Весной 1979 года барабанщик «Машины времени» Сергей Кавагоэ покинул группу, решив создать собственную. В июне из «Машины» также уходит басист Евгений Маргулис, который и занял свободное место в новом коллективе. Автором песен становится Алексей Романов, лидер группы «Кузнецкий мост». На оставшуюся вакансию — соло-гитариста позвали давнишнего друга Романова Алексея Макаревича. Так родился новый рок-коллектив — […]
И тут тоже забавно получилось: когда мне было 11 лет, Союзу кинематографистов выделили пять квартир в доме № 21 по улице Народного Ополчения, корпус 1. И так получилось, что эти квартиры дали Ролану Быкову, народной артистке СССР Максимовой, еще нескольким известным людям, в том числе – и моему отцу, который тогда уже был заслуженным работником культуры РСФСР. А эта Максимова была бабушкой Андрея Лукьянова, поэтому мы с ним жили в одном подъезде. Вот ведь как тесен мир.
“Тогда идите, мы вас увольняем, никто вас не держит,” – говорим мы, хотя сидим у Алеси дома. Мы были очень наглые ребята. Да, у нас действительно была разница в зарплате, потому что по тем временам, если бы все это оказалось раскрыто, мы могли бы срок получить.
И когда мы все это им высказали, они опять уходят в другую комнату, и через какое-то время, минут через десять, возвращаются: “Мы остаемся”. И мы ни о чем таком больше никогда не разговаривали”.
Конечно, очень интересно было бы посмотреть сейчас судебные протоколы двадцатилетней давности. Поработав главным редактором газеты и нажив массу врагов из-за своих резких статей, я хорошо знаю: то, что написано от руки на судебной бумаге в линейку, может сильно отличаться от того, что реально происходило в зале суда – особенно после того, как секретарь под руководством судьи переложит рукопись на машинку. К тому же, суд над участниками группы «Воскресение» был априори судом заказным и советским. Но могу подтвердить, что и суд, и прокуратура и – самое главное! – следователь Травина не справились с возложенным на них Партией заданием. Все было как-то хлипко, тускло, лениво и неубедительно. И откровенно мерзко.
Хочу заметить, что все, кто в советские времена, так или иначе, принадлежал к неформальному рок-движению – музыканты, участники дискотек, распространители записей, журналисты подпольных изданий – все учились врать изначально, так как принадлежали, фактически, к культурному андеграунду. Сначала врали родителям, потом, работникам клубов и ДК, потом милиции. Последней, самой серьезной инстанцией был КГБ. Но и эту контору иногда удавалось обвести вокруг пальца: против жителей музыкального подполья не использовались слежка, прослушка и не разыгрывались какие-либо специальные оперативные комбинации. Весь этот набор использовался против известных диссидентов, таких как Сахаров, Солженицын, Марченко и т.д.
…В начале сентября 1983 года я узнал, что Саша Арутюнов и Леша Романов, бывший тогда лидером группы «Воскресение», арестованы и сидят в Бутырке, что у Саши дома был обыск. А спустя несколько дней в нашей студии раздался междугородний телефонный звонок. Женский голос поинтересовался, это ли номер ансамбля «Жар-птица» и можно ли поговорить с его руководителем Сергеем Поповым. Я ответил, что это я и есть, и услышал, что со мной разговаривает следователь Московского областного Управления внутренних дел капитан милиции Травина. Жестким официальным тоном, не оставлявшим места для вопросов, она сообщила, что ждет меня 19 сентября в 10.00 в своем кабинете.
