За месяц мы дали более 100 концертов на Дальнем Востоке, заработали приличные деньги. Все скинулись по 2,5 тысячи. А нас было человек 11-12. Набрали 30 тысяч и полетели на самолете в Киев, где проходили последние концерты фестиваля. После концерта отметили сделку, напоили братца водкой и купили у него всю аппаратуру – барабаны, клавиши, микрофоны, усилители, колонки, ревербератор и т.д.
На правительственном концерте в честь открытия Олимпиады мы пели «Богатырскую силу» Александры Пахмутовой. Она, буквально, за несколько месяцев до этого закончила работу над музыкой к фильму «О, спорт – ты мир». Мы к этому фильму записали массу песен и музыки. Как сейчас помню, Магомаев там запевал «Здравствуй, стадион», а все хоры – это ансамбль «Цветы». Я там пел «Старт, рывок и финиш золотой». Потом все песни из этого фильма по просьбе Пахмутовой пели и Асадуллин, и Беликов, и Градский, и Ротару, и еще кто-то из серьезных исполнителей. Почему-то этот фильм сейчас вообще никогда не показывают. Показывают только «До свиданья, наш ласковый Миша», когда народ плачет.
В 1978-м мы выпустили «Тиля». Это была работа совсем другого жанра. Совсем другая музыка, другой уровень. Колоссальный спектакль был! Сюда в 1979 году приезжал некий мистер Уайт. Он был что-то вроде заведующего по распространению русской музыки в Великобритании. Побывал у нас на спектакле. Потом меня вызвали к Тимофееву, где он мне сказал: «Я ожидал все, что угодно увидеть в Советском Союзе, но только не такой спектакль! Я закажу английский текст, что бы вы спели этот спектакль по-английски».
Я, вообще-то, больше любил играть на саксофоне. Но когда появились рок-н-роллы, стал играть на гитаре, потому что в рок-н-ролле без гитары делать нечего. Тем более, по образованию я струнник. Начинал с балалайки и мандолины. Но умею играть еще и на баяне. В юном возрасте каждое лето подрабатывал в пионерских лагерях – играл на баяне, как говорится, за стол и дом. У меня даже где-то фотография есть: я сижу на линейке с баяном на фоне огромного портрета Сталина. Мне лет 14 тогда было.
А в 1978 году мы выпустили настоящую рок-оперу. Музыку написал Эдик Кузинер. Он очень хороший музыкант, но не член Союза композиторов. Поэтому его заставили взять себе в соавторы композитора Кравченко (покойный Сережа Дячков также рассказывал, что знаменитую «Колыбельную» подобным же образом его заставили оформить на Фельцмана, иначе диск «Цветов» с этой и другими его песнями так и не увидел бы свет – прим. ред.). Якобы вдвоем они эту оперу написали. Выпустили мы ее. Но концертный ансамбль, учитывая опыт “Поющих гитар”, не ликвидировали. Просто ансамбль разделился на две части. Концертная “Калинка” и рок-опера работали параллельно.
Без всякой рекламы приехали. Нас встречал директор филармонии. Точнее, встречал не нас, а своего коллегу Когана. Когда мы ехали в гостиницу, то увидели, что через всю улицу, как сейчас эти переброски делаются, было написано: “Приезжают советские Битлы!” И больше никакой рекламы! Ничего! Ни одного плаката не было! Просто от руки быстренько написали, что приезжают советские Битлы. И все билеты были проданы задолго-задолго до нашего приезда. С дракой, с боем брали эту концертную площадку. Вот это была заслуга Виктора Абрамовича. Вернулись оттуда мы уже победителями!
В 1958 году в Ленинграде был создан первый в нашей стране джаз-клуб. Нам выделили помещение в ДК имени Кирова. Нашим президентом стал джазовый фотограф Наум Каждан, а мы с Володей Тагом были вице-президентами. Кроме нас в совет клуба входили Владимир Фейертаг, Вадим Юрченков, Аркадий Мемхес и еще несколько джазовых музыкантов. Совет определял дни собраний, обсуждения проблем, джазовых концертов, джем-сейшенов и т.д. В основном в джаз-клубе были музыканты-любители, так как высокие профессионалы на первых порах нас чурались. На первом, организационном, собрании ленинградского джаз-клуба присутствовал нынешний джазовый теоретик Алексей Баташов.
Короче, в 1985 году, когда началась перестройка, я все это бросил и пошел работать во Дворец культуры пищевой промышленности руководителем музыкального клуба. Стал прокатывать концерты. Делал джазовые вечера. Тогда ведь после длительного перерыва в джазе появилась очень талантливая молодая поросль. Это был настоящий техничный джаз. Кроме обоих Бутманов, были Женя Маслов – супер-пианист, Дима Колесник – он сейчас в Америке, Рябов – замечательный гитарист, Костюшкин – прекрасный саксофонист, отец одного из солистов “Чай вдвоем”, Старостенко – этот спился, ушел в монастырь, там всех споил, после чего его оттуда выгнали. Но тогда в джазе было безвременье.
На первые гастроли мы поехали в Ташкент. Там даже афиш не было, просто висела у кассы какая-то бумажка. И полный аншлаг! Зал битком! Публика и русская, и узбекская! Вот, что такое был Анатолий Королев! Это какой-то кошмар! Девушки были все время. Мы от них просто убегали. Да, ладно мы! Хотя и за нас, конечно, цеплялись. А Анатолий Иванович убегал пожарными лестницами, чердаками и т.д. И так по всей стране! Успех был колоссальный!
В свое время Джоанна Стингрей нанесла громадный вред нашему року. Она много всякого подвала тогда вывезла на запад. Там смотрели: “Что за обезьяны держат в руках гитары?” Ведь в те годы были коллективы, которые умели играть хорошо, было что показывать. А туда поехала вся эта волна говна. И после этого ни Америка, ни Европа не воспринимают нас нормально. Не нужна им эта Россия.
Еще расскажу про «Нет тебя прекрасней». Когда Юра уходил, он на прощанье оставил маленький клочочек, там буквально одна строчка там была, и мятый листочек со стихами. Расставались тяжело. Он очень не хотел уходить. Вышло так, что дирекция Ленконцерта поставила нам ультиматум. И вот, когда он уходил, оставил эту строчечку. Он ее наиграл и напел. Мне понравилось, я говорю: “Вот уходишь, а на память о тебе останется песня”. И где-то в следующей поездке за одну ночь я эту песню сделал. Практически никакой оркестровки я не делал, написал бас и соло. Бас, бегающий, жуткий такой, который до сих пор остался там. Правда, чего-то Юра Иваненко добавил от себя. Еще круче стало. Но она, вообще, никак не проходила где-то год. Мы все равно продолжали ее петь. А когда ее записали на пластинку, она стала хитом.
И вот, в канун Нового 2003 года, мы договорились о встрече с «Поющими» в гостинице «Советская». Надо сказать, что место это знаменательное. Именно там, в далеком 1967 году, состоялся первый концерт «Поющих гитар» в Москве. Волновалась я, конечно же, очень сильно. Ведь мне предстояла встреча с легендами советской поп-музыки! Когда я с мамой за ручку ходила в детский садик, эти люди уже гремели на всю страну. Но, как оказалось, волновалась я зря. «Поющие» оказались очень веселыми, добрыми, общительными людьми. Поистине талантливые люди талантливы во всем.
Кстати, с тухмановской песней “Я еду к морю” у нас тоже забавная история была. Вы, наверное, помните, что изначально в ней были слова “Счастливей встречи нету на всей Земле”. Мы ее записали, а тут как раз состоялась встреча Брежнева с Фордом во Владивостоке. Какие-то большие умы усмотрели в песне намек на эту встречу. “Я еду к морю” – а Владивосток как раз у моря. А тут еще и “Счастливей встречи нету на всей Земле”. Короче, нам пришлось слова переделать, и стали мы петь: “Меня счастливей нету. Поверьте мне”. Вот так.
Была популярная такая песня – у Юры она называлась “Еще вчера”, а в народе, естественно, по первым словам – “Почтовый ящик”. Помню, в Одессу приезжаем, а эта песня только появилась. Откуда ее там знали – загадка. В Зеленом театре, как только занавес открыли, все сразу закричали: “Почтовый ящик!” Потом была хорошая песня “Песня, гитара и я”, всякие лирические песни у него были. “Где моя смелость” – слова Алика Азизова, давным-давно ушедшего от нас, мы записывали с Антоновым здесь на радио. Ее пели еще, по-моему, “Поющие”, когда он у них работал. Еще какие-то песни он писал, которые мы записали на радио. Лирическая была песня. Потом она у него куда-то пропала совсем. Или еще хорошая песня – “Ты слов не говори, в глаза мне посмотри, и я пойму тебя”…
