Вот, наконец, мы и дождались. Вышел альбом, разговоры о котором так или иначе ходили уже лет пять, хотя, разумеется, это вовсе не тот, о котором говорил Егор Летов в интервью в 99м. В течение длительного времени деятельность Гражданской Обороны привела, помимо всего прочего, к созданию яркой и впечатляющей эстетики (а вслед за ней и мифологии) сибирской экзистенциальной волны, разогретых до состояния шаровой молнии, производящей эффект Тунгусского метеорита в головах поклонников. Однако, если не принимать во внимание фракцию поклонников, благоговейно трепещущих от одного упоминания имени лидера группы, одного бестелесного мифа будет всё же недостаточно, чтобы произвести описанный эффект, миф тоже нужно привести в движение. Это как гигантское увеличительное стекло, которое не покажет вам ничего, если по ту сторону стекла ничего и нет.
С первыми прослушиваниями альбома меня трясло, как на ухабах, от соседства таких номеров, как например, “На хуй!” и “Без Меня”. Черный флаг на мачте каравеллы с надписью “Гражданская Оборона”, когда-то (а может, и до сих пор) украшенный текстом интервью “Приятного аппетита!” пылает черным пламенем, а совсем рядом раздается музыка выходного дня с помпезными аранжировками, ожидаемыми скорее от каких-нибудь литованых ВИА брежневской эпохи. Поэтому я не спешил с выводами, расслушивая слова, интонации, разглядывая детали. Факт выхода альбома на мэйнстримовой Мистерии Звука, издательстве, печатающем тот самый шлак, в адрес которого сказаны слова машнинской песни, “если мне не будет лень, если я буду в силах, я приду поплясать на ваших могилах”, не способствовали обретению равновесия, а придавали налет сюрреальности опыту прослушивания, хотя уголком сознания я и понимал, что это дело, в общем-то, десятое.
Когда пыль немного осела, картина выглядела следующим образом. Наверное, впервые за без малого 20-летнюю историю группы, Гражданская Оборона оказалась ровно в той точке, которую можно было вывести на основании последних двух-трех альбомов, концертных выступлений и внеклассных проектов. Вместо очередного шага за горизонт, в музыкальном отношении группа принялась разрабатывать формулу, найденную на “Солнцевороте” и закрепленную впоследствии на альбомах вплоть до концертной “Свободы”. Предгрозовая угрюмость “Невыносимой легкости бытия” смягчилась теплой эстетикой “Звездопада”, которая, похоже, и принесла тот привкус добротных советских шлягеров, а совершенно безумный и прекрасный “Приказ 227” мог легко появиться и на “100 Лет одиночества”. Звук, также заметно подпитываемый семидесятыми, стал сочнее, но сохранил спасительную шероховатость и доморощенность. Единственная претензия к сведению состоит в том, что голос на этот раз оказался “упрятан” глубже, чем следовало бы, что затрудняет восприятие слов на слух. А слова – это уже совсем другая история. Летовская лирика на этом альбоме в заметно меньшей степени, чем раньше, носит характер постулатов, пусть нетривиальных, эпатирующих, или просто спорных (за исключением анархистского первого номера). Если Бертольд Брехт сказал, что “Искусство – это не зеркало, а молоток”, то на этом альбоме сделан широкий шаг к зеркалу, чему, кстати, способствовало и музыкальное сопровождение. За неделю, прошедшую с момента выпуска альбома он уже был назван лучшим альбомом русского рока в 2004 году, и с этой формулировкой трудно не согласиться. Можно сколько угодно пытаться сравнивать “Долгую Счастливую Жизнь” с, например, “Русским Полем Экспериментов”, тыча в ущербность первой по сравнению со второй, но на фоне той ямы, куда с треском и свистом ухнули все остальные, альбом выглядит действительно триумфально. В этом же, однако, кроется и проблема. Материал альбома действительно является “русским роком”, в отличие от даже “Звездопада”, сохранившего какую-то минимальную эстетическую чужеродность. Гражданская Оборона впервые оказалась частью того, отчего отчаянно пыталась, во всяком случае, видимо, дистанцироваться. Из компонентов “шаровой молнии”, о которой я написал в начале, слишком сильный упор делается на спасительный эффект гигантского увеличительного стекла, слишком сильна инерция. Оказавшись в большинстве случаев от “молотка”, Игорь Федорович прибег к зеркалу, используя в качестве средств выражения набор художественных знаков, понятных как традиционной аудитории “Нашествия” или “Крыльев”, так и для “духовной оппозиции”, понимающей те же образы, но вкладывающих в них совершенно иной смысл. Альбом, впрочем, ни коим образом не является двусмысленным – каждый из слушателей получит совершенно определенное сообщение, но в отличие от предыдущих работ, каждый получит разное. Я не удивлюсь, например, если номер “Вселенская Большая Любовь” войдет в радио-оборот, но произойдет это из-за убедительного ритма и красивой мелодии (здорово напоминающих поздний Amorphis, например, песню “Summer’s End”), а не из-за мощного экзистенциального заряда, который в этой песне (за которую ему можно простить несколько не по-летовски блеклых и пустых номеров, вроде завершающей “На том берегу”) на самом деле, присутствует. Точно также даже кавер-версия вроде бы спорной “Помоги себе сам” будет по-разному, вплоть до “с точностью до наоборот” прочитана любителями Децла и закоренелыми анархистами.
По всей видимости, этот альбом ГО является переходным, от метафизических подполья и баррикад, пусть даже в какой-то степени символических, к сильному, но форматному, контролируемому, ремесленничеству. Переходным, потому что среди крепко сколоченной и чертовски при этом хорошей бутафории, там и сям еще бьётся живая жилка. Феномен живого зайца, сидящего в пластиковой траве красивого зеленого цвета.
Д.М.
Сентябрь, 2004
