Был дуплет – сначала мы выступили, потом Цой. Это было на самой заре всей этой деятельности, и после концерта я стал спрашивать Цоя про его, ленинградского производства, двенадцатриструнку, на которой почему-то было всего 9 струн – я поинтересовался, куда делись три струны. Он посмотрел на меня, и, ничего не ответив, величественно удалился.

У него была потребность с разными людьми дружить и общаться, но у нас с Ваней всегда было о чем поговорить. Мы говорили о музыке, где есть и доминанты и время и человек (все составляющие философии), как о философии в какой-то мере. Наши разговоры о музыке – это разговоры о жизни в гармоничном ключе.

На правительственном концерте в честь открытия Олимпиады мы пели «Богатырскую силу» Александры Пахмутовой. Она, буквально, за несколько месяцев до этого закончила работу над музыкой к фильму «О, спорт – ты мир». Мы к этому фильму записали массу песен и музыки. Как сейчас помню, Магомаев там запевал «Здравствуй, стадион», а все хоры – это ансамбль «Цветы». Я там пел «Старт, рывок и финиш золотой». Потом все песни из этого фильма по просьбе Пахмутовой пели и Асадуллин, и Беликов, и Градский, и Ротару, и еще кто-то из серьезных исполнителей. Почему-то этот фильм сейчас вообще никогда не показывают. Показывают только «До свиданья, наш ласковый Миша», когда народ плачет.

Короче, в 1985 году, когда началась перестройка, я все это бросил и пошел работать во Дворец культуры пищевой промышленности руководителем музыкального клуба. Стал прокатывать концерты. Делал джазовые вечера. Тогда ведь после длительного перерыва в джазе появилась очень талантливая молодая поросль. Это был настоящий техничный джаз. Кроме обоих Бутманов, были Женя Маслов – супер-пианист, Дима Колесник – он сейчас в Америке, Рябов – замечательный гитарист, Костюшкин – прекрасный саксофонист, отец одного из солистов “Чай вдвоем”, Старостенко – этот спился, ушел в монастырь, там всех споил, после чего его оттуда выгнали. Но тогда в джазе было безвременье.