Мы, как привыкшие к подобным инцидентам люди (регулярно к Петровскому бульвару подъезжал автобус местного отделения и грузил всех там находящихся, иногородние, как правило, спасались бегством через окна), пытались сохранять равновесие, хотя столько вооруженных людей видели впервые. Их агрессивное состояние сменилось полной растерянностью, когда они пересекли порог мастерской. Как и ожидалось, интерьеры “перекодировали” их. Они не понимали, как их идентифицировать. Хотя мне и пришлось показывать им на экране около сотни слайдов буквально под дулами автоматов. Их бдительные взгляды пытались выискать “фашизм и порнографию”, а я в это время комментировал происходящее на экране так, как если бы это была рядовая игра.

У него была потребность с разными людьми дружить и общаться, но у нас с Ваней всегда было о чем поговорить. Мы говорили о музыке, где есть и доминанты и время и человек (все составляющие философии), как о философии в какой-то мере. Наши разговоры о музыке – это разговоры о жизни в гармоничном ключе.