Что же нынче? Видится много энтузиазма у начинающих на первых порах, которое не всегда доживает в виде мощного костра желаний постижения всех мудростей музыки. Некоторые охладевают, перегорают, находят что-то более интересное для себя, не находя перспектив или от духовной слабости, может даже иногда из-за равнодушия и дилетантизма педагогов. Но это жизнь, и побеждает всегда упорный и сильный, который не обращает внимания на сложности, а видит цель и идет к ней. Мы лишь проводники Её Величества Музыки (некоторые полупроводники), пропуская её через себя мы доносим до слушателя её великолепие, чувственность, лиризм, красоту и скрытую энергию.
Вызов на финал конкурса ворвался в мою жизнь, как раскат грома. Я летела в Питер впереди самолета. Во время выступления моё длинное порхающее шифоновое платье превращалось в обтягивающий комбидресс, чем вызвало свист и крики публики, которую тоже трясло от ритмов джаза 50-х. Такого советский зритель не видывал, а Людмила Сенчина, председатель жюри, выдала вердикт по окончанию концерта: “Что за цирк на сцене?!” Но ко мне подошел Александр Хоменко, в то время один из владельцев рекорд студии “НП”, и ворота в профмузыку приоткрылись для меня. Я принесла пару кассет со своей музыкой, забитой на японских полупрофессиональных клавишах, боссы отобрали три мелодии и отдали их Евгению Кормильцеву, автору текстов “Апрельского Марша”, брату Ильи Кормильцева.
Я купил квартиру в центре, на Воронежской улице, в которой Цой часто оставался ночевать. Там жил художник один, и Цой часто у него зависал. Тот художник рассказывал мне, что Виктор спал в наушниках, чтобы ему в уши не заползли тараканы. А в девяностом году мы предприняли попытку познакомиться ближе. Они тусовались у одного художника, который жил в деревянном доме в Коломягах, играли там в настольный хоккей. Мы с Настей жили рядом и подумали, почему бы нам не потусить вместе, вроде знакомы уже. Не самые последние группы, могли бы и подружиться. Взяли жратвы, бухла, и приехали к ним.
Пантыкин пригласил меня и Вовку Назимова – совсем молодой барабанщик, но он уже умел отлично играть. Так образовался «золотой состав» «Урфин Джюс». И вдруг однажды приезжает к нам Юрий Шевчук, потому что его выдавили из Уфы, несмотря на то, что он был мальчиком-мажором и жил на улице Ленина. Он не знал, куда ему деваться, и мы пригласили его к нам, потому что у нас посвободнее, и работу можно найти. Юрка приехал, и мы работали вместе в Парке Маяковского.
У нас был ВИА, он назывался то ли «Молодость», то ли «Нежность». Работала профессиональная вокалистка из ресторана, Юрка пел. С ними мы исполняли такие песни, как «Земля в иллюминаторе», «Всё может молодость» – вот такой репертуар.
Я больше чем уверен, что название проекта само по себе если и не гарантировало его коммерческий успех, то, во всяком случае, заставляет обратить на себя внимание (тем более, что слухи о реформации Кино циркулируют довольно давно, хотя мне эта идея представляется утопической в силу очевидных причин). Проект несколько необычен, ибо группа исполняет не свои песни, […]
Прошло три года с момента издания предыдущей сольной работы «Избранное», Прошло 10 лет, как не существует группы – торговой марки Наутилус Помпилиус, Прошло более 20 лет, когда я впервые услышал эту легендарную рокопопсовую гламурно-готическую эмо группу, Прошло 10 лет, как В. Бутусов сотрудничает с бывшими участниками группы «Кино», Прошло 30 лет, как Вячеслав занимается музыкой, […]
Возможно, когда-нибудь состоятся какие-то юбилейные концерты «Наутилуса», только я в этом участвовать абсолютно не хочу и не буду. Я не вижу в этом никакого смысла, и с какой целью это надо делать, мне совершенно непонятно. Для меня это пройденный этап, который я закрыл и к которому не возвращаюсь, не испытывая никакой ностальгии. Поддерживаю отношения с Ильей Кормильцевым, который живет в Москве, хотя общаемся мы довольно редко: у него совершенно иной сегодня бизнес, и у нас мало точек соприкосновения. В Свердловске я не был лет 6, а на свой день рождения я пригласил бы «Чайф» или Настю Полеву.
Кормильцев появился у нас следующим образом. Он пришел проситься к нам на работу, сказав, что хочет быть штатным поэтом коллектива. Он и до этого писал тексты песен, но они были, мягко говоря, малоинтересны. И вдруг, придя к нам, он начал писать совершенно по-другому. Кормильцев приносил огромные папки стихов и ужасно обижался, когда половину этих бумаг мы выкидывали в помойку – для него это было, что называется, «по живому» (истерики и прочее). Жутко ругался. Тем не менее, я по сей день считаю Кормильцева лучшим попсовым поэтом. Что-то схожее я нахожу лишь у Меладзе, по крайней мере, качество товара сопоставимо.
Ленинградский краснознаменный – а вернее, наш старый и добрый питерский рок-клуб, уже более двух лет, как приказал долго жить. Увы, тысячу раз увы, но это так. Последним всплеском в славной рок-клубовской истории стал 2000 год. В октябре этого года во Дворце Спорта «Юбилейный», где-то в двадцатых числах, был проведен здоровенный марафонский концерт, эдакий однодневный микрофестиваль, во время которого выступило немало питерских групп. И старых, и новых, и дореволюционных, и постперестроечных. Честно говоря, мне и теперь, в конце 2003-го, непонятно, для чего же проводилось тогда это фундаментальное рок-шоу. Да, совсем непонятно, хотя я вел большую часть концерта.
