Должен сказать, что мы с Алексеем очень сблизились духовно, в Архангельске у меня такого человека не было, и нет. Он понимал все с полуслова, мы с ним тоже пробовали что-то записать и удивительное дело… Вишня до сих пор остается единственным человеком в моей жизни, которому я не просто готов простить музыкальное инакомыслие – под воздействием его чар даже я, строгий приверженец тяжелого рока, мог сыграть абсолютно попсовые рифы, и меня от этого не тошнило, а даже было прикольно, местами. Вероятно, нас объединяло чувство юмора, и за это качество, развитое у Вишни до совершенства, я готов был ему простить даже полную коллекцию пластинок Boney M на полке. Такого взаимопонимания, как с ним, я ни с кем не испытывал. Хотя мы, абсолютно разные люди… хотя сегодня я уже понимаю, что нас единит – мы оба, по сути, всю жизнь занимались одним делом – превращением говна в конфетку. Всегда работали черт знает на чем и неизменно выпускали продукт. Как в те времена, так и в сегодняшние дни…

Послушав материал он оживился – “Псс, да что тут играть-то, проще пареной репы, я-то думал, что действительно что-нибудь сложное…”, но здесь он, надо сказать, слегка погорячился, потому что после нескольких пробных дублей оказалось, что музыку такую играть ему еще не доводилось и что это посложнее, чем то, что он выигрывал в группе “Тамбурин”: он сыграл несколько песен, из которых в альбом вошла лишь одна – “Соси – посасывай” – там он сыграл действительно здорово, мы её оставили. Но вечером, уже прослушивая записанный материал, решили все-таки, что Петелин не очень подходит для нашего проекта и надо искать другого – более жесткого, техничного, агрессивного и энергичного.

Андрей Владимирович Тропилло никогда ничего не выбрасывал. У него в доме был замечательный подвал, который он каким-то чудом сумел подмять под себя, и хранил там всякие деревяшки, фрагменты металлических изделий, старые ламповые приборы, какие-то трубы. Говорят, он хранил в этом подвале станок для нарезания грампластинок на костях. Он мог изготовить всё из ничего. Поэтому всегда и везде Тропилло со всего свинчивал всё, что отвинчивалось.

Позже, меня судьба с ним, практически, не сводила. Я даже не знаю почему. Жили мы неподалёку, он иногда забредал ко мне, мы даже пробовали что-то записать, но ничего путного не получалось. Андрей считал обязательным присутствие живых барабанов, которые я не решался записывать на Гагарина, – там один только невинный топот басиста Игоря Тихомирова пяткой об пол вызывал у соседей страшный ор. Свинья помогал мне записывать собственные песни в период записи “Сердца”, он стоял над душой и дирижировал пятернёй, показывая, в каких местах мне нужно ужесточить настрой. Так, например, в песне “Сансара”, я все время “слышу” его присутствие.

Профессиональные записи Терри так и не всплывали на нашем рынке, хотя я знаю точно, что они существуют. Людмилу Колот нередко приглашали на запись другие группы, она была способна быстро разрулить даже самую тухлую аранжировку. Впоследствии её талант востребовался на родине джаза в Америке, где Терри попала в состав оркестра Глена Миллера. Там и живет до сих пор, и ничего о ней оттуда не приходит. Своим собственным проектом она так и не прославилась, и если бы не наша “детская” запись, сегодня трудно было бы предъявить какие-то внятные доказательства наличия Терри в истории питерского рока.

Бывало и так: открывается занавес – люди, одетые в черное, в черных очках выкатывают на сцену, именуемую “черный кабинет”, огромный черный концертный Stainway и уходят. Гаснет свет, рояль широким лучом “берет” пушка, и наступает тишина. Минута проходит, другая, зал начинает недовольно шебуршать. И вдруг… крышка рояля открывается, из него появляется Курехин в джинсовом костюме с вышитым на спине разноцветными камнями словом Capitan. Фиксирует крышку и начинает извлекать волшебные звуки прямо из чрева рояля. Начинает с верхнего регистра, бьет молоточком по металлической раме, изредка задевая струны возле колков – в том месте, где струны вообще не должны звучать.

Поскольку рок в 80-е был очень моден и собирал стадионы, эстрадники быстро понадевали кожаные куртки, сели на модные мотоциклы и взяли в руки электрогитары. Пугачева, помниться, тоже затусовалась с поп-«рокерами» – Виктором Зинчуком и Владимиром Кузьминым, а позднее – с Гариком Сукачёвым, «Серьгой»-Галаниным, Скляром. и другими мегазвездами русского рока. И вот, что удивительно: рокеры эти уже престарелые дядьки, а Алла – всё такая же молодая…