АЛИК ГРАНОВСКИЙ И АНДРЕЙ КРУСТЕР. ДИАЛОГИ О КОНЦЕРТАХ. Часть 2

АЛИК: “После третьего концерта наша вокалистка Алеся-Лужайка возомнила себя суперзвездой, так как разные люди типа Артема Троицкого стали звать ее на какие-то флэта, и  мало того, что она пила портвейн и курила травку, она стала делать это еще в два раза больше. И мы с Андреем смотрим: человек не репетирует, динамит… А мы хоть отыграли концерт и побыли немного в фаворе, но должны же повышать свой профессиональный уровень! Мы звоним ей и говорим, что пора приниматься за работу, а она отвечает: “Да я не могу, да мне некогда, да меня пригласили сюда, да меня пригласили туда!” –  “Тогда,  – говорим мы, – до свиданья!”

И вот тогда-то мы вспомнили о Сашке Бордзиловском,  вокалисте, который был ростом два метра четыре сантиметра. Мы его выписываем, и так появляется сейшн в кинотеатре “Патриот”. Первое отделение – фильм о птеродактилях и динозаврах, а второе – группа “Смещение” и Леша Романов”.

АЛИК: “Причем отрубились только порталы, а на сцене электричество осталось, и я поиграл соло на басу в стиле джаз-рокового музыканта Стенли Кларка”.

КРУСТЕР: “И если раньше мы играли в залах мест на 400-600, то здесь – две тысячи, и зал – “битком”. Причем народ великолепно принял. Запись этого концерта есть у одного человека в Коньково, надо бы подъехать и переписать, потому что он ее из дому не выносит: боится, как бы она не пропала”.

АЛИК: “После этого концерта позвонила Алеся: “Ребята, да вы меня не так поняли! Да я немножко отдыхала, но могу же я немного расслабиться, но я готова выступать, ведь я же – это я…”

КРУСТЕР: “Она и перед концертом звонила. Но мы решали этот вопрос кардинально: Подруга, ты готова? Нет? Ну, извини… “

АЛИК: “Но тут уж она твердо сказала: я готова к следующему концерту. И сразу же нарисовался концерт в “Куполе”…»

КРУСТЕР: “Купол” – это следующая наша база. На Казанском вокзале стоит такая большая башня. Туда пришли наши люди и сказали: “Мы хотим у вас репетировать”. Им ответили: “Пожалуйста!” И вот там был наш следующий сейшн”.

АЛИК: “Там же находится отделение милиции Казанского вокзала, и когда туда пришли люди и сказали, что хотят репетировать, то им ответили: “Пожалуйста, только у нас должно быть праздничное мероприятие, посвященное Дню милиции”.

КРУСТЕР: “И свой следующий концерт мы посвятили Дню милиции. Без проблем! Милиционеры ведь тоже люди”.

АЛИК: “Это был настоящий купол, как в МГУ. Внизу – аудитория, высоко наверху  – сцена. Звук там летал так, что поймать его было очень сложно. А Андрей – он такой стратег по бизнесу – решил, что мы не будем брать Ширкина, а возьмем Мурку,  так как ему практически ничего платить не надо было”.

КРУСТЕР: “Так ведь Мурка и нашел “Купол”. За нас шла борьба! Он видит, что мы работаем с другим аппаратом, репетируем дома, и решил найти хорошую базу. Мы приехали на Казанский вокзал, смотрим: ё-моё! Да ведь здесь можно и сейшн сделать! С этого все и пошло”.

АЛИК: “Он завез туда свои порталы, здоровые, из ДСП, с динамиками, которые он в свое время свинтил в разных кинотеатрах. И вот мы играем этот концерт, а туда пришел Володя Кузьмин со своей дочкой, и я видел, как он затыкал ей уши, чтобы она не оглохла. Мы отыграли концерт – все нормально. Но в этот день было два концерта! Это был двойник! Первый начинался в три часа дня, а второй был уже вечером”.

КРУСТЕР: “Там было много людей, и всем захотелось покурить, поэтому в перерыв открыли дверь на балкон. И вся толпа высыпала туда и стала там пить и курить. А пассажиры снизу смотрят и недоумевают: что же там такое творится?”

АЛИК: “И, разумеется, на этот сейшн приехали самые отвязные люди…”

КРУСТЕР: “И, как всегда, отрубилось электричество и погас свет. Все забегали, засуетились. И мы все электричество присоединили в комнату к милиционерам. Более того: они сами подошли и предложили”.

АЛИК: “Итак, мы с большим успехом отыграли сейшн, причем двойной, и Мурка предложил нам здесь же через неделю повторить концерт, причем снова сделать двойник. “Хорошо! – говорим мы, – давай!” И мы уехали, оставив там все. Мурка – свои “бушлаты”, барабанщик – свои барабаны…”

КРУСТЕР: “А ты – свою знаменитую майку с огнем!”

АЛИК: “Да. Мы решили ничего не забирать, так как играть предстояло через неделю там же. Концерт должен был состояться в субботу, а мы приехали на репетицию во вторник, заранее, чтобы подготовиться получше. Поднимаемся по ступенькам и… ничего нет! Ни аппаратуры, ни проводов!..”

КРУСТЕР: “Чисто!”

АЛИК: “Мы стоим, а к нам подходит наряд милиции из этого же отделения: кто такие? Зачем сюда пришли? Какой концерт? До них дошло через две недели, что у них под боком был сейшн, и они начинают всех винтить! Тут вперед выступает Шелл: “У меня дядя – полковник КГБ! Где мои железные барабаны? Ну-ка, отдайте!” И пока он их стращал, мы, недолго думая, спустились по ступенькам и растворились в толпе. А он так всех застращал своим дядей, который работал в КГБ, что ему вернули барабаны в тот же день. А вот Мурке вернули его аппарат только через месяц. А мы поехали в Вильнюс…”

АЛИК: “Вильнюс появился так: у Сергея Шутова, который нашел Алесю, была девушка, у которой был знакомый, устраивавший фестиваль “Литваника”. Она и говорит: “У меня есть возможность привезти вас в Вильнюс, чтобы вы отыграли на фестивале.”
“С удовольствием! – отвечаем. – Поедем!” И мы начали собираться на фестиваль. Заехали к Жене Березе, он нам сделал инструменты. Едем на такси – такси тогда стоило не очень дорого, не как сейчас – и попали в автомобильную катастрофу, как раз накануне того дня, что нам уезжать! Но мы, слава Богу, это дело пережили, и наши новые инструменты не сломались”.

КРУСТЕР: “Давай вспомним, кто поехал: я, Алик, Алеся, Шелл, Артур, Илья, Юрка. Сколько нас было человек?”
АЛИК: “Семь”.

КРУСТЕР: “Поскольку мы ехали туда хэдлайнерами, то могли пригласить с собой еще три московские команды – “Редкую птицу”, “Мозаику”, а третью, из МГУ… Не помнишь, как она называлась?”
Алик отрицательно качает головой

КРУСТЕР: “Но эти две были точно. То есть мы пригласили группы из московского андерграунда. И вот мы сели в поезд и начали выпивать напитки!”

АЛИК: “В ресторане”.

КРУСТЕР: “Помнишь, там ликер еще был такой классный – земляничный!”

АЛИК: “Для них это все было настолько необычно, что они хотели  это убрать, но просто запретить было как бы неудобно…”

КРУСТЕР: “Но так как фестиваль  нельзя было остановить просто так, потому что это выглядело бы недемократично, они решили отрубить электричество”.

АЛИК: “Когда нам перекрыли весь кислород, мы, конечно, ушли, но тут же прибежала моя девушка… Помнишь, ее звали Аэлита? С таким бак-стейджем хорошим. И когда на следующей “Литванике” мы были уже с “Арией”, я с ней еще больше познакомился…”

А там вообще очень неприятное отношение к русским? Все улыбаются, руки жмут, но, когда пришли мы в пивбар, нам тут же начали кричать: “Русские, убирайтесь!” Нас было много, человек семь. Их – куча. “Да, – говорим, – мы русские, а вы литовцы, но верхушка-то у нас одна, и не мы ее назначили!” –  “Да-да, вы правы, давайте выпивать, давайте все дружить!” А в итоге у нас украли полиэтиленовую сумку и какой-то цветной журнал.
А на следующий день мы уезжали…”

АЛИК: “И очень грустно было уезжать.”

КРУСТЕР: “Вернулись мы в Москву – и опять будто в тиски попали…”
 
АЛИК: “Это какой концерт-то у нас был по счету? Седьмой? Самое интересное, что все было вроде бы на подъеме, но, с другой стороны…”

КРУСТЕР: “Мы приехали,  а нас тут уже ждали, нас уже начали вычислять…”

АЛИК: “В начале лета мне позвонил Джон, наш старый друг, и сказал: “Поехали в Анапу играть на танцплощадке. Бери Андрея, и поехали”. Но Андрей собирался в другое место ехать, в Гурзуф, по-моему. Тогда мы с Джоном взяли Ромика Амиридиса и уехали на три месяца в Анапу играть на танцах в пионерском лагере Мурманского морского пароходства. А группа, естественно,  в связи со всем этим приостановилась. Осенью пришло время последнего концерта, который был дан на Преображенской”.

КРУСТЕР: “Аппарат нам ставил уже не Ширкин, а ребята, которые работали с о Львом  Лещенко. Это был тоже “Динаккорд”, но похуже. А еще у нас вокалист появился с базы в ДК имени Горбунова”.

АЛИК: “Вспомни, как он разминался!”

КРУСТЕР: “Итак, концерт. Перед нами должна была играть группа “99 %”, а у нас появился  еще один вокалист Володя, так как мы  уже хотели менять Лужайку. Он говорит: “Я должен обязательно сегодня выйти, для меня это очень важно!” – “Да ты не готов еще!” – отвечаем. Мы искали вокалиста, а он писал какие-то песни, но мы ему честно сказали, что у нас с ним ничего не получится, мы сидим у него на базе, мы ему ставим аппарат для репетиций, но можем только какие-то слова у него взять, а выступать вместе не будем. “Мне, ребята,  обязательно нужно сегодня выступить! Спеть песни свои!” Он съел какие-то таблетки и начал, как мячик, прыгать по всей гримерке, там посреди комнаты шла какая-то труба, он стал на ней подтягиваться, она оторвалась, дала ему по башке…”

АЛИК: “Он упал, потерял сознание, получил сотрясение мозга, очнулся, а ему говорят, что пора на сцену выходить. А мы там уже играем”.

КРУСТЕР: “И он вышел петь медленную песню. Глаза закатились, изо рта пена, он не попал в ноту и сломался. Вышел Рома, взвалил его на себя и уволок”.

АЛИК: “Потом вышла Алеся и отпела свои песни. Но унылый какой-то получился сейшн по сравнению с остальными”.

КРУСТЕР: И звучание у этого аппарата было никакое. Да и репетиций у нас уже фактически не было. А после этого концерта на нас вышли представители власти, и мы решили вообще остановиться и задуматься. Я помню, мы сидели у тебя, Алик, дома,  нам позвонил человек из Петрозаводской филармонии и сказал, что сейчас приедет…”

И вскоре Алик Грановский, Андрей Крустер и Александр Бордзиловский оказались в Петрозаводской филармонии в составе ансамбля “Рула”…