Аналоговая запись на высокой скорости звучит ничуть не хуже, чем цифровая, но она имеет другие свойства. При записи на плёнку происходят трансформационные искажения. Особенно это было слышно, когда писали на шестимиллиметровую ленту классику в Филармонии. Прихожу к Цесу, слушаем прямой сигнал и записанный, прямо с головки – так вот записанный заметно лучше звучит, чем прямой. Лучше, а не хуже. Только касается это лишь оригинала. Первая копия на 38 звучит уже примерно так же как прямой сигнал зала.

Первый раз я их увидел, когда Берт (Олег Тарасов) устроил концерт в МАМИ, рядом с нашим теперешним складом («Отделения ВЫХОД»). Там была аудитория, куда пришло человек тридцать народа. Ребята честно выступали. Егор яростно рубился, а Янка смотрела в зал, и мы с ней несколько раз глазами встречались. Потом мы им устроили квартирник на Красногвардейской, где были и Егор, и Янка. Запись Егора у меня потом кто-то украл, а запись Янки осталась, и мы через несколько лет её издали под названием «Красногвардейская». После концерта мы выпивали -закусывали, и всё было прекрасно. Потом вдруг «бац!», разведенный только что спирт, который охлаждался в бутылке под холодной водой, загадочно исчез – кто-то эту бутылку умыкнул.

Около года я ждал, что Петя одумается, но единственной уступкой, на которую он пошел, стал последний «трек», в котором он смешал вырезанные куски – и в результате получился некий отзвук, сон от этих концертов, пропущенный через нынешнюю Петину голову. Конечно, моему горю этот трек никак не помогал. Но это было, в первую очередь, его детище, а не мое. Поэтому я не сдался, отдуплившись ответной статьей, которая так и живет в двойнике «П.Мамонов 84-87» рядом со статьей Автора. Зато Петр лично сделал лицевую обложку: раскрасил доску-пятидесятку и прибил к ней гвоздями свою фотографию. Получилась такая «псевдоикона», которая мне очень понравилась, хотя она, больше подошла бы к виниловой пластинке.

Как-то Саша Липницкий договорился с Брайаном Ино об издании в России “OPALовского” альбома “Звуков Му”. Уже хлебнув много всякого разного с российскими музыкантами и прожив достаточно долго в Ленинграде, Ино ни на какие деньги не претендовал, просил только договориться между собой. А вот, как раз, это и было самым сложным. Я был готов удовлетворить и группу и Петра: мне казалось, что надо прорваться сквозь этот тяжелый бред, а определить, кто, сколько получит – это уже дело техники.