ИНЦИДЕНТ В ГОРОДСКОМ ЗРЕЛИЩНОМ ФИЛИАЛЕ
«Часто попадаю я в лузу не свою», -поет маэстро компромиссного шансона – и лукавит. Обычно не бывает с ним такого. Впрочем, слова эти в уста Шуфутинского вложил куда более сложно и тонко организованный человек – поэт-песенник Константин Арсенев, в свое время прославившийся успешным снятием с мели безнадежной, казалось бы, Овси-енко («За розовым морем»). Отказавшись от рафинированных услуг соратника Паскаля, прославленная «миражистка» благополучно села обратно.
Арсенев является автором текстов доброй половины треков этого альбома, где лапидарный бородач его молитвами оказывается жестоко страдающей, изломанной, болезненно переживающей собственную неосуществимость личностью.
Этой пронзительной сентиментальности трудно не сопереживать, а за скачущей динамикой всего альбома наблюдать весьма забавно. Как только арсеневские экзистенциальные откровения внезапно перемежает более традиционный текст – например, покойного мэтра Дербенева, – Шуфутинский словно хватается за голову: мол, чой-то я зарапортовался! Ща дам огня! «Сигарету Мальборо прилеплю к губе / Легкою походкой подойду к тебе! / А в небе классная валютная погода!» – и т. п. Но возвращается Арсенев – и снова: «Раньше я жизнь больше любил – не замечал прозы судьбы… Тайны старой Москвы – какие-то очень душевные вещи нашим детям не скажете вы…»
Шуфутинский пытается стряхнуть это наваждение: «Курортные романы, невинные обманы… Ты – не первая, с кем это случилось!» И тут же превращается в покорную куклу на руке Арсенева: «В суетливом потоке жизнь без тебя одинока и безвоздушно пуста…» В ужасе хватается за воспоминания какого-то М.Андреева: «По ночам я хулиганил с молодыми кисами! Клялся им до гроба я! Целовал тебя я в губы – да, самоуверенно!» Но неизбывный Арсенев жестко переводит охальника в гуманистический регистр: «Здесь когда-то был мой переулок родной, продавцы торговали цветами… Как всегда по весне, когда небо ясней…»
– Дурак! – успела выкрикнуть девица, но не объяснила, кого ругает, а вместо этого вывела насильственную руладу и сама запела про Шилку и Нерчинск.
