. Поэтому водку, которую нам ставили на стол, мы через пять минут прятали в портфель. Люди видели, что на столе ничего нет, а музыканты трезвые, и ставили еще бутылку водки. Потом добавляли еще и еще. Короче говоря, рекорд у нас был, когда с одной свадьбы мы привезли двадцать четыре бутылки водки!
А в те времена водка была второй валютой. А, может быть, даже и первой. И этой «золотой» валютой мы пользовались достаточно продуктивно. Мы заканчивали играть поздно вечером, но нам еще нужно было отвезти на базу аппаратуру. Мы останавливали автобус либо маленький грузовичок, но когда говорили, что нам надо с одного конца Москвы переехать на другой, то водитель отвечал, что ему некогда или что ему надо домой. Но когда мы обещали отдать ему за поездку две бутылки водки, он моментально соглашался.
Однако в 1979 году «Сумерки» закончили свое существование. Все ребята окончили свои институты, и им надо было как-то определяться с дальнейшей жизнью. Максимов сказал, что он будет поступать в консерваторию, где будет заниматься классической музыкой, и в рок-группе ему играть неинтересно. Холстинин и Дубинин тоже пошли работать по распределению. Ко мне тогда приехал Ситковецкий, у которого как раз закончилась эпопея с «Високосным Летом» и он организовал группу «Автограф». Саша предложил поработать вместе. Мы попробовали, и те десять лет, пока существовал «Автограф», мы были вместе.
Для Специального Радио
Октябрь 2008
ЮРИЙ ФИШКИН: «БЫЛО, КОНЕЧНО, СМЕШНО. НО СНАЧАЛА БЫЛО СТРАШНО». ЧАСТЬ 2: ГРУППА АВТОГРАФ
