ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
РУССКО-УКРАИНО-ФРАНЦУЗСКИЙ ПРОЕКТ И ЧТО ИЗ ЭТОГО ВЫШЛО. НИЧТО НЕ ПРЕДВЕЩАЛО ПУТЧ – И КОРАБЛЬ ПЛЫВЕТ. РУКА МОСКВЫ В ИМПРОВИЗАЦИОННОЙ МУЗЫКЕ. БРОНЕНОСЕЦ ПОТЕМКИН НА ПОТЕМКИНСКОЙ ЛЕСТНИЦЕ.
Ничто не предвещало беды. Киев нас встретил августовским благоуханием и звонким Крещатиком за гостиничным окном. Все обещало чудесное приключение, и из духа свободы должна была родиться необыкновенная Музыка. Мое участие в амбициозно-эпохальном украино-французском культурном проекте было обусловлено недостаточной радикальностью украинской музыкальной составляющей перед лицом авангардного французского вторжения на братскую славянскую землю, тогда еще не отделявшей себя от России и не озабоченной противоестественной тягой к западным либеральным ценностям.
На то время единственными авангардными музыкантами на Украине числились – мультиинструменталист Александр Нестеров и саксофонист Юрий Яремчук плюс небольшое их поддерживающее окружение. Юра Зморович – киевский чудесник, тамошний Волшебник Изумрудного Города, обладающий неуемным художественным темпераментом и опытом в самых различных областях и жанрах, таких как поэзия, театр, кино, перформанс, скульптура, музыка – пригласил меня для участия в проекте. Я приехал с раскрашенной в кровь виолончелью и красавицей женой в роли переводчицы и эксперта по французским заморочкам, с намерением сразиться с французами и показать, что наша новая музыка совсем не отстает от западной.
Вечером в грандиозных апартаментах имперской архитектуры какого-то ДК состоялась первая встреча с партнерами. Французы давали большой концерт, представляя на суд славянской публики всю свою изысканную духовную пищу.
В фойе я был представлен музыканту Нестерову, о котором был уже достаточно наслышан. Саша предстал светлым открытым юношей славяно-арийской внешности с горящим взором и полный энтузиазма наполнить мир невиданными звуками. Сразу стало ясно, что мы единомышленники, и мы мгновенно прониклись друг к другу симпатией и уважением. Саша уже побывал на Западе, на престижных канадских джазовых фестивалях, я же вернулся недавно из творчески удачного вояжа в Германию. Мы жаждали продолжить сотрудничество с западными коллегами. Гости ударили мощным звуком биг-бенда и поразили изощренностью более камерных проектов. Это впечатляло! Именитый тромбонист Ив Робер продемонстрировал феноменальную технику игры круговым, т.е. непрерывным дыханием, чем сразил нас наповал, а джаз-пост-панковый состав
«Сеs Messieurs» своим саундом, сэмплами и лупами, о которых мы еще не слыхивали. Французы представляли творческое объединение ARFI из города побратима Лиона и привезли большой музыкальный проект, включая живую музыку к демонстрируемому ими же легендарному фильму Сергея Эйзенштейна « Броненосец Потемкин». Но главная их идея была в том, чтобы показать фильм на Потемкинской лестнице в Одессе. Планировался вояж на теплоходе по Днепру с заходом в прибрежные города для дачи концертов совместно с нашими музыкантами, т.е. нами плюс еще несколькими специально подобранными киевскими джазовыми коллегами.
На утро в день отплытия мы узнали, что в Москве произошел ПУТЧ! Шел тот самый август 1991 года. На Крещатике происходило некоторое волнение, в воздухе запахло тревогой. Наше состояние трудно охарактеризовать, как неопределенное, скорее мутно-оболдело-вляповшихся-не-известно-во-что. Точно члены тайного общества мы собрались на квартире Юры Зморовича, напоминавшей кунсткамеру, и стали мрачно решать, как жить дальше. Алик Кан, приглашенный в поездку в качестве эксперта новой музыки из Петербурга, мрачно сказал, что пора эмигрировать! Несколько позднее после тех событий он действительно отбудет в Лондон. Тогда же он уедет только в Питер. Мы звонили в Москву Тане Диденко, которая жила возле Белого дома и была свидетельницей и даже участницей тех событий. Дело не обещало ничего хорошего. Так нам казалось даже в Киеве. Французы тут же предложили нам предоставить политическое убежище, если что… Правда, не понятно, где? На корабле? Но мы мужественно решили плыть во чтобы то ни стало, может быть прямо в Марсель.… Плыть в никуда.
И вот, корабль плывет! Днепр, до середины которого долетит не всякая птица, простирался перед нами. Ситуация крайне странная и неопределенная. Все сразу почему-то решили, что нам грозит опасность. Что может быть нам не стоит нигде останавливаться… Связи с Большой землей на теплоходе почему-то не было. Французы ловили своими приемниками вести из Москвы. Кажется, безуспешно. Тогда не было мобильных телефонов и у них.
Но в первый же день поездки произошла некоторая нестыковка музыкальных аспектов. Предполагалось и нам показать себя. К славянской команде сразу пристроился некий отщепенец во французском стане, швейцарский музыкант Жак Сирон. Большой человек, вида ландскнехта, особенно в обнимку с контрабасом. Мы подсобрались с силами и обрушили на публику шквал недифференцированных звуков невыразимой русской тоски, зубовного скрежета и бог знает чего в том же духе. Французы как-то притихли и растерялись, что-то потом, говоря о фри-джазе, оправдываясь перед нами, что и они когда-то были авангардистами и играли такую музыку. Нам это показалось подозрительным. В итоге состоялась премьера нашего квартета, состоявшего из Саши Нестерова на миди-гитаре, Юры Зморовича за роялем и саксофонами, меня с виолончелью и швейцарского друга с контрабасом. Кредо свое мы продемонстрировали бескомпромиссно. Но была и некоторая нейтральная зона между нами в лице нескольких украинских музыкантов, игравших традиционный джаз и не являвшихся нашими сподвижниками. Симпатичная хохлушка пела американские стандарты в аккомпанементе юноши известной национальности. Вечером в совместном джеме после пива к нам кое-кто присоединился из лионской братии. Но стало ясно, что музыки совместной у нас не получится.
Между тем французы сразу взяли дистанцию, проводя время обособленно в баре, не приглашая нас присоединиться. Зато наш новый друг, просто Жак, проявлял завидную энергию, репетируя с нами днем на верхней палубе. Он был добродушен и доброжелателен к нам, чего не скажешь об его отношении к французам. На то были основания, которыми он делился с Наташей, болтая с ней по-французски и галантно ухаживая. Потом он открыл тайну о настороженности в отношении к нам французов по причине подозрения, что блондинка-со-мной была агентом КГБ, приставленная для слежки за ними!!! Они явно были зомбированы американскими комиксами на эту тему. Мы говорили с Жаком на самые разные темы, вместе гуляли, играли свободные импровизации и совсем стали забывать о том, что происходило на берегу.
В огромном запорожском Дворце культуры при набитом зале мы показали поочередно свои программы, а затем по замыслу эксцентрика Зморовича разыграли совместный перформанс с французами, включавший веселый абсурдизм в духе курехинской «Поп-механики». Жить становилось лучше, жить становилось веселей. Уже в Днепропетровске в парковом концерте мне удалось расколоть на совместное музицирование великого тромбониста Ива Робера и заставить его играть настоящую импровизационную музыку. Бескомпромиссную и радикальную. Так мы старались разрушить стену отчуждения между нами.
Тем временем мы подплывали к Одессе. Нас ждала огромная Потемкинская лестница. В ночь накануне мы дружно гуляли по перестроечному городу, наполненному весельем и беззаботностью. Здесь был вольный город, и никто не заморачивался российским путчем. А в нас победила музыка, и мы оставили политику на потом. Эмигрировать во Францию уже не хотелось.
И вот внизу, в основании Потемкинской лестницы установлен огромный экран, куда будет демонстрироваться фильм « Броненосец Потемкин». Народ заполняет лестницу. Полный французский комплект музыкантов начинает играть музыку в стиле Jesus Christ Superstar на радость многочисленно расслабленной алкоголем и августовской негой публике. Ужасы эйзенштейновского повествования как то не совсем соответствовали американскому колеру музыки. Известно, что тема революционного корабля очень волнует западных интеллектуалов и до сих пор, но бунтующие матросы, демонстрации народных масс, революционный пафос явно не соответствовали настроению одесских масс в тот вечер 1991 года. Нам, наблюдавшим это со стороны, было не по себе от происходящего. Казалось, что публика может не адекватно отреагировать на большевисткий пафос фильма в дни путча. Европейцы явно выбрали нетленные левые идеи не ко времени и не к месту. И мы это чуствовали позвоночником. Но все обошлось. Народ так до конца и не понял, причем здесь Броненосец, при чем тут рок-н-ролл, и тем более французы. Это поняли только мы. Что ни при чем !
Прощальным вечером все напились, и выяснилась французская, к нам русским, любовь, приоритет творчества над коммерцией и любовь к авангардной музыки с обеих сторон. Слезно расставаясь, мы клялись в пламенном сотрудничестве на следующий раз. Но другого раза как водится не случилось.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ЧЕЛОВЕК С ДАЛЕКОЙ ЗВЕЗДЫ или МАСТЕР НЕДОУМЕНИЯ – СЕРГЕЙ КУРЕХИН
Этим летом Сергею Курехину, уникальному музыканту и композитору, исполнилось бы 50 лет. Это кажется невероятным для тех, кто знал Сергея, так как он остался в памяти молодым, энергичным и чрезвычайно обаятельным. Его уход из жизни восемь лет назад был трагедией и шоком для всего нашего нового искусства, ибо не было жанра, который бы не привлекал Курехина и где бы он себя не проявил. Его неуемность сражала наповал, его интересы простирались далеко за пределы музыки, это философия и мифология, театр и кино, сакральные культы, геополитика, лингвистика, культурология и так далее и так далее. Личность и его судьба несут отпечаток таинственности и мистичности, его жизненный темп не поддается рациональному объяснению. Бешеная скорость игры на фортепиано наводила ужас на профессионалов и восторг армии его поклонников. Парадоксальная и непредсказуемая манера поведения завораживала окружающих. Масштаб его личности был исключительным и, к сожалению, до сир пор не оцененный и не осмысленный. Поэт и литератор Аркадий Драгомощенко в юбилейной программе о Курехине на канале «Культура», назвал музыканта «человеком с далекой звезды», что метафорично отражает образ этого удивительного человека, вспыхнувшего и ярко озарившего все вокруг.
Вся питерская и российская артистическая богема боготворила этого человека. Его грандиозный мультимедийный, как теперь говорят, проект «Популярная Механика» захватывал огромное количество музыкантов, художников, и деятелей всех видов искусств синтезировал парадоксальным образом совершенно несовместимые вещи, например академический струнный квартет и популярную рок-группу, как «Кино», или официозного певца Эдуарда Хиля и театр лилипутов, пожарный оркестр и джазовых импровизаторов. По сцене разгуливали гуси, куры и даже лошади, в то время как исполнялись серьезные оперные арии, которые могли неожиданно смениться псевдо-китайскими наигрышами, но общая драматургия действа контролировалась не только фортепиано и синтезатором Курехина, но и его жестами, прыжками и знаками, коими он сопровождал весь процесс на сцене. Этот грандиозный полигон и представлял загадочное и масштабное мероприятие, которое публика в различных уголках планеты всегда ожидала с нетерпением и интересом.
Курехин объездил множество стран, переиграл со всеми западными звездами авангарда, с которыми обходился порой без всякого подобострастного почтения. В среде российского андерграунда он, бесспорно, считался лидером. Кстати сказать, он собирался приехать в Смоленск с американским саксофонистом Кешаваном Маслаком буквально за пару месяцев до своей неожиданной смерти. Я должен был помочь организовать этот концерт в филармонии и сыграть с ними вместе, но судьба распорядилась иначе…Сергей умер от редчайшей болезни, саркомы сердца. Редкий человек погиб от редкой болезни, как написали в некрологе. Это было загадкой для всех.
Я познакомился с Курехиным в начале его музыкальной карьеры, в 80 году и тогда же у нас сложились дружеские и творческие отношения. В одном письме того времени он писал мне что хочет соединить «Лебединое озеро» с «Секс Пистолз»! «Нужно все перевернуть!» Тогда это казалось сумасшествием, однако Курехин так и сделал, чем предвосхитил постмодернистскую эстетику размывания смыслов. На каком то этапе мы играли вместе. После нашего выступления на Рижском джазовом фестивале в 80 году Курехин был отлучен навсегда от этого мероприятия из-за шока, вызванного обращением с фортепиано.
Из музыканта авангардного джаза Сергей превращался в анти-поп звезду, которому тесны были рамки одного стиля или направления. И я был свидетелем его искрометного подъема.
Потом наши пути разошлись. Он писал музыку для театра и кино, снимался в фильмах и телепередачах, придумывал абсурдисткие сценарии и разыгрывал часто их в жизни. Его артистическая цель и эстетическая задача была вызвать… НЕДОУМЕНИЕ. В некотором отношении, все это было продолжением идей футуристов и поэтов-обэриутов начала ХХ века (Хармса, Введенского), но также и модного в восьмидесятые годы дзен-буддизма с его эстетизацией парадокса. Поэтому наиболее адекватное выражение это носило в принципе импровизации, спонтанной, свободной импровизации.
Эти идеи тогда носились в воздухе. И так как импровизация нуждалась в свободе, художники ее боготворили. Эпоха перестройки принесла свободу, но вместе с ней и проблемы, о которых мы и не подозревали. Рынок и коммерческий подход к искусству создал новые правила игры. И многие их не выдержали или не приняли.
Курехин обошел эти проблемы, точнее был вне их или использовал по-своему, оставаясь самим собой. Идеалом Курехина был Моцарт, и он действительно был чем-то родственен великому гению, легкостью и чистотой музыки, прежде всего. Помните прекрасный фильм Милоша Формана «Амадей», так вот Моцарт там удивительно напоминает, даже внешне Сергея Курехина, музыкального гения 20 века.
Десяток пластинок записанных Курехиным не передают, к сожалению, всю полноту, тонкость его музыки, ибо смысл этой музыки всегда был в непредсказуемости и неуловимости. Она оставляла, как и желал того автор, главное – чувство недоумения, но так же, как не парадоксально! ощущение эстетического удовлетворения и своеобразной красоты. И, конечно же, не в последнюю очередь ее особенностью была фантастическая, магнетическая, гипнотизирующая энергия.
Критики еще долго будут ломать голову, как охарактеризовать музыку Курехина и куда ее отнести. Но мне кажется, что в том-то все и дело, что она не вписывается ни в какие рамки, как и вся личность большого художника – Сергея Курехина.
ЧЕЛОВЕКА С ДАЛЕКОЙ ЗВЕЗДЫ…
Для Специального радио
Сентябрь 2004
