Раньше была практика заставлять всех работать, если человек не работал, это каралось законом. Мама и папа работали до самого вечера, поэтому я была дома одна с пяти лет. Мое детское одиночество было скрашено проигрывателем и пластинками, я часто болела, сидела дома и слушала эти пластинки: «Волшебник Изумрудного Города», «Малахитовая шкатулка», «Чипполино», «Дюймовочка», «Царевна-Лягушка». Помню, как Понсова, озвучивая роль Крысы, говорила: «Песнями сыт не будешь!», я просто жила этими героями. С большим удовольствием слушала Ильинского, как он читал русские басни. Мама и папа, как и все тогда, стояли в очередях в «Мелодии» за пластиками. Они у меня до сих пор сохранились – большие и маленькие виниловые блинки, поцарапанные от времени и тысяч прослушиваний. Тогда же прорезался мой слуховой аппарат, я начала запоминать мелодии, интонации и подражать содержимому пластинок.
В 1978м у меня появились пластинки серии «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады», Джо Дассен очаровательный, первый альбом Пугачевой с композициями Зацепина, и я объявила: «Мама, я буду петь!». Мама ответила: «Ну, давай заниматься музыкой!». Во втором классе родители купили специально для меня старенькое пианино «Заря» у соседки. Тут сразу взяла тоска, я ведь была совершенно неусидчивая, и меня хватило всего на два класса. Мне надо было бегать, прыгать, шататься. Я просила отдать меня на пение, хореографию, но все работали, и водить меня было некому, а сама я была еще мала. Помню, как отец меня отлупил, когда раз очень поздно приехала домой. Я тогда сама пошла и нашла хор Попова в Центральном Дворце Пионеров, поехала по адресу и сказала: «Я хочу петь в хоре!», и меня сразу взяли петь в хор. Домой приехала в одиннадцатом часу, мне было 11 лет, и меня, естественно, ждал толстый и жесткий ремень. Я же была единственным ребенком в семье. «Ты знаешь который сейчас час?!» – спросил меня отец и побил ремнем через вельветовые брючки, очень больно и неприятно. На следующий день из Дворца позвонили и сказали, что я ничего дурного не делала, что пою в хоре. Правда из хора я ушла потом и стала заниматься отдельно вокалом, но намного позже. Педагог сказал мне: «Слава Богу, у тебя был бы не так настроен слух, ты по призванию вокалист-индивидуалист». Когда стала постарше, ходила серьезно заниматься фехтованием в ЦСКА. Мой тренер был Николайчук Валерий Иванович, тренер сборной СССР в то время. Были, конечно, и сборы и соревнования, до 15 лет занималась спортом.
В Орехово-Борисово, где мы жили, только выстроили первые клубы, с моих 15-ти лет мы отрывались на дискотеках где звучали «Flashinthenight», Secret Service, Ottowan, Falco, а росла я на Дэвиде Боуи. В нашей музыке культура ВИА отступила, начались иные музыкальные времена: «Мираж», Корнелюк, Минаев, Салтыков, Пресняков-младший.
Воспитало меня школьное общество, я умела дружить и хорошо общалась, молчала, когда надо, никого не осуждала, хотя была в комсомольском президиуме. Отсюда и мой театральный принцип: «Нельзя выдавать своих», ни за что, и ни в коем случае, какими бы они не были. На дискотеку в кинотеатре «Авангард» в Орехово часто приезжал в будущем известный бандит Сильвестр, с которым мы общалась, но узнала о том, кто он такой гораздо позже из передач на НТВ.
В кинотеатр «Авангард» часто приезжала танцевать «фирменная» иностранная молодежь, которых привозили туда веселиться по туристической программе. И меня засылали к ним как главного переводчика-фарцовщика. Там происходили очень серьезные сделки: шапки-ушанки обменивались на джинсы и фирменную одежду, брэйкдансовские костюмы, – на тренировочные штаны и куртки с напечатанными на них надписями как из газет были на топе. Я выучилась по кино лихо танцевать «брейкданс» и «электрикбуги».
Закончив школу, решила стать социологом и поступить в МИУ, но папа меня отговорил. Пришлось сдавать экзамены на переводчика в институт им. Мориса Тереза. Сами экзамены вызвали у меня такой страх, что оказавшись перед экзаменатором в очках со строгим взглядом, я вдруг поняла, что ничего не понимаю. Случился у меня ступор полный. Тётя-экзаменатор величественно спросила: «Ну, может быть все-таки через год? Сначала к нам на курсы, а потом поступите?». Выпалила ей: «Verygood!». В семье сказали: «Раз не умеешь работать мозгами, иди работать руками!» и устроили в Институт Философии РАН на должность лаборанта, с которой я перевелась на должность курьера. Это был самый веселый период жизни.
Мне было 17 лет, я подпевала в полный голос на дискотеке в «Авангарде», когда меня услышали дискотечные диджеи и спросили, не хочу ли я пойти по вокально-сценическому пути. В один прекрасный день они познакомили меня с группой музыкантов, которые работали на Мосфильме и писали песни. Мы встретились на Арбате и подружились. Они оказались веселой командой с названием «Линкор Кибадади». Рядом с нами на Арбате играла группа «Манго Манго». Народ перебегал то к нам, то к ним, это было веселое веселье – метание между двумя совершенно сумасшедшими группами. Сохранились записи «Линкор Кибадади» с моим 18ти летним голосом, и моя «Джамайка» тоже была уже там. Миша Карелин тогда для Молодежного Центра «Искра» собирал группы смешного комедийно-стебового плана. Он пригласил нас и «Манго-Манго» профессионально работать от имени Центра и делал нам гастроли в Ярославль, в разные дома культуры по выходным дням. Группа наша была акустическая, играли мы в стиле «легкий крейза».
В том году родители поняли, что я не пойду на переводчика и предложили мне поучиться петь. Они отвели меня к Олегу Афонину, который открыл мне голос и обнаружил у меня академические данные. Я уже навострилась пойти в ГИТИС на музтеатр как опереточная артистка, но Олег спровоцировал меня поучаствовать в конкурсе «Юрмала-90», и я решила, что сначала поступлю в музучилище. С гастролями «Линкор Кибадади» мы доехали до Тамбова, там я и нашла себе Училище Культуры с эстрадно-духовым отделением и поступила на заочное. Меня взяли экстерном на второй курс, потом каждые полгода сдавала там экзамены, и в результате стала клубным работником и дирижером самодеятельного оркестра. Пока я училась и готовилась к «Юрмале-90», ребята из группы «Линкор Кибадади» записали со мной две песни на студии для отборочного конкурса в стиле хиппи-панк.
Мой педагог дал мне телефон главного редактора «Юрмалы», я звонила ей в Останкино из Тамбова. Редактор Алла Николаевна Дмитриева сказала, что надо привезти две конкурсные песни, записанные на магнитофонной катушке в редакцию. «Мы с вами это послушаем, подойдете вы на отборочный тур или нет». Привезла те записи и прошла на отборочный тур, который планировался во второй половине декабря. Монтажеры потом показали конец совещания жюри про меня, как сильно хвалил меня Пресняков-старший. Фактически, он и дал мне путевку в жизнь. После эфира мне позвонил Женя Хавтан («Браво»), мы встретились в начале 90го. Агузарова уже собиралась ехать в Америку, ушла из группы, и в «Браво» уже почти год работал Женя Осин. С группой «Линкор Кибадади» пришлось попрощаться, они все правильно поняли, и я начала работать с Хавтаном.
Когда группу «Браво» пригласили в Донецк 2 июня на фестиваль «МузЭко-90», там одновременно справлялся день рождения Джона Леннона, и туда съехались все немыслимые популярные наши рок-группы. Концерт был очень долгий, вел его композитор Сергей Шустицкий. Московские уехали сразу после окончания мероприятия, а вот Питер остался пить, и группа «Браво» тоже. Нас поселили в гостиницу «Донецк», а окна выходили прямо на стадион, где стояла сцена. Еще перед концертом, часов в десять утра, как только приехали, мы с саксофонистом и барабанщиком из «Браво» подошли к сцене итолько стали выставлять инструменты на сцену, как увидели человека в светлой куртке, это был Георгий Гурьянов, ударник из группы «Кино». Он подошел и задал вопрос Федору (нашему саксофонисту): «У вас, говорят, девочка появилась, солистка».
А Федя показывает на меня: «Вот она!». Гурьянов спрашивает: «А какие девушка цветы любит?», отвечаю: «Любые белые!». – «Розы подойдут?» – «Подойдут!». Спрашиваю Федора: «А мне что, Цой розы подарит что ли?». Он засмеялся в ответ. Стала пытать, и он признался: «Песню исполнят в твою честь три раза – «Белые розы» в ресторане, ты же на банкет останешься!». В ресторане играла местная донецкая группа и Гурьянов в темных очках, когда появился Цой, подошел к музыкантам и что-то сказал. И они три раза подряд играли «Белые розы». Доконали всех. За столами с белыми, как розы из песни, скатертями и оливье, сидели рядами ребята-рокеры, все в черных-пречерных кожаных косухах.
После «Роз» вышел Цой, встал на выступающий край сцены и сказал в микрофон: «В нашем полку прибыло, надо поздравить группу «Браво» с новой солисткой!». Все были пьяные абсолютно, даже Шустицкий, я одна была трезвая. Помню, сидел Лапин Сергей (бас в «Браво»), сидел Бушкевич, Игорь Данилкин и Чацкий, наш техник, и они мне хором талдычили: «Мы тебя поздравляем, теперь ты навсегда останешься с нами!». Я говорю: «Да не может такого быть!». Они мне: «Нет, Ира, это твой приговор, ты в роке останешься на всю жизнь». В этот момент мимо проходил какой-то парень в косухе, и я ему говорю: «Ну-ка, иди сюда!», а он: «ЧЁ? Чё такое?». А я этим басам-техникам: «Спорим, что нет! А ну-ка, разбей!». Глядя с высоты прожитых лет могу сказать: Победила дружба! У меня своя косуха тоже есть. Меня какой-то магазин пригласил однажды его рекламировать, и я набрала себе шмоток и косуха была в том числе. Когда возникла группа «Shake», я ее надела и несколько лет не снимала.
На отборочном втором этапе конкурса «Юрмала» я познакомилась с Максом Фадеевым, он мне помог, написал две песни, а Хавтан не стал для меня писать, отказался. Помог мне тогда же Костя Никольский: когда я работала с «Браво», он написал песню специально для меня, я была первая девушка-исполнительница, для кого он вообще сочинил песню. То была песня на стихи Фернандо Пессоа.
Во время отборочного тура редактором было поставлено конкретное условие в жесткой форме: мне было сказано, что «Ты не имеешь права попадать ни в какие эфиры, никого рекламировать, ни с кем петь. Тебя нашел конкурс и ты должна наши условия выполнять». Я тогда не могла понять, почему редактор не говорил это Хавтану, а теребил только меня.
Мы в это время постоянно выступали с «Браво», ездили по всей стране. У меня было несколько фирменных рок-н-роллов плюс «Цветные сны», которые раньше пел Осин, и «Джамайка», которая была со мной с арбатских времен. В «Браво» я пробыла до конца июня 90го. Это был сложный выбор, Хавтан тоже ставил жесткие условия – ему нужна была солистка.
Политическая атмосфера на 90й год была жуткая – произошла ссора с Латвией, и фестиваль перенесли из Юрмалы в Ялту, и там из-за очередных политических моментов Гран-При отдали украинцу. Естественно, после возвращения, я осталась одна. «Линкор Кибадади» к тому времени распался, я уже была в профессии и решила стать самой себе и мамой и папой. После конкурса были еще выступления на сборных концертах, поездки по городам.
Сначала на одном выступлении меня встречает замечательный человек Руслан Мирошник и приглашает работать в московскую фирму «Рок-Клуб под управлением Ованеса Мелик-Пашаев». Я получала зарплату, ездила и выступала со многими группами, заседала в жюри на рок-конкурсах. А в конце 91 года появился Игорь Гоцманов, участник проекта «Авалон», где пел Женя Осин после «Браво» в стиле новой романтической волны. К тому времени Женя решил распрощаться с «Авалоном» и они пригласили меня петь. Один раз, по приглашению Осина, я их слышала в «Зеленом Театре», и они мне очень понравились, У них замечательные гитарные партии делал Борис Раскольников, Ян Миренский (ныне – знаменитый звукорежиссер) играл на флейте, Иван Лебедев (ныне – знаменитый киномонтажер) – на басу, Лелик Алексеев (группа «Николай Коперник») – на двухгрифовой гитаре. Группа была очень хороша, но благодаря Осину они вскоре распались. Тогда я познакомилась с московским эстетским андерграундом. Группа Shake стала альтернативой исчезнувшему «Авалону», и, поскольку в моде были тексты на английском языке, это была целая волна англоязычных групп в Москве, я сочиняла и пела песни по-английски. Записывали мы их на студии Валерия Жарова, там же была и репбаза, где, кстати, записывался «Мальчишник».
Когда я стала работать в «Рок-Клубе», мне хватало наглости открывать все двери одной ногой. Так я познакомилась с Эркином Тузмухамедовым, который вел программы по радио «SNC», и я туда приезжала и тоже вела эфиры. Мы там общались, попивая виски прямо во время радиопередач, это была смешная рок-н-ролльная передача. Эркин меня познакомил с Костей Ханхалаевым, очень влиятельным человеком. Он занимался тем, что возил рок-команды в Новосибирск и по Сибири. На тот момент мы съехали со студии Валерия Жарова и я увидела в Косте человека, который реально нам может помочь. Я взяла у Эркина его номер телефона, приехала к нему на встречу и сказала: «Мне нужна репетиционная база!». А он спрашивает: «Твой друг Эркин в курсе, что ты сюда приехала?». Я ему снова: «Это не имеет значения, нашей группе нужна база!». И тут он говорит: «Есть у меня одно место, там, правда, хранится вагон сигарет Магна», и это оказалось общежитие МВТУ имени Баумана. «Вы можете привезти туда аппаратуру и пользоваться помещением», – настолько он растерялся от моей наглости. Мы туда переехали с клавишами, гитарами, комбиками и колонками и в этом складском помещении стали репетировать. Туда приезжали и Борис Раскольников и Влад Лозинский, подтянулся и Герман Дижечко из «Матросской Тишины». В результате там репетировало две команды. Потом уже, когда туда приехал наш приятель Андрей Романов, он осмотрелся и решил из всей этой штуки сделать клуб «F5», и туда приезжали играть много разных групп. Так Ира выбила базу для своей команды.
Герман Дижечко для меня просто замечательный человек. Он был улыбчивый, шутливый и стильный парень. Как-то я взяла барабанные палочки и решила поиграть на барабанах, села и давай стучать. Герман смотрел через свои модные очки, замерев надолго, а потом говорит: «Я понял, что не умею играть на барабанах!». Он подарил мне несколько своих песен, был легкий на подъем, и мне это очень в нем нравилось. Однажды мне поступило приглашение от двух телепередач: «Проще простого» и «Шесть песен на бис», и я могла поехать в морской круиз, взяв кого-нибудь одного с собой, но никто со мной не мог поехать путешествовать, у всех на то свои были причины. Спрашиваю его: «Герман, у тебя есть загранпаспорт? Хочешь поехать на теплоходе по морю, там будет «Моральный Кодекс»? А он: «У меня есть паспорт!». «Поехали со мной, будем жить там (в разных каютах, естественно)» – говорю. И беру его с собой в круиз по греческим островам. Стартовали мы из Сочинского порта, и это было невероятно весело. Я поняла, какой класс путешествовать с рокерами! Там происходили съемки программ, снималась я и «Моральный Кодекс». Мы ездили на вулкан Этна, побывали на островах Никонас (Голубой остров), Родес, Гидра, Волос, было великолепно, было здорово!
Для SpecialRadio.ru
Май-июль 2016
Материал подготовлен Игорем Шапошниковым
Видео по теме:
