rus eng fr pl lv dk de

Search for:
 

Андрей Соловьев

Андрей Соловьев


Андрей Эрихович Соловьёв (род. 14 апреля 1958г. Москва) — музыкант группы «Вежливый отказ» Андрей Соловьев родился и живёт в Москве. Окончил философский факультет МГУ, защитил диссертацию по истории европейской философии, преподавал, дослужился до профессора. Параллельно много времени уделял музыке, играл джаз на трубе, выступал со многими известными музыкантами, как отечественными (Сергей Курёхин, Владимир Чекасин, Марк Пекарский, Сергей Летов), так и зарубежными (Питер Ковальд, Ханс Кох, Луис Склавис). Гастролировал в Германии, Италии, Швейцарии, США, записал полтора десятка компакт-дисков и виниловых пластинок с различными составами. В 1985 году создал знаменитый «Оркестр московских композиторов», а с 1995 года постоянно играет на трубе в культовой московской рок-группе «Вежливый отказ». Написал музыку к нескольким фильмам, а в 1994 году снялся в роли трубача-авангардиста в кинокартине режиссёра Владимира Сухорёброго «Бесноватые», в которой также снимались такие известные актёры, как Инара Слуцка, Евгений Редько, Юрий Шлыков и Валерий Баринов. Несколько лет вел джазовые программы на радиостанциях «Эхо Москвы» и «Ракурс». Работал международным обозревателем телеканала ТВ-Центр. Печатался в журналах «Музыкальная жизнь», «Театр», «Мелодия», «Четыре сезона», «Афиша», «Политбюро» и «Русский Newsweek», в общей сложности опубликовал больше сотни статей о джазе и современной музыке.

Статьи автора:

ЧИТАЯ ЛОСЕВА. ДЖАЗ И СТАРЕЮЩАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ. ЧАСТЬ 3: МУЛЬТИПЛИКАЦИЯ ДЖ.ЗОРНА

Классический джаз (в его восприятии просвещенным сообществом) долгое время вынашивал свою программу обновления-освобождения. Она была в значительной степени связана с идеей чувственности, с реабилитацией телесного начала в музыкальной культуре (литературным отражением этой программы можно считать роман Германа Гессе “Степной Волк”). Зорн выделяет в старой, привычной музыке именно это измерение и показывает за один концерт такие полюса и крайности, которых прежняя джазовая традиция никогда не обнажала.

ЧИТАЯ ЛОСЕВА. ДЖАЗ И СТАРЕЮЩАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ. ЧАСТЬ 2: «ТОТ-АРТ»

Освободившись от гнета реальности, чистое искусство раннего авангарда оказалось беззащитным перед любыми внутренними “деформациями” (Лосев). Пафос самовыражения, неутомимое погружение в глубины собственного “я”, анархическая самозаконность творчества (можно только завидовать тому, с какой легкостью словечко “creative” выносилось в заглавие тех или иных художественных начинаний) превратили новую импровизационную музыку в разновидность “искусства самоощущения”, неспособного довести до конца ту атаку на наслаждение, под знамена которой новаторы поначалу становились без колебаний.

ЧИТАЯ ЛОСЕВА. ДЖАЗ И СТАРЕЮЩАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ. ЧАСТЬ 1: «СИНДРОМ УСТАЛОСТИ»

Благодаря такому подходу удавалось зафиксировать очень существенные моменты проблемы “джаз и тоталитарное общество”. В центре внимания здесь оказывалась прежде всего тема неполноценности, нравственной ущербности человека в его отношениях с бездушным социумом, а художник чаще всего представал в образе эквилибриста, балансирующего на грани между официальным и неофициальным искусством. Забавно, но зародившись, как отражение джазовой жизни “в одной отдельно взятой стране”, эта конструкция может быть эффективной и при анализе ряда феноменов западной сцены, где не менее тонкая грань разделяет коммерческую и некоммерческую, массовую и элитарную музыку.

КАК НАШЕ СОЛО ОТЗОВЕТСЯ? ЭССЕ О НОВОМ ДЖАЗЕ. ЧАСТЬ 2

Совместное выступление с Курехиным стал мощным импульсом для того, чтобы сделать нечто подобное, но уже своими силами. Сначала вездесущий Летов взял инициативу в свои руки – он объединил нас в небольшой оркестр, который назывался “Афазия”. Мы дали пару концертов, наверно, в конце 1983 – начале 1984 года в ДК “Каучук”. На рояле играл Артем Блох, которого я уже упоминал, кстати, двоюродный брат Курехина. Помню, во время одного из выступлений он вошел в экстаз, отшвырнул ногой стул, встал в боксерскую позу и несколькими сокрушительными ударами послал рояль в нокаут. Выбитые клавиши так и летели во все стороны…

КАК НАШЕ СОЛО ОТЗОВЕТСЯ? ЭССЕ О НОВОМ ДЖАЗЕ. ЧАСТЬ 1

Те эксперименты, которые ставились в доперестроечных мастерских, и то, что сейчас принято считать московским авангардом, трудно даже сравнить. Музыка переходной поры была совершенно особенной, основывалась на спонтанном синкретизме, а сегодня авангард, все-таки, уже разложен весь по полочкам: вот это шоу, вот это этническое заигрывание с просвещенным обывателем, а это попытка прибиться куда-то к академическим музыкантам, ну а это мультимедийное искусство и соответствующие гонорары за музыку к театральным постановкам и фильмам – все это понятно. А то искусство было настоящим прорывом, потому что оно представляло собой поиск вслепую, оно создавалось «ни для чего, и ни для кого», оно было бескорыстным, – это была программа, создателей которой интересовала сама среда: немножко ошарашивающий, не совсем понятный, но страшно привлекательный мир свободного искусства и ничем не ограниченного творчества.