Был дуплет – сначала мы выступили, потом Цой. Это было на самой заре всей этой деятельности, и после концерта я стал спрашивать Цоя про его, ленинградского производства, двенадцатриструнку, на которой почему-то было всего 9 струн – я поинтересовался, куда делись три струны. Он посмотрел на меня, и, ничего не ответив, величественно удалился.

Головин неоднократно бывал у меня дома. Последний раз, когда мы с ним виделись, в домашней обстановке я спел свою песню – такой экспромт на сонеты Шекспира с намёком на кантри музыку – то есть такой адский замес на русском языке. Песня называлась Любовь И Фантазия, и ему она так понравилось, что он меня просто расцеловал.

Вначале, когда стали разыгрываться, пошли какие-то темы, все радостно отметили, что я играю как Харрисон. А потом Васе дали ноты для бас-гитары, он сначала пыжился, парился, а потом психанул и сказал, что это не басовый партет, а просто партия левой руки пианиста, что это бред собачий. В общем, они разругались с автором, и о пластинке больше не было речи.

«Вежливый Отказ» придумал Петя, в музыкальном плане его организовал Роман, но вот эта идея, что мы не будем играть на танцах, а будем играть свои песни,- это вдалбливал я: «Чуваки, мы будем играть свои песни!». Роман спрашивал: «А где мы их возьмем?», я отвечал: «Сами напишем!». Он беспокоился: «А куда?», я говорил: «Пробьемся!». Я хочу порадоваться за Романа вот в чем. Когда я два лета отработал культоргом в лагере «Волга», далее стал молодым специалистом и не мог все лето отдать этому веселому времяпровождению. И меня спросили: «Кого ты рекомендуешь?». Я спросил всех, с кем я тусовался, и никто не захотел быть культторгом. Один Рома сказал: « Я буду!».